Политолог Андрей Макаркин пишет:
«С XVIII века Рублева особо почитали гонимые властью и господствующей церковью старообрядцы. В немалой степени потому, что видели в его творчестве иконописный идеал, противопоставляя его росписям «новообрядных» барочных храмов и «реалистическим» иконам, написанным под влиянием западной традиции.
В начале ХХ века Рублевым и в целом русской иконой заинтересовались тогдашние авангардисты левых взглядов, для которых был неприемлем живописный официоз того времени. Имя Рублева даже оказалось в списке персоналий для «Плана монументальной пропаганды», утвержденного Лениным по предложению Луначарского, который покровительствовал тогдашнему современному искусству (Ленин исключил из списка лишь Владимира Соловьева, а Рублева оставил).
В отличие от ленинского плана, о фильме Тарковского сейчас говорят много — и также о нонконформистском, неортодоксальном образе Андрея, вдохновленном не только изучением истории, но и судьбами творцов (в том числе и самого Тарковского) в ХХ веке.
Канонизация Андрея Рублева произошла довольно поздно — лишь в 1988 году — и в значительной степени как следствие его почитания в светском обществе (как и одновременная канонизация Димитрия Донского). Чудотворцем он не был, а из церковных деятелей лишь Иосиф Волоцкий (живший спустя много десятилетий после Андрея) оставил текст, который мог стать одним из оснований для канонизации: «Владыка Христос прославил их в час смертный. Прежде преставился Андрей, потом разболелся и товарищ его Даниил, и на последнем издыхании увидел он своего сподвижника Андрея, в сиянии славы и с радостью призывающего его в вечное и бесконечное блаженство». Кстати, в 2009 году старообрядцы канонизировали и Андрея, и Даниила Черного».
