О новом, только что вышедшем романе Дмитрия Быкова «Эвакуатор», кажется, слышали уже все: многие СМИ протрубили о нем задолго до выхода книги в печать. Для тех, кто звука медных труб различить не успел, сообщаем сюжет: дизайнер Катя и программист Игорь работают в глянцевом журнале «Офис» (хоть так Быков, автор «Оправдания» и «Орфографии», подтвердил свою беззаветную любовь к букве «О»).
Молодые люди влюбляются друг в друга. Игорь затевает смешную игру – называет себя инопланетянином с планеты Альфа Козерог, Катя, порядком уставшая от зануды-мужа, игру с радостью подхватывает и расспрашивает Игоря о жизни его родной планеты. Он отвечает талантливо и изобретательно: оказывается, на его родине живут такие же люди, как и мы, только говорят на тарабарском языке, еще они намного добрее, а деньги там – живые – это зверьки, о которых надо заботиться, тогда они вырастут, их станет много, а хранят их в звербанке… Игра разворачивается на фоне близящейся катастрофы – в Москве все чаще звучат взрывы, террористические акты превратились в повседневность, надо срочно сваливать. Игорь убеждает Катю, что он ничуть не шутил, он действительно эвакуатор с далекой планеты и спасет ее и еще четверых землян, отвезет их в свой козерожий рай...
Катя верит и не верит, и крючок, на который Быков ловит читателя и тянет за собой добрые полкниги, заключается именно в этом – правда, неправда? Игорь действительно инопланетянин или перед нами только игры разума? В момент, когда эта загадка без ответа из буксира сюжета превращается в его тормоз, садовая лейка, наконец, вырастает до размеров космического аппарата и взлетает. Игорь увозит Катю вместе с мужем, дочкой, бабушкой, подобранными по пути еще одним жителем Альфы мальчиком-дауном Лынгуном (на самом деле гением), мужичком по имени Боря и чеченкой Майнат.
Куда они бегут, куда летят? Разумеется, в рай. Планета Альфа описана как райская обитель: папортниковые леса, лиловые цветы, хороводы медуз, прозрачные орлы, белые вороны, синие птицы, абсолютное техническое совершенство с зеркальными стенами-экранами, по которым идут лишь те телепередачи, которые ты любишь больше всего на свете…
Вполне неубедительный и в общем банальный рай. Потому что он – порождение фантазии героев, а ничего лучше придумать Катя с Игорем не могут. Потому что каждый попадает в тот рай, который заслуживает. Ибо, как хорошо известно: каждый может воспроизвести только то, что понял. И оттого даже страшные картины бедствий, мирового пожара, который охватил землю, а затем и всю вселенную – планета Альфа тоже оказывается разрушена, и ее соседки по галактике тоже – выглядят у Быкова довольно картонно.
Ему, жизнелюбу и раблезианцу (чего стоит детальное описание немецкого устройства для ... в общем сортира на даче), вообще плохо удается изображать зло, смерть, распад. Грохот, рев, красный туман, падающие дома, тополя и фонари, сплошная стена огня, провожающая бегущих из Москвы героев, смотрятся как образцы работы не слишком усердного компьютерного графика, как неловкие цитаты из американских фильмов. Честное слово, описание набитой подмосковной электрички получается у автора намного реалистичнее. Оттого и все смертельные опасности, грозящие героям, оказываются мнимы: нацелившийся на Игоря солдат просто продает свой «Калашников», грозный восточный человек, покушающийся на Игореву дачу, оказывается безобидным беженцем, теракт Майнат, чеченки-смертницы, решившей взорвать «лейку» вместе с «русскими свиньями», оборачивается балаганом и фарсом: в невесомости пояс шахида не работает, Майнат рычит и взлетает к потолку, а Игорь смеется.
Быков не только не может, он и не хочет изображать зло. Достаточно «метафизического» распада и разрушений, которые принесли два столкнувшихся мира, две вселенные – Игорь и Катька. «И всюду, куда мы с тобой прилетим на лейке,/ Нас встретят руины, огни, воды, покореженные медные трубы», - поет Катька в своей любовной песне… Так и есть, их счастье согревает лишь их одних. И только они иногда говорят в «Эвакуаторе» стихами.
Именно стихи, просачивающиеся в роман и завершающие его (книгу венчает цикл «Стихи вокруг романа», явно аукающийся с Пастернаком, биографию которого Быков написал для «ЖЗЛ») и раскрывают суть «Эвакуатора». Обнажают его глубинную лирическую природу. Поэту не до натуралистических подробностей, ему гораздо интереснее придумывать, и самое страшное, что он способен увидеть – это сходство плавающего в пруду кленового листа с детской ладошкой, а самое дорогое, что у него есть – прекрасная дама, возлюбленная, которая, разумеется, покидает поэта… В финале Катька обрывает отношения с Игорем и мужественно отправляется к мужу и дочке.
Итак, перед нами роман лирический, роман, в котором убедительней всего получилась не философская, не научно-фантастическая, не, уж тем более, метафизическая, а любовная линия. Тепло и пронзительность отношений Игоря и Кати смягчают общую печаль и горечь нарисованных здесь картин и видений. Их трогательная игра в инопланетян, их детский тарабарский язык делает разваливающийся мир не таким страшным, потому что «у нас человек отличный, хороший, мочь иметь практически бесконечно, а дурной, злобна морда, лишаться последнего».
В этом и состоит самое большое достоинство «Эвакуатора» - он получился беззлобным. Вопреки апокалиптическому сюжету (в отличие от еще одного романа о конце света еще одного известного телеведущего, например) он вышел мягким и светлым. Это тепло и свет скрадывают даже очевидные композиционные провалы, извиняют даже ту очевидную поспешность, с которой эта книга была написана - поспешность, сказавшуюся и в неоправданных длиннотах (бесконечный пересказ найденных на даче писем, например), и в пробуксовывании сюжета в середине романа, и в неумении толком распорядиться прилетевшими на Альфу персонажами, особенно американцами, и в торчащих из финального стыка фантастика/реальность белых нитках. Ничего. Возможно, автор ужасно торопился не столько закончить очередной роман, сколько сказать нам: да, все страшно, но не так страшно, фатально, но не так, потому что «Он всех нас простит без затей, /Но так как прощают детей, /Чьи ссоры (при взгляде серьезного дяди)/ Пустого ореха пустей» («Четырнадцатая баллада» - из цикла «Стихи вокруг романа»).
Такая вот неожиданная эвакуация в человечность.
