Нам невероятно повезло: в театре «Новая Опера» Ахим Фрайер выпускает «Волшебную флейту» Моцарта. Фрайер -- немецкий художник и режиссер, входящий в топ-список театральных деятелей планеты, о котором в нашем пространстве пока ничего не было известно, в отличие от сопоставимых величин – Уилсона и Марталера. До сих пор Фрайера в России знали только специалисты и в основном по видеозаписям, а живьем видели единицы: будучи одним из самых востребованных авторов сцены, он за 50 лет работы в театре ставил везде, кроме России. Но все меняется, пусть и не очень скоро. После того, как Фрайер выпустил свою «Волшебную флейту» в Зальцбурге (1997), «Новая Опера» стала думать о том, как заполучить мастера для постановки. И вот, наконец, случилось: Фрайер сочинил для «Новой оперы» новую версию «Волшебной флейты» и сам репетировал ее с российскими артистами. Пятница 10 марта 2006 – вполне исторический день: чародей театра Ахим Фрайер дебютирует в России со своей оригинальной, специально сделанной для Москвы продукцией. Патриарха мировой сцены расспросила Марина Борисова.
Сколько постановок «Волшебной флейты» вы уже выпустили?
Пять. Следующая – в Варшаве, премьера в июне.
Какая из них Вам нравится больше?
Все.
Московская «Флейта» выдержана в национальном российском колорите. Причем, есть ощущение, что ее сделал не иностранец, а наш человек, смотрящий на Россию изнутри. Как это удалось?
Очень просто. Я русский. (Смеется). «Флейта», которую я делаю сейчас, моя самая любимая. Так бывает всегда. Кода я пишу картины, последняя работа – самая любимая. Не думаю, что работы бывают лучше или хуже. Различие в том, что каждый раз выходит по-другому.
Помните нашу встречу в Вене, когда вы ставили «Орфея» Монтеверди на фестивале Винер Фествохен в 1998-м? Мы тогда сидели в театральной столовой и обсуждали возможность постановки «Флейты» в «Новой Опере».
Да, помню. Это и было началом московской «Флейты». История очень старая.
В этом спектакле много русского. Вы специально что-то изучали?
В России есть очень важные для меня художники. Это наивное, примитивное искусство. Рублев, Наталья Гончарова. Я очень люблю русскую литературу и русскую музыку, особенно современную. Чайковский, еще больше Шостакович. Вышнеградский – он работал с цветом, жил в Париже. Еще Скрябин, его грандиозные эксперименты.
Вас есть любимые композиторы?
Не сказал бы так – любимые. Люблю Мессиана, Дебюсси.
О чем ваша новая «Флейта»?
О солнечном диске, который является воплощением власти. И о том, как эта власть уничтожается любовью и искусством. Любовь и искусство – это такие вечные архетипические элементы. Солнечный диск – символ идеи. Большой, масштабной идеи. Это что-то важное для людей. Когда эти идеи используются для личной выгодны, для личной власти, они переворачиваются, меняют смысл.
Ваш спектакль очень добрый. Все персонажи симпатичны. Для вас есть здесь добро и зло?
Для меня этого не существует. Это вещи, которые относятся к религии. Во «Флейте» речь идет о правильных и неправильных вещах.
В этом спектакле почти все, за исключением главных персонажей, умирают. Почему?
Потому что у Тамины и Памино, Паппагено и Паппагены есть музыкальные инструменты – колокольчики, флейта – и есть любовь. Поэтому они не умирают. Паппагено – альтер эго Тамино. Это как народ и интеллигенция. Как народное искусство и высокое искусство. Они оба художники, общее между ними – то, что они чувствуют сердцем и живут любовью. Моя работа тоже о любви. Поэтому о персонажах нельзя говорить – добрые или злые. Это архетипические фигуры.
Как долго вы сочиняете спектакль?
Приблизительно год. Потом – шесть недель репетиционной работы.
А сколько спектаклей выпускаете в год?
Два или три.
Ваша следующая работа?
«Медея» Керубини в Мангейме. Потом «Волшебная флейта» в Варшаве. Осенью – «Травиата» в Большом театре.
Назовите своих учителей.
Я не могу назвать всех своих учителей. Но я бы упомянул прежде всего Бертольда Брехта. Для меня это был очень важный художник и человек – в теоретическом и политическом плане.
Фото с сайта www.freyer-ensemble.de
