The Economist опубликовал материал о признаках оживления в мировой экономике. Автор признает, что такие разговоры неоднократно возникали в период после мирового финансового кризиса, начавшегося в 2008 г., однако затем снова начинались спады. Сейчас, как считает автор, экономическая ситуация действительно изменилась к лучшему. При этом в политике сохраняется напряженность.
Спустя почти десять лет после одного из самых тяжелых финансовых кризисов в истории, пишет автор, впервые наблюдается синхронный подъем в ряде экономик – «в Америке, Европе, Азии и на развивающихся рынках». Некоторое оживление имело место в 2010 г., однако тогда это продолжалось недолго.
Проблема в том, что после начала кризиса и до нынешнего момента в мировой экономике было несколько «фальстартов», когда в начале года казалось, что ситуация начала налаживаться, но потом появлялась какая-нибудь проблема, которая препятствовала закреплению экономического благоденствия. Сначала это был кризис еврозоны, потом нестабильность на развивающихся рынках, потом кризис цен на нефтяном рынке, потом экономический спад в Китае. Даже если в некоторых странах, как, например, в США, экономический рост имел место, он всё равно был медленным и не очень уверенным.
Теперь, по мнению автора, ситуация принципиально иная. То, что Федеральная резервная система США решила уже в марте повысить процентную ставку, объясняется не только оживлением в американской экономике, но и ростом оптимизма в других экономиках. Страх перед девальвацией китайской валюты отступил. Ускорился экономический рост в Японии. Еврозона демонстрирует оптимистические показатели начиная с 2015 г. В Южной Корее объем экспорта вырос более чем на 20%. В Бразилии, где экономика находится в очень тяжелом состоянии, снизился уровень инфляции. В России появились признаки ускорения экономического роста.
Всё это, оговаривает автор, не означает, что мировая экономика вернулась в нормальное состояние. Например, на нефтяном рынке по-прежнему сохраняется ценовая нестабильность из-за страхов перед избытком предложения, притом что многие экономики зависят именно от цен на нефть. У Китая есть долг, который по-прежнему вызывает опасения экономистов. Но главный риск, по мнению, автора, в том, что из этой ситуации политики могут сделать неправильные выводы. К примеру, велика вероятность, что президент США Дональд Трамп будет объяснять сокращение безработицы своими нововведениями. Действительно, оптимизм инвесторов вырос после того, как Трамп пообещал сократить налоги корпорациям. Однако даже без этого дополнительного фактора ситуация в экономике была на подъеме.
Несмотря на экономическое оживление, отмечает автор, политическая обстановка остается напряженной. Во многих странах происходит своего рода популистский бунт, вызванный продолжительным периодом экономического застоя. Глобализация вызывает раздражение, а в правительствах появляются признаки экономического национализма (прежде всего, речь идет об американском Белом доме). Такой диссонанс между политикой и экономикой, по мнению автора, опасен. Политики-популисты могут использовать улучшение экономической ситуации в своих интересах, ставя это себе в заслугу, в то время как на самом деле этот подъем мало связан с их повесткой.
