Пять лет назад в это же время западные медиа больше всего занимала тема мирового финансового кризиса. На втором после нее месте была, пожалуй, тема президентских выборов в США – в контексте все того же кризиса. Вопросы, которыми задавались эксперты, были как практическими (что теперь будет, как с этим бороться и насколько эффективны меры, предлагаемые правительствами), так и общими. Каковы истоки этого кризиса? Насколько он уникален и в чем его специфика? Как следует изменить систему, чтобы этого не повторилось? Особым жанром было выстраивание прогнозов на отдаленное будущее.
Теперь, пять лет спустя, когда это будущее несколько приблизилось, многие вновь обращаются к этой теме, пользуясь условным «юбилеем» кризиса в качестве повода. Точнее, пятилетней годовщиной падения Lehman Brothers, после которого о кризисе заговорили повсеместно. Помимо того, что, собственно, говорили и что говорят теперь, важно и то, как говорят и в каком контексте. В силу своей глобальной специфики тема кризиса стала и политической, и общественной, и внутренней, и международной – иными словами, весьма показательной.
Кризис и политика
В 2008 г. среди американских экономистов – а к их мнению прислушивались, так как речь шла о крупнейшей мировой экономике, - много надежд возлагалось на смену власти. Точнее, надежды возлагали кейнсианцы, которые хотели, чтобы банки Уолл-Стрита наконец взяли под контроль государства. Правые экономисты относились к программе кандидата, а позднее избранного президента Обамы крайне скептически. Также существовало расхожее мнение, что кризис – это неудачное время для любой новой власти. Какими бы разумными и в перспективе эффективными ни были принимаемые ею меры, быстрое восстановление прежнего благополучия невозможно. Это значит, что правление нового президента будет постоянно окружать критика и общественное недовольство. А вот к тому времени, когда настанет улучшение, президент уже сменится, и все лавры достанутся ему.
Как бы в ответ на это в 2013 г. Исполнительное управление президента (переизбранного, несмотря на большое количество критики в его адрес) опубликовало своего рода «юбилейный» документ «Финансовый кризис: пять лет спустя» (.pdf). В документе подробно рассказывается о том, какие улучшения произошли в американской экономике за последние пять лет благодаря решительным и оперативным действиям демократического правительства. В частности, стабилизировалась работа банков (благодаря выкупам плохих долгов); у граждан снова возросло доверие к банковской системе; автомобильная индустрия опять стала расти; появились заметные улучшение на рынке жилья; восстановлено кредитование; поддерживается малый бизнес. Кроме того, в отчете много подробностей о том, в каком плачевном состоянии находилась экономика в 2008 г.
Еще одна сходная по структуре и, видимо, назначению публикация, также приуроченная к пятой годовщине кризиса, исходит от Европейского центробанка и посвящена, конечно, положению евро. Судьба евро и ее прогнозирование также живо занимали западных экономистов. В частности, американские неоконсерваторы высказывались весьма пессимистически, в то время как европейские аналитики настаивали на том, что потенциал евро велик, и главное, чтобы во время кризиса все страны ЕС действовали сплоченно.
Публикация, о которой идет речь – это доклад вице-президента ЕЦБ Витора Констнсио «Мировой финансовый кризис – 5 лет спустя» на китайско-европейском экономическом симпозиуме в январе 2013 г. «Мировой финансовый кризис – который продолжается вот уже 5 лет, - выявил несколько структурных недостатков в институциональной системе Еврозоны, - говорил Констансио. - Однако уроки, которые мы из этого извлекли, теперь интегрируются в стратегические решения. Еврозона демонстрирует прогресс во всех областях, требующих оперативного реагирования: страны-участницы успешно следовали программам адаптации; было организовано финансовое обеспечение; валютная программа позволила обеспечить банковский сектор ликвидностью, а государства-участники приступили к реализации прогрессивной программы по реформированию институтов, которая позволит углубить европейскую интеграцию и усовершенствовать каркас для валютного союза… И вновь европейские страны продемонстрировали свою решимость в том, чтобы евро добилось успеха и утвердились в политическом намерении сотрудничать друг с другом и делать свой союз более прочным».
Наконец, можно также вспомнить разговоры о том, что один из возможных выходов из кризиса – это мировая война (авторы таких идей отсылали к прецеденту в виде Великой депрессии и Второй мировой войны). Правда, чем серьезнее были источники, затрагивающие эту тему, тем осторожнее они проводили параллели и тем менее далеко идущие выводы из текущей ситуации они делали. Сейчас про перспективы третьей мировой говорят преимущественно в связи с ситуацией в Сирии, а не с финансовым кризисом.
Кризис и экономисты
В связи с годовщиной высказались и экономисты-аналитики, которые регулярно ведут блоги по соответствующей теме. Пять лет назад, когда кризис только начался, было, пожалуй, больше энтузиазма по поводу радикальной смены мировой финансовой системы и торжества кейнсианцев над монетаристами. Сейчас больше практических наблюдений и замечаний по поводу того, что именно следовало бы изменить, дабы преодолеть последствия кризиса и избежать подобных явлений в дальнейшем.
Постоянный блогер при Washington Post экономист Майк Конзал (Mike Konczal) обобщил нынешнюю ситуацию следующим образом: «Экономика сейчас в болезненном состоянии, а число рабочих мест растет медленно и в этом месяце. Но какого рода эта болезнь? Тот ли это случай, когда надо просто подождать и она пройдет сама, пусть это и повод для рекламы средств от простуды? Или это скорее болезнь вроде воспаления легких, и если ее не лечить, она никуда не денется?»
Важно знать, какой вариант правильный, потому что от этого зависят действия правительств. Кроме того, это важно для понимания и корректировки экономической теории. Собственно, в этом месте, продолжает он, проходит водораздел между «старыми» и «новыми» кейнсианцами. Вторые считают, что со временем все сбалансируется само, в то время как первые полагают, что люди в любом случае исходят из конкретной данности и действуют в соответствии с тем, что они видят, а то, что они видят, указывает на нестабильность и неопределенность. У обеих позиций есть свои основания. Однако Конзал, который теоретически придерживается точки зрения «само пройдет», считает, что правительству необходимо прилагать прицельные усилия к сокращению безработицы.
Экономист и популярный блогер Пол Кругман, который в самом начале кризиса регулярно упрекал администрацию Обамы в том, что она довольствуется полумерами и не решается на радикальные действия и реформы, сейчас также сосредоточен на теме безработицы. По его мнению, проблема отчасти в том, что правительство (в частности, новое) не сразу осознало возможные масштабы именно этой проблемы. «С самого начала 2008 г., - пишет Кругман, - еще даже до того, как мы поняли, насколько все плохо, было уже очевидно, что оздоровление по V-образной траектории невозможно, именно из-за того, что затяжные периоды посткризисной безработицы еще до 2008 г. стали новой нормой. Я, пожалуй, был даже слишком оптимистичен в том, что касается глубины предстоящего обвала, но надо учитывать, что это было за 7 месяцев до падения Lehman Brothers».
«Так почему же Белый дом предсказывал V-образное оздоровление? – продолжает он. - Не знаю. Но я скажу, что многие бизнес-экономисты действительно тогда еще считали, что глубокая рецессия означает быстрое оздоровление – в сущности потому, что они не задумывались о меняющейся природе экономических обвалов. И вероятно, этот взгляд проник и в министерство финансов».
К слову, о грядущем затяжном кризисе трудоустройства еще в ноябре 2008 г. писал орегонский экономист Марк Тома, который сделал выводы из опыта двух предшествующих экономических кризисов, в каждом из которых наблюдался длительный период восстановления занятости.
Наконец, американский экономист, а в прошлом (при Клинтоне) министр труда, Роберт Рейч (Robert Reich), который всегда был склонен к резким высказываниям, поздравляет Lehman Brothers с годовщиной и отмечает, что положение дел в экономике ему представляется неутешительным. «Пока всеобщее внимание сосредоточено на Сирии, пристрастие крупнейших банков Уолл-Стрита к азартным играм становится более опасным, чем прежде. Пять лет назад, тоже в сентябре, Lehman Brothers обанкротились, и Уолл-Стрит скатился в худший финансовый кризис за последние 80 лет. Но, тем не менее, крупнейшие его банки теперь стали гораздо больше, чем они были тогда. Нет, конечно, балансовые отчеты этих банков теперь лучше, чем пять лет назад. Они привлекли много капитала и уничтожили плохие сделки… Но они снова вернулись ко многим из своих старых привычек».
«Так что же, мы не извлекли никаких уроков из того, что происходило после сентября 2008 г.? Пять лет назад в этом месяце Уолл-Стрит едва не скатился на дно. Мы его выкупили. Миллионы американцев до сих пор страдают из-за последствий этих уолл-стритовских выходок. И тем не менее, уолл-стритовские профессионалы и толстосумы по-прежнему воспринимают экономику как свое частное казино и ворошат его еще энергичнее, чем прежде».
Проблема, считает Рейч, в том, что банки Уолл-Стрита неуправляемы – «слишком велики, чтобы обрушиться, слишком велики, чтобы привлечь их к уголовной ответственности, слишком велики, чтобы их ограничивать». В таких условиях единственный выход он видит в том, чтобы уменьшить их размеры и значение – разбив на более мелкие единицы. И для этого не нужно дожидаться решения Конгресса – законодательства вполне достаточно для того, чтобы этим занялась Федеральная резервная система. В качестве прецедентов он приводит расформирование гигантской нефтяной монополии Standard Oil в 1911 г. и телекоммуникационной системы Ma Bell в 1982 г.
