Одной из многочисленных версий из серии «кому это выгодно», объясняющих причину многолетнего российско-чеченского конфликта, является борьба за нефть. Не за чеченскую нефть, конечно, которой уже очень мало осталось, а за нефть в мировом масштабе. Именно эту версию мы рассмотрим с точки зрения логики прогноза ситуации.
Во-первых, Чечня — это регион, граничащий с Азербайджаном и Грузией, которые и раньше, и особенно теперь соединены нефтепроводами. По ним азербайджанская нефть поступает на мировой рынок (если идет по старому, еще дореволюционному нефтепроводу Баку-Батуми, и оттуда, танкерами, в порты Черного, Эгейского и Средиземного моря). И в Турцию, если идет по вновь построенному нефтепроводу Баку-Джейхан. Из Турции эта нефть также может поступать в порты Средиземноморья.
Кроме азербайджанской нефти, которая уже качается по этим нефтепроводам, в них, в случае крайней необходимости, может поступать казахская нефть, которая пока на мировой рынок идет по российским трубопроводам и экспортируется через Новороссийск. Таким образом, контролируя, или, наоборот, не контролируя ситуацию маленькой горной республике, Россия может существенно влиять на поставки нефти на мировой рынок, так как и Азербайджан, и Казахстан являются ее крупными продавцами и, соответственно, прямыми конкурентами России.
Для этого влияния лучше всего, чтобы ситуация в Чечне была нестабильной. Мало ли, в самом деле, какую глупость могут совершить «чеченские головорезы»? Хорошо ведь известно, как они и фальшивые авизо выпускали, и поезда грабили, и из нефтепродуктопроводов дизельное топливо воровали, и террористические акты устраивали. Так что им стоит взорвать стратегически важный нефтепровод, если какому-нибудь бригадному генералу, например, не понравиться политика грузинских или азербайджанских властей? С российскими властями они-то уже давно не церемонятся и взрывают все подряд, что под руку попадется.
Например, случайно, при бегстве от наступающих российских войск они, отстреливаясь, могут повредить какую-нибудь перекачивающую станцию. Или в эту станцию случайно попадет ракета с преследующего отряды сепаратистов российского штурмовика. И все, нет больше азербайджанского (а в перспективе — и казахского) черного золота на европейском нефтяном рынке. И цены на него тут же поползут вверх. На чем руки нагреют Россия и другие нефтедобывающие страны.
Правда, налеты чеченских боевиков на транспортную инфраструктуру — оружие обоюдоострое. Они и российские трубы могут поднять на воздух, как нечего делать. Хотя этого почему-то до сих пор не происходит. Наверное потому, что нефтепроводы у нас охраняются лучше, чем аэропорты. Но дело даже не в том, что лучше охраняется, а в том, повторяюсь, что боевики — оружие обоюдоострое, и если ими будет взорван российский нефтепровод, мировые цены на нефть поползут вверх так же резво, как и при выведении из строя азербайджанского.
Поэтому богатых заказчиков у боевых ребят с зелеными повязками на лбу должно быть предостаточно: как-никак, а Россия — крупнейший производитель и экспортер нефти, и конкурент не столько маломощным Азербайджану и Казахстану, а скорее нефтяным монархиям Персидского залива. И эти монархии заинтересованы в устранении конкурентов гораздо больше, чем Россия.
На Аравийском полуострове, в прямом смысле того слова, ничего, кроме нефти и песка нет. Это вот Россия богата всякими там ископаемыми, и машиностроение у нее тоже еще пока есть, и легкая промышленность, и пищевая, и, не к столу будет сказано, фарфоро-фаянсовая, а вот у арабов Аравии ничего, кроме нефти и песка, нет. Поэтому для нас ухудшение нефтяной конъюнктуры — вещь плохая, но не смертельная. А вот что же с ними будет, если у них нефть кончиться или их вытеснят с мировых рынков? Песком они что ли, начнут промышлять? Вы можете себе представить, чтобы члены саудовской королевской фамилии торговали нерудными строительными материалами? Или силикатным кирпичом?
И поэтому сам по себе напрашивается вывод, что непрерывные наскоки чеченских «борцов за свободу» хорошо оплачиваются в надежде, что они когда-нибудь совершат что-то достойное настоящих мужчин, джигитов, и уничтожат важный промышленный или транспортный объект на территории конкурирующего государства. Или — повысят угрозу уничтожения нефтяных объектов в России и на Кавказе.
Но для того, что бы финансировать боевые отряды чеченского сопротивления, нужны деньги, и хорошие. Здесь и денежное довольствие должно быть, и вещевое, и оружие и боеприпасы, и продовольствие и медикаменты, а также отдых и лечение на лучших курортах мира. Иначе война за освобождение «родных гор от русских оккупантов» не заладится. Поэтому финансирование и еще раз финансирование, которое может взяться только в том случае, если цены на нефть (практически единственный производимый и экспортируемый товар в Аравии) будут на постоянно высоком уровне.
Таким образом, круг замкнулся. Чтобы устранить конкурента и поднять цены, нужны деньги. Чтобы получить деньги, нужно поднять цены. И в этом замкнутом кругу мы вращаемся уже много лет, и конца вращению не видно.
Причем такая ситуация устраивает все стороны, так как от высоких нефтяных цен пухнут бюджеты и у королевской монархии в Аравии, и у президентской республики в России. Не устраивает она только родственников жертв террактов, да и сами жертвы, видимо, тоже. Хотя что они теперь могут сказать по этому поводу…
Ситуация выглядит беспросветной, хотя маленькая надежда есть. Непрерывный террор может прекратить только прекращение финансирования, так как без денег ни один уважающий себя борец за свободу за оружие не возьмется. А финансирование может прекратиться только тогда, когда нефтяные цены упадут до критического минимума, как это было в 1998 году. Когда цены на нефть будут стоять на уровне $10-12/баррель, тогда не будет жирных военных бюджетов, не будет большой валютной выручки, не будет шальных денег, чтобы покупать оружие и платить оклады наемникам.
Зато будет недовольство коренного населения Аравии, привыкшего к сытой жизни, и внезапно оказавшегося перед перспективой пересесть из «Мерседесов» обратно на верблюдов. Вот тогда шейхам и принцам будет не до геополитики. И вот если этот поворот в сознании произойдет, то волна террора схлынет сама по себе. Хотя, конечно, привыкшие только воевать боевики вряд ли бросят оружие и перейдут к мирным способам зарабатывания на жизнь. Но локальное сопротивление — это не масштабная террористическая война.
