За последние несколько сотен лет мир изменился настолько, что окажись в нашем времени Монтень или Свифт, они сошли бы с ума. Впрочем, со Свифтом это произошло и безо всяких путешествий во времени, но не надо забывать, что он жил в Ирландии, а там безумие – признак хорошего литературного тона, принадлежности к высокой культурной традиции: герой ирландской саги Суибне, например, сбежав с поля битвы, в исступлении скитался по острову и даже, говорят, перелетал с дерева на дерево. Но вообразим себе Свифта еще вполне в его остром и сильном уме, вообразим себе несокрушимый разум Монтеня, столкнувшийся с таким вот непостижимым способом жизни, который царит ныне на большей части Западной Европы и в Северной Америке. Во времена Монтеня, Сервантеса, Свифта (а также Данте, Вийона или даже Ричарда Львиное Сердце) знатные и богатые пожирали горы жирного мяса и белого хлеба из самой лучшей муки, запивая все это ведрами разнообразных алкогольных напитков. Бедные и незнатные довольствовались выпечкой из муки грубого помола, разного рода кореньями (и прочими продуктами сельского хозяйства и собирательства), запивая, в лучшем случае, пивом, но обычно – водой. Сегодня сдобный хлеб и жирное жареное мясо – почти безошибочный знак принадлежности к так называемым «обычным людям», к низшим классам (и части среднего), которых за уши не оттащишь от бургеров, жаренных сосисок, кебабов, свиных ног, белых булок. Скромно умолчим, кто именно поглощает реки пива, дешевого вина, джина-тоника, рома-колы, виски. Люди «знаменитые», состоятельные, находящиеся выше нижней части среднего класса, тщательно следят за собой, мало кто выходит за рамки сложившегося за последние тридцать лет кодекса гастрономического поведения – немного хорошего вина (в котором положено знать толк), зерновой хлеб, овощи, рыба и морские гады, нередко – побеги бамбука и сои, все то, что высмеял Вуди Ален в «Энни Холл», где главный герой, любитель дешевых нью-йоркских забегаловок, оказывается в Лос-Анжелесе в модном вегетарианском ресторане. «Что вы закажете?» – спрашивает его официантка. Вуди беспомощно озирается и мямлит: «Побеги люцерны... Эээ... И сусло!». Западный мир прошел большой путь от истекающих жиром кабанов, фаршированных жаренными перепелами и колбасками, до побегов люцерны.
Изменились и социальные роли: и тех, кто раньше заедал суп из ботвы черствой лепешкой, и тех, кто сейчас бросает нещедрой рукой ржаные сухарики в тыквенный крем. Раньше бедные и бесправные развлекали всемогущих и богатых. Менестрели, жонглеры, шуты пели, плясали, выделывали фокусы для герцогов, графов и виконтов. Сейчас миллионеры распевают песни, кривляются на экране, гоняют мячик на потеху толпам тех, кого в те – предыдущие – времена, называли «народом». Думаю, перед таким зрелищем не устоял бы и несокрушимый ум Монтеня. Свифт в свое время прославился памфлетом, в котором предложил разом решить две самые тяжкие проблемы ирландцев: голод и перенаселение. Он присоветовал жителям острова питаться собственными детьми. Какой выход из нынешней западной социальной и гастрономической ситуации нашло бы его чудовищное воображение? Дело, конечно, не в том, чтобы отконвоировать Мадонну в Макдональдс и зверски пытать ее гамбургером под ее же собственные песни. Задача поставлена по-иному: выманить из Макдональдса обывателя.
Для этого не годятся рассуждения о здоровом образе жизни, схемы калорий, скалистые ландшафты графиков соотношения количества холестерина и продолжительности жизни. Прямые угрозы не действуют; по крайней мере, до тех пор, пока образ небытия не проступит явственно на каком-нибудь рентгене или судорожно не дернется линия кардиограммы. Люди знают, что никотин убивает, но все равно курят – распечатывая очередную сигаретную пачку, курильщик не дрогнет при виде дурацкой надписи, грозящей (в зависимости от национального темперамента) разнообразными казнями египетскими. Другое дело, если подключить к процессу три главных наркотика общественного мнения – историю, социальный статус и политику.
Основатель Движения Медленного Питания итальянец Карло Петрини встретился с принцем Чарльзом. Они побродили по горам Шотландии и настолько понравились друг другу, что принц Уэльский величал своего тезку «мой дорогой Карло». Там, под сенью воспетых Вальтером Скоттом вершин, сошлись две крайние силы нынешнего западного мира: ультраконсервативная аристократия и революционный антиглобализм. О принце Чарльзе и так все известно, а вот о Петрини следует сказать несколько слов. В 1989 году он создал Движение Медленного Питания (в противовес «быстрому питанию», fast food), прославившись протестами против открытия «Макдональдса» в Риме у самой Испанской лестницы. Петрини – знаменитость, он разъезжает по всему миру и агитирует против фаст-фуда и за возрождение местной кухни. В каждой исторической области есть какое-нибудь историческое блюдо или пищевой продукт, которое следует сохранить, будто это вымирающий вид животных. У Движения Медленного Питания есть даже своего рода «Красная книга», куда они вносят исчезающие местные лакомства: соленые корнуэльские сардинки, марокканское арганское масло, лобстер с востока Шельды. Чарльзу все это по душе – ведь он прославился защитой Устоев Старой Доброй Жизни, которая понимается как неотчетливая смесь монархизма, хороших манер, классической музыки и шляп на скачках в Эскоте. Британская монархия сегодня такой же локальный экзотизм, как и корнуэльские сардинки. И то, и другое имеют в глазах обывателя несокрушимую легитимацию: они традиционны (значит «оправданы историей»), они являются прерогативой избранных (социальная легитимация) и они противостоят миру «транснациональных корпораций» и «продажных политиков» (способ приятно и безопасно выразить политический протест). Принц Уэльский и Карло Петрини (один в смокинге, другой – с плакатом антиглобалиста) пытаются выманить «обычного человека» из Макдональдса. Тот смотрит на них, жует свою канцерогенную картошку и развлекается. И действительно смешно, если только не вспоминать о том, что в мире, который находится южнее Кадиса, предложение, сделанное триста лет назад Свифтом, остается актуальным.
