Письмо Макаревича Путину о борьбе с откатами не возымеет действия. Не потому, что Путин не обратит на него внимания, а потому, что откаты сегодня являются органичным для национальной экономики механизмом. А сама структура управления государством препятствует трансформации этой «экономической модели».
Жанр открытых писем и прочих писем всяческой творческой публики очень популярен в России. По какой-то странной традиции люди искусства и просто небезразличные граждане любят просить властителей исправить некую несправедливость, причем не лично или через уполномоченный орган, а обращаясь к широкой публике, хотя адресатом указан именно глава государства или иной большой начальник.
Эффективность таких обращений не слишком велика: чаще всего они просто остаются без ответа. Но вновь и вновь пишут, просят, требуют. Освободить Ходорковского или Pussy Riot (или наоборот — решительно осудить), прогнать неугодного общественности министра, отменить карательные законы.
Накануне с письмом к Путину обратился и известный рок-музыкант Андрей Макаревич. Сделал он это через газету «Московский комсомолец» - то есть, даже если Путин письма лично не увидит, аудитория послания будет в несколько сот тысяч точно. Обеспокоили музыканта, как ни странно, вовсе не какая-то гуманитарная катастрофа, а вещь куда более конкретная — откаты. Вернее даже их размеры. По мнению Макаревича, за последние пять-шесть лет они выросли с 30 процентов до 70, а в одном случае, про который автору письма доподлинно известно, откат и вовсе составил 95 процентов.
Макаревич, надо сказать, в своей оценке не одинок, об ужасающем объеме откатов говорили и чиновники, и бизнесмены. Глава контрольного управления администрации президента Константин Чуйченко полтора года назад оценивал объем распила на госзакупках в триллион рублей из пяти (то есть в 20 процентов) и называл это «консервативной оценкой». А глава Национальной ассоциации инноваций говорила, что на рынке информационных технологий доля отката к 2009-2010 году составила 70 процентов, увеличившись с 30 процентов в 2005-2006 годах. То есть экспертная оценка была ровно такой же, как и у Макаревича.
Откат почти в полную сумму контракта — это, разумеется, полный ужас. Получается ведь, что реально выполненный объем работы стоил в 20 раз меньше, нежели заплатил конечный заказчик. Такая экономика кажется ненормальной и даже обреченной. О каком стабильном развитии можно говорить, если больше половины от суммы условного госконтракта, какого-нибудь инфраструктурного проекта или чего-нибудь супер-инновационного уходит сторонним людям? И какого качества заказчик тогда получает продукт? Ведь исполнитель должен не только откатить, но еще и прибыль заложить, и работу сделать.
На деле в росте процента откатов нет ничего необычного. Во-первых, в российской экономике все-таки, мягко говоря, немаленький госсектор. Во-вторых, в кризис государство осталось практически единственным агентом, у которого имелись свободные средства и, соответственно, возможность заказа неких товаров и услуг. Понятно, что борьба за госконтракт, как минимум, не стала меньше, а конкуренция между потенциальными подрядчиками усилилась. Вот и выросла коррупционная рента.
Разумеется, с проблемой откатов должно бороться любое уважающее себя правительство, что не хочет довести экономику, а следом и политическую обстановку, до цугундера. Есть, правда, пара серьезных препятствия на этом пути.
наряду, скажем, с официальным механизмом взимания налогов и последующего распределения доходов государства в пользу граждан (см. также Откатный способ производства). То есть откаты выступают не внешним по отношению к государству и национальной экономике явлением, они — часть экономики, параллельный механизм распределения денег. Борьба чиновничества с коррупцией выходит даже не борьбой «пчел против меда», как язвят скептически настроенные граждане, а борьбой «пчел против сот и улья». Странно ожидать, что в такой борьбе можно победить, надо улей перестраивать.
Меж тем сама вертикальная система госуправления, отягощенная местничеством, круговой порукой, запретительно дорогими билетами для входа на любой поделенный рынок и прочими российскими прелестями, сопротивляется трансформации. Вертикальная система бюрократических связей — залог того, что с какого-то этажа госмашины чиновник будет «брать», не опасаясь особо наказания. Ведь гарантией от этого служит лояльность следующему по иерархии начальнику.
Недостаток этой логики в том, что система чиновной клиентелы сложилась и вполне эффективно функционирует, а иного способа распределения средств, замещающего откаты, в российской экономике пока не видно. Так что обращение Макаревича, даже если Путин воспримет его как руководство к действию, вряд ли поможет борьбе с откатами больше, чем письма прогрессивной общественности в поддержку Ходорковского.
