«ЦЕХ» № 5 принес позитивный настрой: в современном российском танце идут здоровые процессы, какие испытывает любой живой организм 14-летнего возраста. С момента своего официального рождения на территории России (1991) современный танец прожил взбалмошную, полную метаний жизнь. Она отличалась телесной свободой, необузданной дикостью и бездонной глупостью. Современный танец был больше, чем искусство, он был символом свободы и независимости – от классических балетных канонов, общества, профессиональных требований и вообще всякого регламента.
И вот этот чудесный период созревания заканчивается. Из темной неуправляемой стихии современный танец превращается в нечто организованное, упорядоченное и даже осмысленное. Исчезают подростковая дикость, оголтелая самовлюбленность, замахи на концептуальность и претензии на вселенское внимание. Босоногая забава необразованных постепенно вызревает в систему, где есть своя иерархия ценностей. Кроме того, современный танец перестает быть символом, он становится просто видом искусства. Причем таким, за который можно не переживать – все равно не умрет: он креативен, востребован, конвертируем. В нем присутствуют все признаки здорового и успешного бытия: мэтры, корифеи, новички, заграница, тусовка и всеобъемлющее счастливое чувство, что жизнь только начинается.
«ЦЕХ» № 5 – это разнообразная, но компактная программа, суть которой подсказывает, что в сознании творцов произошел качественный сдвиг: теперь им мало первичного назначения танца как способа проявить свой биологический темперамент; теперь танец начинает выглядеть как нечто более существенное, чем элементарное освоение пространства телом, теперь заметно, что этому освоению творцы стремятся придать внятную форму. В редких случаях получается даже что-то близкое к совершенству -- в пределах своего жанра. Кроме того, возникает ощущение, что современный танец перестает быть контейнером, куда сваливаются избитые средства, типа слова (чтение бессмысленных текстов), хохота (также идиотского), перформанса (важные манипуляции с предметами), дефиле (перемены костюма), акробатики и др. Все эти прелести остаются, но выглядят не страховкой от творческой беспомощности, а уже встраиваются в систему мысли и действия. Образец – полуторачасовой спектакль «DOORS».
Театр «APPARATU» и автор -- Александр Пепеляев – посвящают его 100-летию со дня рождения Даниила Хармса. Отсюда абсурдистские фразы в нарезку и протяженные тексты на пике действия с излюбленной Хармсом смесью: дети и зверство. Но одно дело читать призывы об уничтожении детей -- это может быть даже смешно. Другое дело слышать, как их произносит придавленный дверью к полу Саша Пепеляев -- это крайне неприятно, можно сказать, ужасно. Кажется, что здесь чувство такта творцу изменило, и что не будь этой обязанности -- открывать рот в паузах между движением --- все было бы правильней и тоньше. Потому что здесь и так все в порядке: есть выразительная сценография (Александр Пепеляев, Энар Тармо) -- несколько передвигающихся дверей-транформеров (дверь-кровать-ящик-ширма), есть персонажи и образы, даже отношения и связи (знакомство на улице), есть игра с пространством (снаружи—внутри) и хорошие комбинации (дверь--тело, дверь--голова), лейтмотивы и прочие признаки цивилизованного искусства, отчего полтора часа не превращаются в пытку, а проходят наполненно. Не хватает самой малости: цели мероприятия.
Поскольку действие не излучает уверенности создателя в том, что все это по-настоящему необходимо, но выдает чрезвычайное желание, чтобы его услышали и запомнили, создатель никак не может закончить. И вот после сцены, которая кажется венцом абсурда (двое мужчин, как в замедленной съемке, избивают друг друга розовыми мягкими поросятами), действие упорно продолжается. До тех пор пока не появится дежурное блюдо – девочка, которая смеется. Тут и постигаешь разницу между Хармсом и Пепеляевым: у первого абсурд в крови, у второго – следствие расчета. Им удобно прикрыть отсутствие развития кинетической идеи: она декларируется, но никак не прорастает – не хватает сил. Однако расчет правильный: «DООRS» вовсе не бессвязно-бесформенное нечто, а грамотно отформатированное зрелище, где перемещения тела в пространстве хотя бы интересны и структурированны. За это большое спасибо.
Уважение к времени и форме -- великодушное свойство мэтров -- проявил театр «Игуан» из Петербурга. Спектакль «Popupgrade» – перформанс на 25 минут, где нет ничего лишнего. Три персонажа без напряжения создают картину мира: поглощение живого существа виртуальной вселенной масс-медиа. Двое (стильно одетые мужчина и женщина в черных костюмах и строгих старомодных очках) смотрят в газету, третья (почти бестелесное существо) шелестит на пуантах мимо, произнося выразительные монологи руками. Красиво, интеллигентно, пожалуй – аристократично. Отсутствие многословия – это и есть подлинный дар речи.
Самая тонкая вещь, показанная на «ЦЕХе» № 5, – скромные по размерам (ок. 30 мин.) «Мухи», которых из-за музыкальности хочется назвать пьесой. Две девочки (Анна Абалихина, Дина Хусейн) показывают три сценки, где они – авторы и исполнители – так глубоко погружаются в хореографический текст, что он не выглядит чем-то искусственным и навязанным, а становится – как и должно быть в идеале – инструментом для выражения внутреннего мира. Их танец – попытка разгадать, что же происходит где-то там в субстанции, именуемой душой. Отсюда качественное исполнение, где переливаются мелочи, и выразительность тел, которые движутся даже тогда, когда замирают. Вот здесь и понимаешь, что современный танец – не манифест для малолетних, а полноценное современное искусство тонкой выделки.
На фото - сцена из спектакя "Двери" (Пост. А Пепеляев; театральный проект "APPARATUS") с официального сайта фестиваля.
