«Путешествие в Реймс» идеально соответствует комплименту, которым Вольтер наградил оперу: «восхитительное недоразумение». Кажется, в одноактном сочинении Джоаккино Россини сконцентрирован максимум глупостей, на которые вообще способен этот жанр. Здесь нет не только видимости правдоподобия, но и элементарной связности; неловко также искать здесь то, что образует санитарную норму в театре – сюжет, характеры, взаимоотношения и интригу. «Реймс» -- репортаж со светской тусовки, собравшейся в предвкушении государственного праздника: два часа бездельники в отеле обсуждают предстоящий вояж, но из-за отсутствия транспорта так и не двигаются с места. Обескураживающая незатейливость этого музыкального проекта объясняется обстоятельствами заказа, выполненного к коронации Карла Х, состоявшейся в Реймсе в 1825, закрытая премьера прошла в том же году в Париже.
Для композитора это была не более чем проходная работа, созданная по случаю и надолго всеми забытая: через несколько лет Россини выпустит свою последнюю премьеру – «Вильгельм Телль» (1829) и до конца жизни (умер в 1868-м) посвятит себя своей главной страсти – искусству кулинарии. Однако несмотря на все это «Реймс» вышел харизматичным для автора 39 опер: здесь наиболее внятно проявлено феноменальное оперное чутье композитора, соединившего две вещи – гениальный мелодический дар и вопиющую бессмысленность целого. Музыка эта обворожительна и однообразна, как героини Мерилин Монро: содержательно она пуста, зато биологически невероятно привлекательна. «Реймс» -- идеал искусства развлечении: в нем все необязательно, и все делается ради самой игры.
Возрождение «Реймса» в 20-м веке (исполнение с Клаудио Аббадо в Пезаро в 1984-м) выявило это забытое дивное свойство: лучшие певцы того времени (Гасдиа, Куберли, Валентини-Террани, Риччарелли, Арайса, Рэми, Раймонди, Раймонди, Дара, Нуччи) превратили коронационную шутку в демонстрационный ролик, рекламирующий товар под названием «бельканто». Бельканто – не исторический оперный стиль, не особую манеру пения, рождающуюся в сочетании идеальной линии, меланхолии и чувственности, а то, перед чем устоять невозможно – бельканто как технологию. Есть такая особая форма соблазнения публики: когда в быстром темпе в уши вдруг начинает сыпаться огромное количество ювелирно отшлифованных звуков, это производит неотразимое впечатление, даже если вы обычно к опере не очень. Технология в данном случае – все: если она есть, вопрос о смысле становится очевидно бестактным.
Первое появление в России (в 2001-м на фестивале «Звезды белых ночей» в Петербурге) подтвердило историческую репутацию: «Реймс» -- вокальный дивертисмент, рассчитанный на стилистически безупречное исполнение. Единственное, что можно с ним сделать, чтобы он был интересен публике – блестяще исполнить. Без этого качества уже на второй арии выявляется типологическая примитивность конструкции, нагоняющей невыносимую скуку, и ничего с этим не поделаешь. Превращать же «Реймс» в спектакль необязательно – для этого сложно найти творческий импульс.
Однако спектакль поставлен. Мотивация здесь угадывается одна: чтобы внутренние достижения (работа сделана силами Академии молодых певцов Мариинского театра) превратить в нечто большее, нужно было концертное исполнение превратить в спектакль. Эта задача была поручена бельгийцу Алену Маратра, и пристойный концертный вариант оказался аттракционом под названием «Путешествие в Реймс».
«Реймс» в Мариинке – это дефиле. Оно построено на одном приеме демонстрации костюма. Это спектакль о том, как молодые певцы Академии, надев на себя немыслимого вкуса костюмы, выходят на белый подиум для исполнения арии. Проблема в том, что эффект от костюма длится меньше минуты, а продолжительность арии – не меньше пяти минут. Учитывая карнавальную специфику одежды (ядовито-яркие краски и гротесково-преувеличенные формы), заполнить образовавшуюся пустоту нечем. Маратра и не пытается это сделать: его персонажи, кроме вертикального прохода по подиуму, могут еще передвигаться по сцене горизонтально. Одному (русский генерал граф Либенскоф) повезло выехать на живой лошади, правда, животное было жаль – эффект мимолетный, затрат не стоит. Если бы все это называлось студенческим капустником, вопросов бы не было: повеселились и забыли. Но если это продукция уважаемого оперного дома, уровень требований меняется. Даже если согласиться, что спектакль может быть поставлен как дефиле. Чтобы стать интересным костюмным шоу, нужны поражающие воображение трюки, а не бессмысленное повторение одного приема.
Однако подход к «Реймсу» обескураживает своей чистосердечной простотой: режиссер не стесняется детских шалостей, а художник использует средства для неискушенных, вроде пышного белого облака с подсветкой – в нем выплывает, подобная привидению, римская поэтесса-импровизатор Коринна (Ирма Гиголашвили).
Единственной радостью остается сама бесхитростная музыка Россини. Несмотря на то, что оркестр под управлением Валерия Гергиева не только расходился с певцами, но и существовал вроде сам по себе, поначалу в вялых темпах (во второй части вечера контакт стал плотнее, и в звучании появилась жизнь), при отсутствии знаменитого россиниевского драйва «Реймс» в Москве произвел впечатление. Он хорошо выучен певцами и стал уже их частью. Видно, что им доставляет удовольствие петь эту музыку. Некоторые из певцов показывают не просто выучку, а уже почти стилистическое изящество – в первую очередь Даниил Штода в роли Графа Либенскофа: не очень удачно показавшись в выходной арии, он удивительно пластично спел свой дуэт с Анной Кикнадзе, чья Маркиза Мелибея тоже вступила здесь в какой-то особо чуткий диалог с музыкой. Из удачных моментов можно вспомнить полетные колоратуры Ларисы Юдиной в роли модницы графини де Фольвиль, Анастасию Беляеву (мадам Кортезе) и яркого тенора Дмитрия Воропаева (кавалер Бельфьоре). Прекрасно прозвучал, вызвав горячие аплодисменты, феерический ансамбль для 14 голосов, ставший визиткой этого головоломного вокального сочинения.
Словом, музыкальные радости помогли преодолеть сценический инфантилизм. Но вопрос, зачем было превращать вокальный дивертисмент в детский спектакль, остался без ответа.
Фото с сайта Мариинского театра.
