Хотя осталось еще целых три «юкосовских» лота, можно спокойно утверждать, что распродажа ЮКОСа закончена. Продажа офисных зданий преподнесла сюрприз. Однако, в целом, победителями, как и предполагалось, оказались «Роснефть» и «Газпром», в очередной раз подтвердившие статус «нашего всего» в нефтегазовой сфере.
Итоги торгов за «офисный лот» явились во многом неожиданностью. ООО «Прана» стало победителем аукциона по продаже недвижимости ЮКОСа в Москве и ряда других активов компании в сфере торговли и управления в рамках процедуры банкротства, предложив 100,091 млрд руб при начальной цене в 22,070 млрд руб. Это второй аукцион по активам ЮКОСа, на котором стартовая цена была превышена более чем в два раза. До этого только во время продажи восьмого (акции Ханты-Мансийского банка) победитель был вынужден заплатить вдвое против стартовой цены.
Основным претендентом на офисные здания ЮКОСа считалась «Роснефть», о недостатке офисных площадей которой периодически поговаривают. Однако, дойдя до отметки в 100 млрд рублей, представители «Роснефти» были вынуждены уступить. Возникает резонный вопрос – и что такого?
Да, пожалуй, ничего. «Роснефть» в наиболее значимых аукционах одержала победу – ей распродажу ЮКОСа можно занести в актив. Из 11 прошедших аукционов “Роснефть” выиграла четыре. Лишь в торгах по южным активам ее обошел «Промрегионхолдинг» (как считается, связан с топом «Лукойла» Федуном), да и то соперничество тут же продолжилось вне аукциона. Федеральной антимонопольной службе не понравилось то, что собственники ПРХ до конца не ясны, и теперь результаты аукциона вполне могут быть отменены. Затем – пока не вполне ясно, что такое ООО «Прана», выложившее за офисы ЮКОСа без малого $4млрд. Вряд ли это ООО связано, скажем, с одноименными производителями мусоропроводов.
Если говорить о более масштабных и долгосрочных последствиях распродажи ЮКОСа, то ничего катастрофического не предвидится. Москву пугали падением инвестиций из-за границы, потенциальням покупателям активов ЮКОСа угрожали потерей реноме в бизнес-сообществе. Не случилось. Выяснилось, что для портфельщиков – что «Роснефть», что ЮКОС – большой разницы нет. А нефть у «Роснефти» все-таки покупают.
Установление контроля за всем самым стратегическим – декларируемая политика в сфере энергетики – тоже не является однозначно плохой. По крайней мере, ограничение доступа к ресурсам — “ресурсный национализм” — и усиление роли госкомпаний в добыче нефти стали главными факторами, вызывающими нехватку нефти на мировом рынке, говорится в докладе консалтинговой компании PFC Energy. А нехватка нефти (искусственная по сути) является одним из основных факторов сохранения высоких цен на нефть. А стало быть и сохранения макроэкономической стабильности в России и относительно высокого уровня доходов россиян.
Другое дело – куда вкладывать доходы от экспорта нефтепродуктов. Здесь опять-таки – что ЮКОС, что абстрактная власть – особенной разницы для граждан в краткосрочной перспективе не предвидится. Власть даже предпочтительнее – в общефедеральные инфраструктурные проекты в состоянии вложиться только государство, бизнес предпочитает это делать исключительно в регионах присутствия.
Однако для российского бизнес-сообщества последствия очевидны и, по большей части, негативны. Чем же показательны результаты юкосовоских аукционов? Прежде всего, своей запрограммированностью – большинство лотов достались тем, кому они были интересны. Скажем, «Роснефти», которая и так была вынуждена перерабатывать юганскую нефть на НПЗ ЮКОСа, достались как раз те самые НПЗ. У «Роснефти» была маленькая сеть АЗС и интересы в рознице, равно, как и у «Газпром нефти». «Роснефть» свои заправки получила, остальные купил «Юнитекс» – вполне вероятно, что компания связана с «Газпромом».
Распродажа ЮКОСа в очередной раз подтвердила, что единых правил для российских компаний не существует даже на аукционах. »Промрегионхолдинг», скажем, жаловался, что ФАС не требовала от него предоставить информацию о собственниках, а теперь результаты аукциона по южным активам ЮКОСа могут быть аанулированы. Если подобное случится, можно будет констатировать, что активы ЮКОСа (за исключением все тех же офисных зданий) были де-факто распределены между «Газпромом» и «Роснефтью». Были, конечно, и независимые игроки. Однако госкомпании умудрялись не просто покупать нужные им активы, но даже – если верить аналитикам – ниже рыночной оценки.
Здесь следует оговориться – создание преференций госкомпаниям отлично от контроля за стратегическими отраслями. Здесь нарушается базовый для бизнеса конкурентный принцип – определенные игроки заранее выведены за рамки конкуренции. За установление правил игры обычно принято хвалить нынешнее руководство страны – что за равноудаление, что за ликвидацию «беспредела 90-х». Аукционы по ЮКОСу в очередной раз показали, что никаких правил не установлено, а ежели таковые и водятся, то от них можно отступать.
Принцип «если нельзя, но очень хочется – то можно» – универсален в российском бизнесе, и очень часто используется госкомпаниями. Но это даже не удивительно. Важно другое – он ретранслируется на региональный, муниципальный и едва ли не деревенский уровень. И никого не удивляет, что конкурсы на строительство выигрывают близкие губернатору компании, а магазин может открыть только родственник мэра. Посему и не верится, что какие-либо антикоррупционные меры правительства и президента могут дать долгоиграющий эффект. Это явление практически культурного уровня – пока существует основополагающий принцип избирательности и приближенности, а не прозрачности отношений бизнеса и чиновничества, коррупционные (не в смысле «дачи взяток», а расширительно трактуемые) решения всегда будут проще. Более того – они будут единственно возможными в такой системе.
