СМИ оживленно обсуждают неудачу со сделкой по замораживанию уровня нефтедобычи. О том, что встреча между странами-производителями нефти в Дохе не привела к договоренности, стало известно в воскресенье. Теперь комментаторы рассуждают о том, что это значит и что теперь будет.
Перед встречей в Дохе, пишет The Economist, комментаторы массово делали прогнозы о том, какие возможности открывает перспектива заключения сделки по замораживанию уровня нефтедобычи. Это продолжалось вплоть до того момента, как стало ясно, что Саудовская Аравия, Россия и другие участники не могут договориться. Сразу после этого начался спад цен на нефть, которые на волне общего энтузиазма значительно повысились.
Это было предсказуемо. Но можно отметить и то, что с января, когда цены упали ниже $30 за баррель, многое изменилось, и едва ли под действием этих новостей нефтяной рынок потеряет все, что он успел накопить с того момента, как начались разговоры о заморозке.
Встреча в Дохе и ее итоги не выявили ничего принципиально нового, объясняет автор. И раньше было понятно, что внутри ОПЕК имеются большие разногласия и что регулировать рынок с помощью квот стало труднее. Теперь, когда цены начали снова опускаться, это, конечно, породит очередную волну беспокойства о состоянии мировой экономики. Это также поставит под удар и без того пострадавшие бюджеты стран-производителей нефти вроде Анголы, Бразилии, Нигерии и Венесуэлы. В уязвимом положении окажутся и энергетические компании с большими задолженностями.
Но есть надежда на то, что чем больше естественного давления будет на нефтяные компании, тем быстрее они сами сократят продукцию, а это, в свою очередь, приведет к уменьшению предложения и росту цен. В долгосрочной перспективе за счет этого рынок стабилизируется.
Financial Times описывает ситуацию, с точки зрения пяти вопросов. Первый вопрос – это насколько еще упадут цены на нефть. После того как в середине февраля возникла перспектива сделки, цены поднялись выше $40 за баррель. Теперь аналитики, в частности Citigroup, предсказывают сильное падение. Однако надо учитывать, что провалившаяся сделка никогда и не претендовала на то, чтобы сократить предложение на мировом рынке. Задача была только в том, чтобы заморозить имеющийся уровень, причем в ряде стран на тот момент уровень добычи был рекордно высоким. Никто, в сущности, никто не ожидал, что заключение сделки приведет к мгновенным изменениям к лучшему. Это значит, что отсутствие сделки не сможет сделать ситуацию значительно хуже.
Второй вопрос – почему Саудовская Аравия сменила курс. Автор считает, что это самый любопытный вопрос. Есть мнение, что противоречия с Ираном стали только поводом к срыву сделки, а на самом деле Саудовская Аравия в любом случае планировала ее сорвать. Один из выводов, которые можно сделать из этой ситуации, - это то, что Саудовская Аравия сейчас не намерена идти на какие-либо уступки Ирану. И в этом можно проследить рост влияния принца Мохаммеда бин Салмана на нефтяную отрасль.
Третий вопрос – что это все говорит о политике ОПЕК. Прежде всего, это лишнее подтверждение, что среди участников ОПЕК есть противоречия. Четвертый вопрос – как это повлияет на Иран. Иран и раньше не собирался замораживать уровень нефтедобычи, и ничто не предвещает, что после срыва сделки он решит этим заняться.
Наконец, пятый вопрос – это что будет дальше. Здесь пока определенности мало. Вероятно, крупные нефтепроизводители захотят возобновить переговоры, несмотря на противоречия между Ираном и Саудовской Аравией. Вероятно, этого не произойдет. В любом случае, едва ли это прояснится до следующей встречи стран ОПЕК, которая должна состояться в июне.
