23 сентября в широкий прокат выходит новый фильм Карена Оганесяна с Юлией Пересильд в главной роли. Ключевой вопрос картины — какие качества и гештальты впитывают россияне с молоком матери?
Россия, наши дни. Город Кировск. Если верить Википедии, он (в 1931–1934 — Хибиногорск, как-то изящнее, правда?) — город в Мурманской области с населением 25 944 человека. На 1 января 2019 года по численности населения находился на 545-м месте из 1115 российских городов. Нормальный такой середнячок. Еще и у горного массива потрясающей красоты — Кукисвумчорр! Но все-таки, конечно же, с обилием проблем: с унылыми хрущевками, трогательными маньяками (блестящий Юрий Колокольников и очень убедительный Евгений Гришковец), советской школьной директрисой (а Елене Валюшкиной и правда веришь), несчастными подростками и прочим, прочим, прочим. А какой город сейчас у нас без проблем? Но кому-то же надо их решать…
И эта нелегкая задача ложится на хрупкие плечи (точнее сказать, груди) «простой» — как сказано в аннотации фильма — «девушки Зои» (героини замечательной Юлии Пересильд).
Фильм начинается с того, что местная врачиха дежурным голосом — с лозунгами вместо не то чтобы сочувствия, но хотя бы примерного понимания ситуации — сообщает Зое о ее бесплодии. Зое даже не с кем поделиться своим горем: живет она с мужем-мудаком (по-модному — абьюзером, но Андрей Бурковский не без изысков делает своего персонажа именно мудаком). Подруг у нее, кажется, нет, да и работу она меняет в самом начале фильма. И тут зарыта первая проблема этой картины: с одной стороны, она претендует называться комедией (для комедии такие условности сгодились бы), но выстроена как драма (которую очень попытались разбавить расслабляющими шуточками, сохраняя при этом вовсе не анекдотическую интонацию).
Зоя из-за манипуляций своего мужа меняет работу и из поварихи превращается в школьного психолога. (Каких именно манипуляций? Из-за того, что муж принес домой двух пингвинов, они теперь будут жить в их ванной, но воду в ванне часто надо менять, поэтому Зое нужно работать поближе к дому.) Если бы мы говорили про комедию, то никаких вопросов не возникло бы — смешно же. «А что, наши мужья-абьюзеры и пострашнее манипуляции придумывали», — подпоет мне хор несчастных женщин. Окей, принимаю. Но Зоя в ответ идет устраиваться в школу, в которой директором служит маманя ее мужа, и та превращает ее в школьного психолога.
Тут мне видится вторая проблема этого фильма: изначально он задумывался как сериал, а потом его переделали в двухчасовую картину, в которой слишком много «линий» даже для двух часов — Зоя и ее муж, ее муж и его мама, Зоя и маньяки в парке, Зоя и подросток-зацепер, Зоя и подросток-девочка, подросток-девочка и ее папа (безумно талантливый Гоша Куценко)… Тема отцов и детей здесь также важна, поэтому Зое и надо работать с подростками (но это надо больше сценаристу, чем Зое!). Некоторые из этих линий вообще растворяются где-то в середине, некоторые дотягивают до конца.
А потом происходит чудо: Зоя получает возможность спасать людей. И мне кажется, что для авторов это самое главное. Поэтому фильм скорее стоит посмотреть, чем пропустить: актеры — прекрасные, российская глубинка — подробная, подростковая среда чуть похуже, но работать с подростками — это отдельное искусство…
Важна же сама постановка вопроса: откуда вся наша злость? Все эти истерики с заламыванием рук, извращения — явные или скрытые за ширмой советского понятия «любовь»? Что с этим делать? Можно ли сделать хоть что-то?
Был такой поэт Аркадий Штейнберг (1907–1984), он дважды отсидел в сталинских лагерях. У него есть пронзительное стихотворение «День победы». Лирический герой празднует День окончания Второй мировой войны в пересыльной тюрьме. Вместе с нашими там есть пленный немец. Он сидит у параши, потому что «победителей не судят»:
Таков закон в неволе и на воле.
Он это знал. Он это понимал.
И, сразу притерпевшись к новой роли,
Губ не кусал и пальцев не ломал.
Ну, и действительно всё понятно. Война, проигравший — у параши. Но лирический герой-то и другие «победители» вместе с ним — в тюрьме:
А мы не знали, мы не понимали
Путей судьбы, ее добро и зло.
На досках мы бока себе намяли.
Нас только чудо вразумить могло.
Авторы фильма «Молоко» вряд ли как-то всё это подразумевали, и это моя умственная надстройка, но все-таки: что я могу поделать, если полфильма у меня крутилась эта строчка — «Нас только чудо вразумить могло»?
Ведь действительно практически всё, что каждый из нас с самого детства видит в любого рода госучреждениях — школах, больницах, не дай бог полицейских участках, — строится по принципу отношения вохровца к заключенному ГУЛАГа. И можно сколько угодно вздыхать про абьюз, но когда абсолютно всё здесь столько лет держится исключительно на страхе и насилии, то для исправления ситуации нам нужно и правда чудо. Авторы картины «Молоко» его воплотили. Пускай и в фильме. Но с чего-то же надо начинать!
