Саммит Россия-ЕС продемонстрировал, что наши отношения с крупнейшим экономическим партнером близки к идиллическим. Значение России как поставщика энергоресурсов в Европу и значение европейских стран как крупнейшего потребителя этой же группы товаров дает нам возможность воображать, что мы снова являемся важными игроками в европейском концерте держав. Между тем, данная идиллия означает отсутствие реальной повестки дня, в том числе и «гуманитарной», которая была главной при меньших ценах на нефть. Точки возможных прорывов в политике всегда обозначены конфликтами, разрешение которых создает новую ситуацию. А перечень реальных конфликтов с Евросоюзом у нас почти нулевой, более того, постоянно уменьшается без всякого продуктивного разрешения.
Настоящее движение вроде бы очевидно в энергетической сфере (переговоры с Германией о Северо-Европейском газопроводе) и в вопросе о визах, когда для некоторых категорий российских граждан будет несколько уменьшена цена и несколько увеличены сроки действия шенгенской визы. Это все, наверное, имеет какой-то смысл, в том числе психотерапевтический (Евросоюз не так уж нас отталкивает), но мы-то понимаем, что за настоящими сдвигами в политике всегда обнаруживается экономический интерес.
Самым ярким примером целого комплекса экономических тем между Россией и ЕС является почти бесконечный вопрос о вступлении в ВТО. Даже в этот раз Великобритания попробовала снова вернуться к этой теме в части уравнения доступа российских и европейских авиакомпаний к небу над нашей страной. Россия и так взяла на себя обязательство модернизировать систему оплаты за транссибирские маршруты к 2013 году, сделав ее прозрачной, недискриминационной для всех авиапартнеров и убрав некоммерческую часть оплаты. Но у наших партнеров есть естественное желаение убрать плату вообще - и не потом, а сейчас. Так выясняется, у темы ВТО двойное или даже тройное дно, поэтому после одного сеанса магии с последующим разоблачением тут же приходится браться за следующее.
Дело в том, что этот вопрос имеет, с одной стороны, принципиальную ясность и однозначность, а с другой – множество деталей, которые обрушатся на отечественные рынки в тот самый момент, когда вступят в силу. К счастью, в ВТО мы ступаем давно и будем вступать еще долго (теперь ориентир – 2007 год), что имеет понятные экономические основания.
Среди современных российских «европейцев» есть убеждение, скорее метафизического свойства, что вступление в разного рода европейские и «всемирные» торговые организации принесет нам счастье и быстрое процветание. Правда, не совсем понятно, почему для этого надо куда-то вступать, так как и без всяких там организаций российская экономика активно сотрудничает с мировым хозяйством и на уровне обычной торговли, и на уровне производственной кооперации, и на уровне совместных предприятий, и на уровне иностранных инвестиций – прямых и портфельных.
На самом деле, многие считают, что вступление в международные организации вынудит российские власти переделать управление страной (экономическое и, наверное, политическое) на международный лад, по иностранным понятиям и правилам, а тогда у нас начнут процветать все. И этот аргумент имеет понятную природу – реформаторы в 90-х были в оппозиции почти ко всей собственной номенклатуре и к большой части страны, а вошедшие в анекдоты того времени переговоры с ВМФ давали рычаг для некоторых изменений в управлении страной.
Переговоры о вступлении в ВТО для правительства имеют иногда и похожий смысл. Так, используя их в качестве повода, законодатели уровняли перед законом частные и государственные предприятия на российском рынке. Вопрос, поднимаемый Штатами, об облегчении выделения земли под промышленные инвестиции в России, тоже не бессмысленный и для нас самих.
Но принципиальных вопросов внутренней жизни нам таким образом не решить. Большое количество наших внутренних правил и распорядков и так «слизано» с иностранных образцов. Например, налоговая и таможенная система, банковская система, система социального страхования и пенсионного обеспечения, организация рынка ценных бумаг, ну и много чего другого. Монетизацию льгот тоже попытались провести, ориентируясь на применение иностранной системы целевых субсидий малообеспеченным слоям населения.
«Слизаны» эти образцы были второпях и без нужной подготовки, поэтому много чего потом приходилось переделывать на ходу, но ведь в целом системы работают, и даже очень неплохо. Индекс РТС аж за отметку в 1000 пунктов перебрался, а про перевыполнение бюджета и говорить не приходится. Так что с применением иностранных правил у нас все в порядке, а то, что они не дают того эффекта, на который рассчитывают, - так дело, видимо, все-таки не в них, а в каких-то других, гораздо более сложных и трудных проблемах, решить которые нам пока не удается.
Что касается конкретно ВТО, то основная причина, по которой нам от этой организации грозят неприятности, состоит вовсе не в конкуренции импорта, которая должна вроде бы усилиться. Это все ерунда, никакой импорт нам еще длительное время угрожать не сможет хотя бы по причинам дороговизны большинства импортируемых товаров и заниженного обменного курса рубля. С этой стороны российская экономика защищена надежно. Но нас пытаются ослабить изнутри, вынуждая органы экономического управления повышать внутренние цены на базисное топливо российской экономики – природный газ.
Очевидно, что для России было бы правильно иметь возможность удерживать внутренние цены на газ на удобном уровне, потому что на нашем морально отсталом и физически изношенном оборудовании конкурировать с европейским, американским или китайским производителем он может только благодаря низкой заработной плате рабочих и низким ценам на топливо и электроэнергию. Если хотя бы одно из этих конкурентных преимуществ убрать, то тогда хозяйство быстро рассыплется.
И самое плохое, что мы можем сделать в рамках переговоров с ЕС, - это одним махом убрать с внутреннего российского рынка местных производителей, очистив его для европейских товаров. При этом рыночная «зачистка» подается под пропагандистским соусом стимулирования экономии энергетических ресурсов за счет внедрения новой техники и технологии, то есть технического прогресса. Правда, не совсем понятно, за счет каких средств будет проводиться это техническое перевооружение, если рост цен на топливо и энергию съест все доходы от текущей деятельности и вполне вероятно выведет производство в убыток.
Трудно не понимать таких вещей, однако у европейских интересов повышения внутренних цен на газ есть солидные защитники внутри страны. Эти сторонники находятся на службе у монопольного производителя голубого топлива – «Газпрома». Ему низкие внутренние цены – это нож вострый, так как на каждом проданном кубометре в России он несет большие убытки (точнее, недополученную выгоду), по сравнению с кубометром газа, проданным в Европе. И естественно, хочет этот убыток поскорее покрыть увеличением внутренних цен. То, что при этом почти вся промышленность России остановится (кроме самого «Газпрома», разумеется), его мало волнует. За свой газ он в Европе всегда деньги получит, а остальные пусть выкарабкиваются сами. Такой подход трудно назвать государственным, хотя «Газпром» - компания, почти полностью контролируемая государством.
В этой связи, кстати, возникает вопрос: а для чего нам тогда нужно государство, во всяком случае, в экономической сфере? Как нам всегда раньше казалось – для того чтобы исправлять перекосы, оставшиеся в наследство от советской плановой системы. Но, как выясняется, для того чтобы с его помощью «Газпром» мог душить и разорять внутренних потребителей и производителей. Хотя, с этой точки зрения, их наличие – это как раз и есть следствие советского планового перекоса, и, уничтожая внутреннее производство, государство заодно устраняет и перекос.
Прояснив интерес наших иностранных контрагентов в России, нельзя не сказать о наших интересах в Европе. Эти интересы, как нам кажется, не так уж и обширны. В Европу мы продаем те же нефть и газ, рынок сбыта которых практически гарантирован, а больше практически ничего. Есть еще вопрос по заявлению Андрея Шаронова о том, что "есть прикидки по стали и по ряду других продуктов…Став членов ВТО, мы будем использовать механизмы этой организации для борьбы с недобросовестной конкуренцией со стороны других стран ВТО".
Нам действительно нужно уметь защищать металлургический экспорт. Но надеяться, что открытие европейских рынков даст возможность российской промышленности значительно расширить экспорт, – это очередная иллюзия. С нашими товарами там делать нечего, поэтому если даже против российских производителей не будут вестись антидемпинговые расследования, их товары не будут облагаться запретительными пошлинами или квотироваться – сильно свои поставки мы не расширим. А обходных маневров для ввоза пользующейся спросом продукции сколько угодно, и никакая ВТО тут нам не помеха.
Подытоживая, можно сказать, что мы без международных торговых организаций прекрасно обойдемся, а вот они без нас – не очень. Потому что Россия – это и поставщик базисного топлива, и гигантский рынок сбыта, хотя пока еще потенциальный. А вот что-то продать за границу, кроме нефти и газа, мы в ближайшее и не ближайшее время вряд ли сможем. И для модернизации нам нужны все имеющиеся преимущества: время, дешевый газ, защита рынков. Они необходимы в большей степени, чем приведение законодательства под европейские стандарты. У нас слишком сложная и нестандартная задача.
Понятно, что данные соображения не новы, более того, используются давно, с одной стороны, критиками правительства, с другой - в качестве кампании сопровождения переговоров по ВТО, чтобы показать партнерам: мол, смотрите, какая у нас сложная ситуация внутри страны, нам трудно идти на уступки. Так и действительно должно быть нелегко!
