Довольно типические компании героев: троица прыщавых студентов-разгильдяев, мачо-бисексуал в компании двух елейных девиц, а также чернокожий байкер со своей подругой-китаянкой – одним солнечным днем выезжают по направлению к Калифорнии, чтобы, свернув (роковая ошибка) с приличного шоссе под знак «объезд», всем вместе очутиться в забытом богом городке «Плезант Вэлли», где проживает 2001 человек и еще живы патриархальный дух фермеров-южан. Скорчившие было недовольные мины путешественники, увидев выбежавших им навстречу обитателей городка, обнаружили, что попали на подлинный праздник жизни. Еще бы: в этом с виду благословенном краю живут радушные южные жители с душой нараспашку, слегка грубоватые и очаровательно неграмотные, застрявшие, со всеми вытекающими последствиями, в девятнадцатом веке. Мальчишки из Марка Твена гоняют по дворам кошек, по лугам бродят пышные диковатые красотки, жаждущие ласк искушенных северных мужчин, в преддверии некоего городского празднества жители бряцают на гитарах, без устали отплясывают кадриль, всячески обхаживают дорогих гостей и приглашают их на кульминацию торжества – феерический ужин, состряпанный бабулей Бун. Тактично умолчав при этом, кто будет фирменным блюдом вечера.
В 1964 году на экраны вышел разнузданный слэшер «Две тысячи маньяков» от довольно уважаемого в культуре трэш-хоррора режиссера Хершелла Гордона Льюиса. В те невинные годы лента, в которой озлобившиеся южане в отместку за резню, учиненную в их городке во время Гражданской войны штатовским генералом Шерманом, задорно выпускали кишки дебиловатым тинейджерам, вполне адекватно вплеталась в культурный контекст и служила типовым вечерним развлечением для тех самых дебиловатых тинейджеров. Сегодня же, по прошествии нескольких десятилетий молодежь дружно ходит на «Человека-паука» или, прости господи, на очередной римейк джей-хоррора с мертвыми японскими девочками. На этом фоне сермяжный жанр «молодняк на скотобойне», начавший было хиреть и зарастать плесенью, стал фетишем клинических киноманов и отрадой для увлеченных постмодернистов. Жанр беззастенчивого, глумливого трэша перестал собирать полные залы гогочущих подростков, зато переродился в качестве самодостаточного увлечения эстетов и ценителей. И бесчисленные поделки мизантропической студии «Трома» нынче прописаны по части артхауса и стоят на соседних полках с Ларсом фон Триером.
Автор свежих "маньяков" Тим Салливан – образцовый любитель вышеозначенного жанра, искренне полагающий, что кино изобрели для того, чтобы можно было на экране отрывать людям конечности. Его чудная кинематографическая карьера началась с того, что в девятнадцать лет он разбрызгивал бутафорскую кровь на съемках фильма с говорящим названием «Возвращение пришельцев: Дьявольское отродье». Поучаствовав в производстве еще нескольких знаковых для жанра картин (хотя, заметим мимоходом, в трэш-культуре не бывает ничего незнакового), Салливан созрел для того, чтобы сваять собственное посвящение мастерам старшего поколения, и решил поставить римейк «Двух тысяч маньяков». Причем поставить по старинке, без злоупотребления радостями трехмерной графики, без модного ныне психологизма и без дорогого лоска, присущего нынешним стерильным хоррорам. Даже не так давно переосмысленная в духе времени «Техасская резня бензопилой» была по меркам классического трэша слишком современным и вылизанным полотном.
С формальной точки зрения, с задачей снять в первозданном виде малобюджетный слэшер с пластиковыми конечностями, кетчупом в роли крови и визжащими актрисками, которые при иных обстоятельствах никогда не появились бы на большом экране, Салливан справился вполне умело. Кровь льется реками, потасканные блондинки и брюнетки регулярно и без всякого повода обнажают грудь, а беспомощные тельца угодивших в руки инфернальных южан картинно корчатся и лопаются, как пакет из-под попкорна, на радость честной публике – то есть все как завещали вожди. При этом мсье Саллива, как и полагается маниакальному любителю трэша, к тому же отягощенному кинематографическим образованием, свойственная неуемная склонность к постмодернистскому раскапыванию культурных слоев. Выведенный тут портрет неотесанного американского Юга (близкий по тонам скорее Фолкнеру, чем Твену), затаившегося в ожидании возмездия и планомерно засасывающего в свое чрево незадачливых туристов-северян, очень развлекает первые полчаса. Однако остальное время (фильм, по счастью, недолгий – это еще одно ценное наследие жанра) эта гротескная бытовая зарисовка из жизни простых фермеров с червоточинкой в душах тянется довольно однообразно и бестолково. Каким, впрочем, и должен быть настоящий трэш.
Игорь ВЕСЕЛОВ
P.S. Некоторые пояснения к фильму эксперта-переводчика Никиты Попова: Неполиткорректный фильм «2001 маньяк» Тима Салливана построен на американских стереотипах о южных штатах, стереотипы эти известны не каждому российскому зрителю и поэтому не всем понятны. Можно прояснить некоторые эпизоды фильма. Южные штаты, образовывавшие конфедерацию, во время Гражданской войны давно стали предметом шуток и анекдотов для "остальной Америки". Так, типичный белый южанин в сознании северян - это неграмотный фермер с гнилыми зубами, одетый в комбинезон и засаленную бейсболку, он ездит на потрепанном пикапе с конфедератским флагом на бампере, говорит на просторечном «южном» английском, гонит самогон и слушает кантри.
Юг США в сознании американцев – «дыра», и поэтому только в таком месте могли бы разворачиваться сюжеты таких фильмов как «Техасская резня бензопилой», «Дети кукурузы», «Призрак красной реки», «У холмов есть глаза» и др.
Действие нового фильма Салливана происходит в Джорджии. Перевод не всегда точен. В Гражданской войне между Севером и Югом северян называли «янки»(«yankee»), а южан – «дикси» («dixie»).
Южане гордятся тем, что они «дикси», в то время как северяне, конечно, всячески шутят над этим прозвищем, так как оно созвучно с dick (половой член, вульг.). В фильме «dixie» переводится как «ублюдок», возможно оттого, что переводчик посчитал термин «дикси» слишком специфическим для России.
В одном из эпизодов южанка прожигает северянину живот самогоном («moonshine» - дословно «лунный свет»). В фильме почему-то «moonshine» вообще решили не переводить.
В южных штатах белые изображали на карикатурах ленивых негров, при чём они неизменно изображались с арбузом. Общий смысл таких картинок: дай негру арбуз и всё, он счастлив, ему больше вообще ничего не нужно. Поэтому, когда главные герои входят в отель, только чернокожему предлагается отведать арбуза.
