25 ноября 2011 года в ZaVtra («Пирогах на Сретенке») состоится выступление шотландского коллектива We Are The Physics. Группа образовалась в 2005 году в Глазго. Она выпустила один альбом - We Are the Physics Are OK at Music, объездив с ним не только всю Великобританию, но и побывав за рубежом, в том числе и в России в 2008 году. Группа испытала на себе влияние таких команд, как Devo, Polysics и Ex-Models, сами же музыканты описывают своё звучание как «mutant science punk rock». Участники коллектива, три Майкла и Крис причудливо выглядят и вызывающе себя ведут. Мы побеседовали с группой о музыке и о политике. Интервью взял Николай Соловьев.
Изначально вы назывались «We Are the Physics Club And Therefore Everything We Say Is Fact». Такое впечатление, что вы с самого начала взялись за дело с иронией. У вас есть какая-нибудь весёлая история, связанная с созданием группы?
Да мы просто как-то сами собой встретились, вот и все.
Если честно, мы просто компания приятелей и всегда ими были. Изначально, когда мы создали нашу группу, это был ответ той неясной и неуверенной в себе куче групп, появившихся в то время. Мы выбрали название, которое можно сравнить с точкой в риторике. Это констатация факта. Мы начали играть вместе, и конечной целью тогда было просто стать немного лучше, чем группы, которые мы видели в Глазго по ночам. Мы достигли этой цели в течение четырёх дней, так что нам пришлось подумать, чтобы нам сделать ещё. Мы ставили для себя крошечные цели, и они не подразумевали карьерного роста, мы просто хотели быть самими собой.
Говорит ли название группы о том, что вы предпочитаете точные науки? Что вам ближе: гуманитарные или математические науки? Что важнее: материальное или духовное?
Если произвести какой угодно расчёт на калькуляторе, он докажет нам, что математика может всё! Но на самом деле все дисциплины одинаково нужны и полезны. Каждая наука включает в свою работу собственный набор вопросов. Духовное, если у него есть рациональный смысл, должно придерживаться науки. Одно не может существовать без другого. Без чувства удивления не было бы никакой необходимости в науке. Нам просто было бы скучно.
Как вы воспринимаете себя? Оправдывает ли музыка ваши ожидания?
Мы есть мы. Если вы работаете с неорганичным жанром или стилем музыки, люди это сразу же отметят.
Мы есть сумма слагаемых частей, и если одну такую часть убрать, результатом такой операции станет совсем другой стиль музыки. Возможно, стало бы даже лучше. Собственно говоря, нам было бы трудно воспринимать себя иначе, чем мы есть. Мы, конечно, дерьмо, но всё нормально!
Мы знаем, что мы всего лишь дерьмовая группа из Глазго, которая делает писклявые крикливые песни типа, но мы не стараемся изменить восприятие о себе и сделать из этого средненькую карьеру. Если откровенно, музыкальная индустрия - не лучшее место, где можно работать. Всё на деле не так, как ты себе представляешь, будучи молодым. Ты видишь группы по телевизору и в журналах и думаешь: "Уау! Они постоянно на виду, наверное, они круты!", а потом становится понятно, как это на самом деле работает и что любая группа с деньгами может этого добиться. Когда снимаешь кожуру и видишь плод изнутри, узнавая истину музыкальной индустрии, ты можешь либо отказаться от неё, либо играть в эти лицемерные игры по грязным правилам, а можешь делать всё по-своему. Вот мы всегда шли своей дорогой и делали по-своему.
У нас в России есть существенные проблемы с музыкальным процессом, и мы уверены в том, что Великобритания – рай для создания группы. Мы верим, что британские лейблы заинтересованы в продвижении новых команд. Так ли это?
Когда мы в прошлый раз были в России, нам сказали, что музыканты здесь всегда сталкиваются с трудностями, когда пробуют создавать что-нибудь новое, потому что продюсеры и прочие мешки с деньгами попросту не обращают на них внимание. Великобритании это тоже касается, хотя, может быть, не в такой мере. Тем не менее, у нас есть разнообразные сети независимых лейблов, которые готовы иной раз уйти в минус, лишь бы только выпустить запись, в которую они верят.
Мы лично контролируем наших звукорежиссеров, постоянно спорим с ними, пока идёт запись. Но проходит, допустим, 7 месяцев работы, и они начинают понимать, что мы предлагаем хорошую идею. Есть множество команд, которые записываются самостоятельно и продвигают свой материал через Интернет. И если группа заслуживает признания, она его получит, потому что о ней будут говорить, и это может дойти до широких масштабов, независимо оттого, откуда родом эта группа.
Как только деньги потеряют свою решающую роль, по-настоящему достойные группы будут торжествовать. И мы надеемся на это. Но
British Sea Power говорят, что Глазго – самый сумасшедший город для живых выступлений. Вы согласны с этим? Что вы можете рассказать о Глазго?
Глазго - это наш дом. Мы выросли здесь. Многие коллективы, с которыми мы сталкивались, считают Глазго особенным городом, в котором выступать - одно удовольствие. Мы удивлялись этому, а потом поездили по другим городам и поняли что к чему. Мы посмотрели, как реагируют на наши и не только концерты в других городах и поняли, что Глазго относится к ним с особенным энтузиазмом и ничего никогда не скрывает.
Как вы считаете, в чём сегодня проявляются различия между Англией и Шотландией?
Это сложный вопрос! Последнее время в политическом отношении мы как две страны, не связанные друг с другом. Как группа мы не принадлежим к какой-либо партии или политическому движению и, разумеется, мы не националисты.
Но недавно появилось мощное разделение между Шотландией и Англией, особенно после создания коалиционного правительства. Шотландия деградировала, и теперь мы имеем свои законы - например, по закону нам можно задушить минимум четырех человек в год (хотя, может, это и неправда). Но все же лондонские законы тоже имеют силу. Становится все более очевидным, что эти две страны являются разными сторонами медали.
Недавно в Англии прошли крупные уличные беспорядки. Как вы думаете, что это всё могло значить? Какие современные социальные проблемы в Великобритании требуют решения?
В Шотландии вообще не было бунтов. Бунты и насилие происходят тогда, когда что-то идёт не так - независимо от того, что об этом говорят. Наверное, никогда не знаешь, что на самом деле вызывает беспорядки, но если в средствах массовой информации людям постоянно твердят о недостатках правительства, о проблемах банков, об алчности политиков, у людей возникает желание изменить сложившиеся условия.
Мы не были шокированы тем, что массовые волнения случились, они назревали. Мы были больше удивлены тем фактом, что люди, которые причисляли себя к левому крылу, стали вдруг требовать, чтобы против бунтовщиков применяли водометы, и призывать к массовым казням. Люди боятся говорить об этом, как будто их это не касается, но это касается всех. В Глазго закрываются магазины, их заменяют крупные банки. Недавние протесты наводнили Уолл-Стрит, и ответные действия полиции беспокоят нас, ведь демонстранты действительно могут изменить ситуацию на Западе. Но все же, кто мы такие? Мы всего лишь четверо из миллиона придурков.
Какие у вас ассоциации с Россией?
Для нас Россия всегда была таким местом, куда мы и не надеялись попасть, но мы были очарованы её историей. Особенно, что касается её роли в освоении космоса в 60-х годах. Это очень интересно для нас: культура и пропаганда эпохи потрясающи по своему воздействию на сознание. В те времена
Нам очень импонирует, что идеи технического прогресса и расширения горизонтов человечества в целом были возвеличены в массовой культуре так же, как Джастин Бибер сегодня.
Вы уже играли в России. Какие у вас воспоминания о нашей стране?
Нам чертовски понравилось. Мы были в Москве всего несколько дней и вставали рано каждый день, чтобы посмотреть город. Мы, как и все туристы, первым делом посмотрели на Мавзолей Ленина, и теперь очень рады, что приезжаем снова и можем увидеть намного больше. Кроме того, на этот раз мы будем не только в Москве, но и в Санкт-Петербурге. Мы никогда не думали, что съездим в Россию дважды. Сначала аудитория отнеслась к нам прохладно, как будто они не понимали, что мы за фрукт. Но обычно на концерте происходит такой момент, когда всё становится на свои места. Как мы уже говорили, мы такие как есть, и люди видят это на наших концертах и моментально становятся нашими единомышленниками.
Что такое "mutant science punk rock" (мутантный научный панк-рок)?
В общем-то, это всего лишь ярлык, чтобы выделиться из толпы. Мы поместили эту фразу на постер перед нашим первым концертом, стараясь использовать слова, которые привлекли бы аудиторию. Мутанты, наука, панк… Хотелось бы посмотреть на группу, которая описывает себя как замшелая, низкокачественная, занудная группа.
Сегодня есть спрос в Британии на электронно-фолковую шугейзовую музыку. Музыка входит в моду и выходит из неё очень быстро. Люди, месяц назад игравшие фолк, сегодня меняют своё направление на тот жанр, который становится модным. Но к нам это неприменимо. Твёрдая убеждённость и искренность привлекают больше чем потакание трендам. Короче говоря, мутированный научный панк-рок – это бунт в атомной лаборатории.
Какие группы оказали на вас влияние?
Очевидно, что это Devo, Ex Models, The Skids, Servotron. Когда мы были юными, мы слушали всё, что было быстрым и громким, что повышало адреналин в крови и что помогало нам забыть о том, что ежедневно нужно ходить в школу. Такие группы, как Plot To Blow Up The Eiffel Tower и Polysics кардинально изменили наши представления о музыке. Мы всегда стараемся слушать новое, но и пытаемся найти что-то интересное в музыке прошлого. Существует множество групп, которые незаслуженно игнорируются. Недооценённые и забытые группы, такие как Brainiac и Mocket, были одними из лучших в 90-х. По правде говоря, они уделывают многих, кто играет сейчас. Что касается русских групп, то я (Майкл) - большой фанат «Тату». Никакого скрытого подтекста в этом нет, мне просто нравятся песни.
Каким вы видите своё будущее? Когда будет готов второй альбом?
Запись второго альбома сильно затянулась, и это объясняется проблемами с финансами. Многое уже сделано, и мы надеемся, что альбом выйдет в начале следующего года. Мы стараемся не строить долгосрочных планов.
Вы сохраните своё звучание или что-то изменится?
Определённые перемены, безусловно, есть в том, как мы будем звучать, но это по-прежнему мы. Мы попросту не умеем иначе.
И наконец, как вы думаете, может ли музыка действительно изменить что-нибудь в мире, или это всего лишь пафосная кичливость таких людей, как Лиам Галлахер?
Мы думаем, что может. Может быть, не прямым способом, но опосредованно. Например, в детстве музыка была для нас всем. Группы, которые мы слушали, формировали мировоззрение, отношение к политике, культуре, обществу и к жизни вообще. В принципе, любая хорошая группа должна это делать. Такие группы, как Atari Teenage Riot и Manic Street Preachers открыли нам двери в мир литературы и ситуационизма. Некоторые вещи, которые казались незначительными, приобретали новый смысл благодаря музыке. Но песня совсем не обязательно должна затрагивать вечные темы и отвечать на вопросы. В любом случае, музыка создаёт своих идолов. И что бы вы ни думали о Лиаме Галлахере, как о заносчивом балагуре, он – икона, о которой говорят. В наше время очень мало культовых музыкантов, что симптоматично для эпохи в целом.
