Сделать документальный фильм, который будут смотреть, довольно сложно. Для решения этой задачи авторы, как правило, или выбирают очень уж недоступные темы (Герц Франк, например, в 1987 году снял картину о приговоренном к смертной казни Валерии Долгове), или вставляют себя как героя в кадр, чтобы получилась запредельно личная история (так сделал Вернер Херцог в фильме о своем друге и актере Клаусе Кински в «Моем любимом враге» или Марина Галдовская в «Горьком вкусе свободы» — фильме об Анне Политковской, который она снимала несколько лет). То есть авторы приоткрывают дверь в какой-то закрытый и притягательный для зрителя мир, поэтому материал заранее необычен и потому интересен: вряд ли кто-то откажется посмотреть на падающий метеорит, пусть даже он снят на камеру телефона.
Судьба успевшего дожить только до тридцати лет Сергея Бодрова для российского ландшафта сродни древнегреческой трагедии, только все еще понимают, о чем речь, знают, чем всё закончится. Для кого-то «Брат», «Брат — 2», «Сестры» — это личная история походов в кино. Кто-то помнит сентябрь 2002 года по телесюжетам о спасательной операции в Кармадонском ущелье, кто-то читал книгу Марии Кувшиновой, кто-то смотрел YouTube-фильм Дудя, кто-то — недавнее интервью Екатерины Гордеевой со вдовой Алексея Балабанова Надеждой Васильевой, кто-то — что-то еще. Поэтому задача перед съемочной группой во главе с Петром Шепотинником стояла не то чтобы сложная, а просто неразрешимая — создать полнометражный документальный фильм, который зритель сможет досмотреть до конца не от того, что будет удивляться новым фактам («О, оказывается Бодров дружил с Балабановым!» или «Да ладно! Бодров еще и режиссером был!»), а от того, что сам способ рассказывания истории станет для нас неожиданным и выведет на новое понимание фигуры многими любимого актера и режиссера. Кажется, у них получилось.
На зрительской премьере в кинотеатре «Художественный» режиссер Пётр Шепотинник, автор многочисленных документальных картин о людях искусства (например, «Лирика» об Андрее Вознесенском или «Хроники» о Юрии Любимове), сказал следующее: «Это разговор об очень близких нам людях. Здесь любая неверно сказанная нота, любая фальшь либо выспренность, любое желание всё это “огламурить” или, наоборот, придать этому какой-то ненужный, специальный нерв легко может всё испортить. Я надеюсь, вы нас поймете».
Картина построена на четырех интервью: с продюсером Сергеем Сельяновым, оператором Сергеем Астаховым, композитором Вячеславом Бутусовым и с Надеждой Васильевой, художником по костюмам. Они дополняются архивными разговорами с Алексеем Балабановым и Сергеем Бодровым, а также бэкстейджем со съемок «Брата — 2», «Сестер» и недоснятого Бодровым «Связного». В историю последнего фильма, закончившуюся сходом ледника Колка, мы попадаем через дождливый разговор с одним из немногих выживших — замдиректора группы Дмитрием Шибневым. Эта беседа параллельным монтажом идет вразрез всему выше перечисленному, что придает истории не столько хичкоковский, сколько грустный обидный саспенс.
В интервью герои часто снимаются настолько крупным планом, что видны какие-то их лишние волосы на лице и откуда-то прилетевшие перышки на носу, что визуально добавляет доверия к и без того тихим и честным воспоминаниям. Музыку к фильму написал Вячеслав Бутусов, за что съемочная группа заплатила ему тысячу рублей. Вот что об этом Пётр Шепотинник сказал перед фильмом: «Серёжа Бодров был искусствоведом, очень крупным. По его книгам уже учились. И он занимался ни чем-нибудь, а историей Возрождения. И когда мне Вячеслав прислал свои музыкальные фрагменты, я был поражен — до какой степени они совпадают с тем, что я хочу смонтировать и показать людям: один из них назывался “Рафаэль”, а второй назывался “Джотто”!»
Фильм начинается с того, что Сергей Бодров признается в интервью, что если раньше, в 14 лет, ему хотелось быть против всех, то теперь (запись 2001 года) ему хочется продолжать какую-то культурную традицию — правда, пока неясно, какую. Данила Багров, получившийся на стыке хулиганства Алексея Балабанова и интеллигентности Сергея Бодрова, для многих россиян как раз и стал этим чем-то, что хочется продолжать — недаром у нас сейчас так много подростков с именем Данила. И в этом — одно из главных посланий картины, которая и правда получилась оптимистичной (герои интервью отвечают на вопрос о возможности сделать такое кино про Сергея Бодрова), даже несмотря на классный режиссерский ход про пускаемые несколько раз титры — после разговоров про Канны и Венецию и во время куска про лавину.
Сергей Бодров успел немного, мог бы — намного больше, но он пропал без вести в Кармадоне. Данила Багров — можно сказать, «Брат» — по-прежнему улыбается нам в фильмах, и если сходить на «Нас других не будет», можно снова увидеть его улыбку на большом экране.
