Филолог Борис Иомдин говорит в интервью «Новой газете»:
«Во-первых, язык — очень заметная вещь. Язык — это то, чем пользуются абсолютно все, за исключением некоторых трагических случаев. Во-вторых, язык — это передача информации. И, соответственно, как ты что скажешь — крайне важно, и, следовательно, на это хочется как-то повлиять. Даже люди, далекие от лингвистики, понимают, что то, как ты скажешь, напрямую влияет на то, какой смысл ты передашь. Информация содержится еще в устройстве самих слов — то, что у лингвистов называется пресуппозиция (предположения, содержащиеся внутри слов в неявном виде. — Ред.).
Русский язык, как и все языки, содержит много оценочных слов: помимо собственно значения, в слове еще есть оценка, положительная или отрицательная. И за этим кому-то хочется следить, тоталитарный режим хочет всё контролировать. Не должно быть ничего отклоняющегося от нормы. Когда ты говоришь "шпион" — это плохо, а когда про того же человека — "разведчик", то ты хорошо о нем говоришь. Таких случаев много.
Другая вещь заключается в том, что тоталитарный режим очень озабочен своим выживанием и боится всякого разрушительного влияния. Особенно легко ругать тех, кто снаружи, потому что они далеко. Власти пользуются естественным таким биологическим стремлением людей к неприятию чужих, и, соответственно, чужой язык — это яркий признак чужого.
Поэтому с этим и возникает борьба.
Тем более что борьба может быть не с языком. Язык — всего лишь повод. На самом деле за этим стоят цели сохранения режима. Людям кажется, что слова — это легко, поэтому так много работы проводится именно над языком. Почему-то никому не приходит в голову менять что-то в физике или химии. Нельзя же подвергнуть сомнению второй закон Ньютона, якобы в России он как-то не так работает. Даже самая тоталитарная власть не готова на это. А слова им кажутся простым делом. Многие люди представляют лингвистов как сумасшедших, которые устанавливают какие-то нормы, и считают, что прекрасно и сами разберутся в устройстве языка».
