Заявление Дмитрия Медведева о возможности создания в России «собственных офшоров» удивляет не столько по факту, сколько странной формой публичного высказывания. Сказано было буквально следующее: «в настоящий момент прорабатывается законопроект, по которому для крупных инвестпроектов, так называемых гринфилдов, по решению региональных властей ставка налога на прибыль должна быть снижена до нуля в течение первых пяти лет, а в последующие пять лет составить 10% вместо стандартных 20%». А поскольку обсуждалась на правительстве госпрограмма по развитию Забайкалья и Дальнего Востока, то Медведев предложил распространить льготы на них.
«Я сейчас, рассуждая с членами правительства про самую популярную ныне тему Кипра, сказал, что если нас так везде гоняют, то пора вернуться к теме создания собственных офшоров на территории Российской Федерации – специальных юрисдикций, где будет специальная налоговая ставка, может быть, и деньги вернутся к нам», - этим Медведев продолжил, и на теме Кипра многие услышали не контекст, а конкретное предложение создать офшорную зону типа Кипра или Виргинских островов на территории России.
Предложение творчески развил присутствовавший на встрече глава Российского союза промышленников и предпринимателей Александр Шохин. По мысли Шохина, который сразу предложил Медведеву расширить географию территорий с особым налоговым режимом, российские офшоры могли бы разместиться в Калининграде, Сочи и на Дальнем Востоке.
Идею премьера резко раскритиковал бывший министр финансов Алексей Кудрин. В интервью телеканалу «Дождь» Кудрин заявил, что «возводить создание офшоров в государственную политику — самое худшее, что может предложить государство, поскольку налоги уходят из реальных промышленных зон».
«Российские деньги никогда не вернутся в Россию, если не увидят здесь достаточных условий», - отметил он. По мнению Кудрина, те деньги не вернутся, а мы создадим еще новые способы увода денег, что было бы странно и даже, как написал экс-министр финансов в своем мироблоге, будет иметь «разрушительные последствия для финансовой системы страны».
Как справедливо отметил тот же Кудрин или глава «Интерроса» Владимир Потанин в комментарии «Коммерсанту», разного рода внутренние офшоры в России уже были. История особых налоговых зон — по сути внутренних офшоров — насчитывает уже почти 20 лет. В 1994 году правительство России создало «зону экономического благоприятствования «Ингушетия»», сроком на год, но потом продлило срок работы офшора в другой форме. Де-факто на территории Ингушетии никакого развития финансовых институтов или промышленности не произошло, зато через республику формально ввозилось все, что только могло ввозиться в Россию. Позже подобные внутренние офшоры появились еще на территории Калмыкии, Алтая, были предприняты попытки организовать их в Мордовии и Эвенкии.
В случае с Ингушетией мотив был, безо всяких сомнений чисто политический — в соседней Чечне шла война и республиканские власти требовалось чем-то, грубо говоря, купить, ради сохранения относительной стабильности. Остальные республики тоже были нищими и де-факто федеральный центр так подкармливал местные элиты, покупая лояльность Москве.
Неудачный опыт не остановил правительство в практике использования особых налоговых зон в качестве инструмента по развитию территорий. Следующей специфической практикой стало предоставление статуса особых налоговых зон многочисленным ЗАТО — обычно наукоградам. Тут также обошлось без особых успехов, зато с многочисленным уводом налогооблагаемой базы в особые зоны.
«Байконурские схемы» - самая известная из этих историй. Смысл прост: регистрируется фирма на Байконуре, с которой нефтеперерабатывающий завод заключает контракт на «поставку нефти». Фирма назад «получает» нефтепродукты и продает их, экономя на акцизах. И это только нефть и только Байконур.
Строго говоря, с тех пор государство так сильно не «накалывалось» на особых налоговых зонах. Не в последнюю очередь благодаря усилиям Минфина, который объявил практически войну внутренним офшорам. В 2003-2004 годах внутренние офшоры были упразднены, на смену им пришли особые экономические зоны, в которых простой офшорный уход от налогов был существенно затруднен.
И теперь предоставление налоговых льгот осуществляется по другим принципам: обычно налоговые льготы имеют еще и целевой (условно — IT или новые месторождения), а не чисто региональный характер и касаются по сути только конкретных проектов. Насколько можно судить о том же Забайкалье, никакой налоговой вольницы типа Кипра или острова Мэн никто создавать там не планирует. Речь идет как раз о снижении налогов для компаний, реализующих в регионе инфраструктурные проекты, собственно об этом первая часть спича российского премьера вроде бы ясно говорит.
Что бы ни представлял себе Медведев, классический офшор — это несколько другое явление. Это налоговая вольница и средоточие сомнительных капиталов, владельцев которых до сих пор непросто отследить всяческим органам финансовой полиции. То же, о чем говорил премьер и то, что вероятнее всего предложит правительство для Дальнего Востока, немного напоминает европейские офшоры, но тоже далеко не во всем. И сравнивать Забайкалье с Британскими Виргинскими островами или Кипром, мягко говоря, некорректно.
Так что с большой вероятностью перед нами просто фраза, произнесенная в крайне неудачное время — контекст подкачал. И не будет в России настоящих офшоров, иначе, как предостерегает Кудрин, там будет действовать «басманное право» и власти в очередной раз воспроизведут Байконур или Ингушетию. Просто в новых исторических условиях.
