Неожиданно большой и, что самое главное, длительный рост доходов эспортноориентированных отраслей порождает определенные трудности для остальных субъектов российской экономики. Трудности порождаются одним из базовых экономических принципов – «доходы равны расходам», что применительно к сфере внешнеэкономических отношений звучит так: «доходы от экспорта должны быть равны расходам на импорт». Или, говоря иными словами, все, что страна выручила от продажи своих товаров за границей, она должна потратить на приобретение иностранных товаров.
На практике этот принцип выдерживается с известными оговорками, так как время получения валюты от экспорта и время ее расходования на импорт может значительно отличаться. Тогда образуется разрыв, который в стране-экспортере приводит к появлению запасов иностранной валюты (валютных резервов), а в стране-импортере – к задолженности по полученным, но еще не оплаченным товарам. Но это, в принципе, рабочая ситуация, которая решается предоставлением международных кредитов. Они позволяют профинансировать временной разрыв между экспортом и импортом, который, в конце концов, будет ликвидирован расходованием валютных резервов страны-экспортера в стране-импортере. Единственный убыток, который здесь понесет страна-импортер, – это проценты, которые ей придется уплатить за пользование кредитом.
Но эта ситуация, повторяем, рабочая, и в международной торговле происходит каждый день. Гораздо хуже, когда органы государственного регулирования пытаются естественный разрыв между экспортом и импортом «заморозить» на длительное время и превратить его, что называется, в постоянный фактор хозяйственной жизни. Такое поведение очень характерно для России, у которой активное сальдо по внешнеторговым операциям имеет место чуть ли не с 1999 года. И если раньше превышение внешних поставок над импортом было вызвано вполне реальными обстоятельствами – необходимостью платежей по внешнему государственному долгу, накоплением валютных резервов Центральным банком, а также накоплением валюты гражданами с целью избежать обесценивания своих доходов, то где-то начиная с конца 2003 года подобное поведение стало не совсем адекватным. Внешний долг у нас сокращается с бешеной скоростью, иностранная валюта, как показал опыт, вовсе не является надежным средством предохранения от инфляции доходов и сбережений, а что касается валютных резервов Центрального банка, то они давно зашкалили за все разумные пределы.
Правда, Центробанк постоянно утверждает, что скупает валюту в резерв не просто так, а для того чтобы снять ее с внутреннего валютного рынка и тем самым не дать компаниям-импортерам увеличить поставки иностранных товаров. Удержание импорта в определенных границах плюс постоянное насыщение оборота рублями, эмитируемыми при покупке валюты в резерв, дает, по мнению Центробанка, прекрасные шансы для развития отечественного производства. Конкуренция с иностранными товарами невелика, внутренний спрос растет как на дрожжах, чего же еще, спрашивается, надо для счастья? Но выясняется, что затраты и эффект от проводимых мероприятий не совсем сопоставимы. Денежное предложение у нас, действительно, очень велико, а вот промышленный рост, увы, сходит на нет. Да и в прошедшие два года, когда темпы роста радовали глаз своей высотой, достигались они при денежной эмиссии, в три-четыре раза опережавшей прирост реального производства.
Вот это опережение денежным предложением товарного и приводило к появлению того самого инфляционного фона, который подрывал регулирующее значение валютной политики Центрального банка. Что толку ограничивать размеры импорта его искусственным удорожанием, если внутренняя стоимость отечественной продукции растет такими темпами, что скоро догонит импортные аналоги?
Осознав этот факт, а может быть, столкнувшись с неприятной реальностью падения темпов промышленного производства, регулирующие органы, кажется, готовы поменять свой курс. Рубль начинает потихоньку укрепляться, что делает увеличение импорта и, следовательно, расширение товарного предложения на российском рынке более значительным. Но одного укрепления рубля, естественно, мало, так как ввозимые товары облагаются пошлинами и налогом на добавленную стоимость. И вот здесь, в сфере налогового обложения, регулирующие органы могут сделать гораздо больше, чем в области курсового регулирования, так как влияние «свободных рыночных сил», на которые иногда может кивать Центральный банк, здесь не очень велико. Если отвлечься от курсовой политики, то, как правило, именно применение таможенных тарифов позволяет сохранять постоянный разрыв между экспортом и импортом, что также постоянно ухудшает условия внешней торговли во всем мире. Поэтому любое движение в сторону либерализации торгового режима можно только приветствовать.
Переходя к нашим делам, можно отметить, что если о снижении ставок НДС еще говорить рано, то вот снижение, дифференциация или полная отмена импортных таможенных пошлин могут оказаться тем инструментом, который позволит одновременно и быстро увеличить наполнение товарного рынка, и простимулировать новый промышленный подъем. Правительство это хорошо осознает, и поэтому на последнем заседании специально рассмотрело вопрос о мерах таможенно-тарифного регулирования, принятие которых означает достаточно большой шаг вперед.
Если действующее таможенное законодательство все-таки ориентировано на защиту внутреннего рынка, является, конечно, продуктом дефолта и последовавшего за ним массового вытеснения импорта, то теперь ситуация кардинально изменилась, и таможенное законодательство должно это обязательно учесть. Производственный аппарат российской промышленности уже не выдерживает давления спроса – как по причине почти полной загрузки производственных мощностей, так и по причине их высокого износа. Для удовлетворения растущего спроса надо расширять импорт готовых изделий или, что для нас более предпочтительно, импорт оборудования, на котором эти готовые изделия будут выпускаться. Правительство сделало свой выбор в пользу второго варианта и поэтому предложило резко снизить пошлины на ввозимое оборудование для ряда отраслей российской промышленности, а заодно обнулить пошлины на компоненты, используемые при производстве конечной продукции и ремонте оборудования. Эффект от принятия подобных мер очевиден – российские компании, а также иностранные корпорации, переносящие производство на российскую территорию, сразу получат существенное финансовое облегчение, что позволит, как мы рассчитываем, увеличить поставки средств производства, по сравнению с действующим уровнем. А это в свою очередь даст возможность в недалеком будущем расширить производственные мощности и увеличить выпуск продукции.
Таким образом с точки зрения стимулирования промышленного роста правительство делает очень много, однако далеко не все – вводя либеральный режим импорта средств производства, оно сохраняет запретительный режим для импорта потребительских товаров, особенно продовольствия. Поэтому получается, что расширяя производство и, как следствие, занятость и доходы, правительство в то же время упускает из виду товарное наполнение этих доходов. Или, может быть, оно надеется, что российский аграрно-промышленный комплекс будет в состоянии решить эту непростую задачу в одиночку? Раньше ему это вроде бы не удавалось, так почему же он сможет с этой задачей справиться теперь? Может быть, потому, что у нас принята программа развития сельскохозяйственного производства, и заодно это самое производство стало одним из национальных проектов?
Хотелось бы, конечно, на это надеяться, но предпочтительнее было бы освободить продовольственный импорт от таможенно-тарифного регулирования так же, как освободили от него импорт оборудования. А то получается у нас в хозяйстве перекос, который еще даст о себе знать, если отечественное сельское хозяйство, по своему обыкновению, несмотря на все закачиваемые в него миллиарды, снова сядет в лужу и оставит нас без прокорма.
