Специалисты по институциональной экономике жалуются на несвязность нашего общества, низкий уровень социального капитала, слабое развитие социальных сетей. Существует, похоже, сеть, объединяющая, по некоторым оценкам, чуть ли не все наше общество. Речь идет о том, что принято называть «черным налом».
Предположения о соотношении черного и белого секторов нашей экономики заметно разнятся, но при всей борьбе за обеление рынка, черный сектор редко оценивают менее чем в треть российской экономики.
Именно так до сих пор рассчитывается заметная часть хозяйствующих субъектов и обычных граждан. Направления расходования могут быть самыми разными: от оплаты работы сотрудников или внешних контрагентов (включая взятки, оплату услуг «крышам») до благотворительности, которую и до сих пор порой бывает проще провести мимо «кассы».
Откуда берется «черный нал»? Возможны два крайних дилетантских предположения: ниоткуда и из расчетно-кассовых центров Банка России. Ниоткуда – в том смысле, что значительная его часть редко задерживается в чулках: от кого-то полученный он через какое-то время кому-то отдается за очередные товары или услуги, то есть просто из оборота. Вторая крайность – предполагать, что единственными реальными источниками «черного нала» являются расчетно-кассовые центры, через которые наличность и поступает в том числе и в сомнительные банки для осуществления операций обналичивания. Более взвешенным является представление, что работает как круговорот наличности, так и получение ее из РКЦ. Эксперты говорят, что со столицами в части РКЦ уже практически разобрались, ужесточив контроль за выдачей наличности, теперь основной приток ее по этой линии осуществляется через провинцию.
Наверное, возможен подход при котором криминальными считаются только деньги, полученные в результате осуществления уголовных преступлений - грабежей, убийств, продажи наркотиков и т.п., но при наличии желания построить сколько-нибудь нормальную налоговую и бюджетную систему, опирающиеся не только на платежи (неочевидно полные) крупнейших налогоплательщиков, государство оказывается перед необходимостью определенного контроля соответствия декларируемых и реальных доходов физических и юридических лиц.
Отсюда возникает большой комплекс проблем вокруг «черного нала». В силу реальной роли в современной российской экономики, даже если было бы возможно единомоментно прикрыть всю незаконную деятельность по обналичиванию, это вряд ли стали бы делать, просто потому, что это могло бы привести к коллапсу. Но политическая воля к планомерному, постепенному изменению ситуации имеется.
С определенной частотой информагентства продолжают сообщать об отзыве лицензии у очередного коммерческого банка. Иногда это проходит незамеченным, а время о времени возникает паника: вот-вот работа по зачистке банковского поля интенсифицируется и количество российских банков будет доведено до нескольких десятков. Иногда паника доходит до состояния банковского кризиса (лето 2004 года), о котором, впрочем, часть экспертов говорит как об инспирированном.
Очевидно, что банковская система – одна из наиболее значимых инфраструктурных институтов хозяйства страны. Обрушивать ее вряд ли заинтересован хоть кто-нибудь, а тем более Центробанк, одной из трех целей существования которого Федеральный Закон называет «развитие и укрепление банковской системы Российской Федерации».
Попробуем присмотреться к внутренней логике Центробанка – в той степени в которой она может быть реконструирована из его действий, выступлений руководителей и частных бесед с экспертами.
Логика здесь, вероятно, выглядит примерно так. Борьба с банками-нарушителями постепенно увеличивает процент, за который осуществляется обналичка (и высказывания экспертов о состоянии рынка «обналички» подтверждают, что ставки за эти операции действительно повышаются, растет разница стоимости наличных и безналичных денег). Возросший процент расходов делает использование «черного нала» все менее выгодным (а к тому же, и более рискованным), отсюда рынок «обналички» съеживается (эксперты даже говорят о тенденции к его консолидации, а уменьшение давления конкуренции тоже должно способствовать повышению ставок). По мере продолжения борьбы процент за «обналичку» продолжит расти, пока не станет сопоставим с налоговыми ставками. И в этот момент на рынке обналички скорее всего останутся преимущественно те, для кого легальный денежный оборот невозможен, да и норма прибыли такова, что размер процента за обналичку заведомо незаметен. То есть уже упомянутые заведомо криминальные сферы (наркотики и т.п.), борьба с которыми не прекращается и в обществах с вполне отстроенными налоговой и банковской системой. Еще одной группой, представители которой вряд ли смогут уйти с рынка обналички только за счет удорожания этих операций, будет совокупность выплачивающих «административную ренту». Но это проблема уже не уровня Центробанка.
Предприятия же нормальных отраслей хозяйства, в силу разных причин находящиеся в серой или черной зоне будут иметь какое-то время для постепенного выхода на рентабельность в ситуации, когда налоги платятся (тем более, что их конкуренты будут вынуждены сделать то же) или сменить профиль деятельности, если сделать текущий прибыльным не получается.
Именно целям борьбы с «черным налом», исходя из этой логики, во многом и служит значительной частью процесс зачистки от проблемных банков. Во многом – в том смысле, что, как сказал глава Центробанка Сергей Игнатьев, выступая на парламентских слушаниях, «С такой же легкостью, как они обманывают российское государство, они, как говорится, "кинут" своих кредиторов, своих вкладчиков, случайно ставших клиентами таких банков. А раз так, то данные банки, псевдобанки, представляют серьезный системный риск для банковской системы». То есть это еще и более прямая защита клиентов и системы в целом.
Правда, если стоит задача зачищать поле, но постепенно, возникает большая опасность делать это выборочно, основываясь на коррупционном интересе. Именно обвинение в непрозрачности критериев борьбы и было одним из значимых тезисов в «письмах Френкеля». Попробуем и здесь вслушаться в логику Центробанка.
Очень значимым фильтром для банков стало попадание/непопадание в систему страхования вкладов (см. Федеральный Закон «О страховании вкладов физических лиц в банках Российской Федерации»). Непопадание автоматически означало невозможность привлекать частных вкладов (т.е. государство в лице Центробанка взялось определять, в отношении каких банков оно готово гарантировать сохранность вкладов, а в отношении каких – нет, с вытекающим отсюда нежеланием допускать социальные эксперименты по привлечению заведомо ненадежными структурами денег не всегда экономически грамотного населения). Любой банк мог подать ходатайство на включение в эту систему. Любой банк, получивший отказ Центробанка, после устранения замечаний мог подать в Банк России повторное ходатайство (если до того у него не была отозвана лицензия). Любой банк по итогам получения вторичного отказа может обжаловать это решение в Комитете банковского надзора Банка России, а в случае подтверждения им отрицательного заключения – лично Председателю Банка России.
То есть этот способ фильтрации банков был (и остается) устроен так, что, как бы ни были устроены нижние этажи проверки, если банк уверен в своей правоте, он всегда может обсудить свои проблемы с представителями верхних этажей – вплоть до главы Центробанка.
Наряду с этим инструментом стали применяться и иные формы надзора за банковской системой. Попытка ограничиться формальными критериями, по мнению руководства Центробанка здесь вряд ли могла целиком спасти (Сергей Игнатьев: «По моему мнению, построить систему эффективного надзора только на основе формальных критериев вообще невозможно. Какими бы совершенными эти формальные критерии ни были, всегда можно "подрисовать" отчетность», «Любой банк, специализирующийся на проведении фиктивных операций, я бы назвал его псевдобанк, будет существовать вечно. У него никогда не будет финансовых проблем. Все обязательные нормативы будут выполняться с огромным запасом»).
В начале недоуменное наблюдение за банками, осуществляющими как будто законные, но очень подозрительные операции могли длиться и по полгода. Возникал вопрос о том, как, собственно, поймать их за руку (представление о всеобщем и полном нахождении под колпаком, возможности в любую минуту остановить любую операцию российского банка, кажется, несколько преувеличено). В результате к моменту попадания в сам банк, там уже порой не удавалось обнаружить практически вообще ничего. Постепенно, по словам экспертов, опыт нарабатывался, отрабатывалась нормативная база, уменьшался срок между моментом возникновения понимания, что в банке происходит недолжное, и моментом приостановки его операций.
При этом понимание, что отзыв лицензий у всех банков, которые допускают что-либо сомнительное грозит коллапсом экономики действительно приводит к тому, что реализуется выборочный подход, но из этого совершенно не делается тайны. На XVIII съезде Ассоциации российских банков Сергей Игнатьев сказал: «… мы применяем крайнюю меру — отзыв лицензии на осуществление банковских операций — к банку, нарушающему закон № 115, только в том случае, когда подавляющая часть операций, проводимых банком, представляет собой фиктивные операции, то есть операции, заявленная цель которых явно не соответствует действительности. Сколько-нибудь значимого реального бизнеса у таких банков, как правило, нет» (упоминаемый закон № 115 - "О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма").
Иначе говоря, если значительную часть деятельности банка (скажем условно, более половины) составляют нормальные операции, ЦБ вовсе не пытается отозвать лицензию, но и не бездействует. Дадим снова слово Игнатьеву, «Что мы делаем при выявлении подобных фиктивных операций? Обращаем внимание руководителей банков на эти фиктивные операции, приглашаем их на совещания. Я лично неоднократно встречался с некоторыми руководителями крупных банков по этому поводу. В абсолютном большинстве случаев реакция руководителей банков вполне адекватная. Коммерческие банки находят законные способы избавиться от таких нежелательных клиентов. Иногда достаточно запросить дополнительную информацию о бизнесе таких клиентов, проверить их кассовую дисциплину или предложить им прекратить сомнительные операции и закрыть счет. Иногда банки вносят изменения в тарифную политику, повышают тарифы на определенные операции сверх установленного объема. Применяются и другие меры».
То есть в целом нормальный банк, в деятельности которого удалось разглядеть что-то сомнительное получает предупреждения, рекомендации по ограничению некоторых видов операций, более внимательному отношению к некоторым клиентам, их производящим и т.д.
20 февраля 2007 года глава Центробанка привел данные о том, что с начала 2005 года за нарушение Закона № 115 были отозваны лицензии у 70 кредитных организаций, то есть примерно у 6% их общего числа. Доля этих кредитных организаций в совокупных активах банковского сектора, по его данным, 0,5%, а в совокупном объеме вкладов населения еще меньше – 0,1%.
На 24 октября 2007 года в разделе «Отзыв (аннулирование) лицензий на осуществление банковских операций» упоминаются 128 кредитных организаций, при этом присутствует информация о более чем 1 300 зарегистрированных на тот же момент организациях. Часть организаций с отозванными лицензиями все еще не потеряла регистрации, да и сведения о количестве зарегистрированных структур приводятся не на момент начала отзыва, поэтому цифра у нас получится заведомо завышенной. И эта заведомо заметно завышенная цифра все равно меньше 10% организаций. Хотя если судить по данным какого-нибудь из последних кварталов, ликвидировано оказывается больше организаций, чем зарегистрировано новых.
Таким образом, действительно никакого обвального сокращения количества банков или единомоментной зачистки банковской системы не происходит. Реализуется достаточно последовательная концепция постепенного обеления экономики. Своего рода показателем динамики служит изменение доли наличных денег в денежной массе. В последние годы оно устойчиво сокращается: в 2005 г. эта доля уменьшилась с 35,2 до 33,2%, а к концу 2006 г. она сократилась до 31,0%.
При этом растет понимание того, что иметь дело с проблемными операциями заведомо рискованно: в любой момент может прийти либо налоговик, либо кто-то, кто предложит за дополнительную оплату избавить от вот-вот якобы намечающихся проблем с налоговиками. То есть увеличивается стимул обеления деятельности каждой конкретной структуры.
Есть, однако, и тенденции другого рода. Наряду с общим удорожанием операций по обналичиванию денег, до некоторых экспертов доходят сигналы о появлении заведомо демпинговых предложений. Этому возможно два объяснения: заведомо недобросовестное исполнение не вполне законных операций (выгодный процент завлечет доверчивых клиентов, но он не будет соответствовать никакой реальности, потому что деньги будут просто потеряны) или наличие структур, обладающих своего рода страховкой от рисков со стороны государственных структур.
Рыночная молва связывает демпингующие подобным образом структуры с теми или иными группами в силовых органах. Отсюда возникает вопрос: не приведет ли деятельность по постепенной зачистке рынка от массы разнообразных «псевдобанков» (по терминологии руководства ЦБ) к тому, что рынок просто окажется переделен – с него будут вытеснены более или менее случайные структуры, а выгодоприобретателем деятельности по оздоровлению банковской системы окажутся просто «нужные» кредитные учреждения?
Вряд ли информация подобного рода не доходит до Центробанка, однако он продолжает действовать. В этой ситуации логика его, вероятно, может быть реконструирована так: даже если кто-то, «кому надо», получает частичный контроль над рынком, то в масштабах чуть более длительных промежутков тенденция от этого не меняется – пользоваться «черным налом» для большинства участников рынка становится все менее выгодно и все более рискованно.
В конце концов, сектор «спецуслуг» вряд ли охватит весь рынок обналичивания. Тем более, что обострение противоречий внутри «корпорации силовиков», выливающееся в противостояния между различными силовыми структурами, делает отнюдь не безопасной работу и с аффилированными с представителями этой корпорации «псевдобанками» - появляется большая вероятность того, что представители враждующей корпорации захотят сломать бизнес оппонентов. А, значит, ставки за «обналичку» и риск этих операций продолжат расти, а банковская и налоговая системы рано или поздно смогут оздоровиться.
