В Россию приехал глава Всемирного банка Роберт Зеллик. На встрече с ним премьер-министр Владимир Путин заявил: «Сегодня мы смотрим на банк уже не как, в первую очередь, на источник финансирования, а скорее как на институт, от контакта с которым мы можем получать дополнительные знания, ноу-хау, какие-то рекомендации по развитию нашей финансовой и экономической политики, по отдельным важным для нас направлениям». Действительно, дополнительные знания никогда и никому не мешают, но все же и к его анализу и рекомендациям следует относиться достаточно осторожно.
Примером здесь может служить последний доклад Всемирного банка об экономическом состоянии России. В этом документе аналитики банка высказали мысль о наличии в российской экономике перегрева. До последнего времени российское хозяйство страдало скорее от «недогрева», поэтому материалы, в которых зафиксирован переход в качественно иное состояние нас не могли не заинтересовать. Тем более, что состояние перегрева нередко кончается крахом, а этого нам желательно избежать.
В коротком изложении версия того, как происходит перегрев экономики, выглядит так. Предположим, вследствие разных причин увеличиваются инвестиции компаний, что приводит к увеличению объемов производительного капитала. При этом рабочая сила, которая, собственно, должна работать с этим капиталом, не увеличивается в той же пропорции. То есть возникает разрыв между предложением капитала и предложением рабочей силы. Поскольку рабочая сила становится относительно дефицитной, то предприниматели начинают за нее конкурировать, в частности, предлагая более высокую заработную плату и лучшие условия труда. Как правило, это делают владельцы новых предприятий, производительность капитала которых гораздо выше, чем на действующих предприятиях. Один раз начавшись, рост заработной платы продолжается достаточно долго, так как другие предприниматели не хотят лишаться имеющихся кадров и удерживают их повышением ставок оплаты труда. В этот период, кстати, и наблюдается интересный феномен, когда заработная плата растет быстрее производительности труда. Правда, тут надо оговориться, что заработная плата опережает рост производительности не на всех предприятиях, а только на морально и физически устаревших, а вот на новых с соотношением заработная плата/производительность все в порядке.
Но, как и все интересные феномены, опережающий рост заработной платы продолжается не очень долго. Рано или поздно наступает момент, когда владельцы технически отсталых предприятий уже не могут повышать заработную плату, так как иначе полностью лишатся прибыли, поэтому они нередко вынуждены закрывать свои предприятия, и увольнять рабочих. Или, наоборот, столкнувшись с отказом в очередной раз повысить заработную плату, рабочие сами покидают старое место работы, и предприятие вынужденно закрывается из-за нехватки персонала. И вот после того, как процесс закрытия старых предприятий набирает ход, заработная плата прекращает расти или даже начинает снижаться, так как на рынке труда возникает избыточное предложение рабочей силы.
С точки зрения изложенной выше модели, нас не очень сильно должна волновать проблема «перегрева экономики» и ее проявление в виде опережающего роста заработной платы. Рано или поздно этот рост прекратится, и хозяйство вернется в сбалансированное состояние. Другое дело, что по нашему мнению, до настоящего перегрева нам еще далеко, а рост заработной платы, вопреки мнению экспертов, в том числе и из уважаемых международных организаций, вовсе не опережает роста производительность труда.
Это заявление выглядит немного парадоксально, но что делать, если официальная статистика, которую вынуждены использовать многие эксперты, не учитывает наличия серого рынка рабочей силы? Под серым рынком мы понимаем рабочую силу из стран СНГ и Китая, занятую в строительстве, заготовке леса, торговле, коммунальном хозяйстве и транспорте. Наличие этого рынка – вещь очевидная, достаточно только пройтись по улицам Москвы или заглянуть на какую-нибудь стройку. Сколько этой рабочей силы, какую заработную плату она получает, какая у нее продолжительность рабочей недели – официально не известно, хотя нетрудно предположить, что условия и оплата труда этих рабочих существенно хуже, чем у полноценных граждан Российской Федерации. Соответственно, если бы статистические органы учитывали в своих данных наличие серого рынка с его условиями, то соотношение заработная плата/производительность выглядело бы уже не таким страшным, как нам его пытаются представить. Значимым фактором, влияющим на статистические показатели, является и частичный вывод зарплат из тени.
Чтобы не рисовать картину нашей жизни исключительно серыми красками, мы можем посмотреть на ситуацию на рынке труда и с другой точки зрения. Например, хорошо известно, что уже около десятка мировых автомобильных концернов строят или уже построили производства на территории России. Спрашивается, стали бы они это делать, если бы абсолютный размер заработной платы, который они будут платить своему персоналу, был на слишком высоком уровне? Да нет, ничего подобно, они тогда даже и не заикались бы о создании мощностей на нашей территории, и продолжали бы ввозить машины из Европы, Америки, Японии и Кореи. Но заводы строятся, и это значит, что производительность труда на них будет близкой европейскому или даже японскому уровню, а вот заработная плата, как мы понимаем, в три-четыре раза меньше европейской. Это, кстати, дает некоторым азиатским корпорациям серьезную надежду на то, что какую-то часть машин, собираемых в России, они смогут экспортировать в Европу и успешно конкурировать там по цене с другими участниками рынка.
Таким образом, говорить, что российская экономика перегрета, ссылаясь на якобы имеющее место опережение роста заработной платы по сравнению с ростом производительности труда, не приходится.
Впрочем, наблюдаемый нами экономический рост не подпадает под определение «перегрева» еще по одной причине, о которой Всемирный банк не упоминает в своем докладе. Десятилетия советской власти основной поток капитальных вложений шел в отрасли, далекие от нужд массового потребителя. Новые мощности создавались преимущественно в военно-промышленном комплексе и базовых отраслях экономики, а вот выпуск потребительских товаров шел на ограниченном круге устаревших предприятий. После 1990-го года капиталовложения резко сократились, но созданная ранее структура производственных мощностей осталась и практически не конверсировалась. В следующие 10 лет капиталовложения были практически на нуле, и российское хозяйство проедало запас капитала, созданный в прежние годы.
Но рано или поздно все запасы заканчиваются, и приходится расширять производство или импорт товаров, которые могут заместить или дополнить его продукцию. И вот как раз сейчас в российской экономике идет процесс массовой замены выбывающего оборудования и наращивания мощностей в тех отраслях, которые были недоинвестированы еще в советские времена. А поскольку таких отраслей очень много, то и процесс накачивания их капиталом продолжится и будет идти высокими темпами. Тем более, что из-за высокой конъюнктуры мировых рынков сверхприбыль, которую реализуют российские копании, позволяет финансировать им новые проекты в своих или в других отраслях экономики. И это не говоря о притоке иностранного капитала, который, несмотря на кризисные явления мирового рынка ссудных капиталов, продолжает прибывать.
Поэтому, если с финансированием и дальше будет все в порядке, то инвестиции, создание новых мощностей и выпуск продукции будут идти темпами, превышающими «естественные» до тех пор, пока хотя бы основные диспропорции, оставшиеся нам в наследство от советской экономики, не будут выправлены. А этого придется ждать очень долго.
