Марафон Чеховского театрального фестиваля почти завершен. 26 июля начнут показ его последнего спектакля – парижского «Леса» в постановке Петра Фоменко. Но говорить о том, чего на этот раз стоил главный международный фестиваль страны – уже можно.
В театрально-критических кругах обсуждение нынешнего фестиваля шло все два месяца, пока он длился. Вернее, началось оно раньше, когда объявили программу. Дело в том, что на VI-м Чеховском, в отличие от предыдущих пяти, большинство спектаклей выглядели темными лошадками. Даже специалисты не только никогда их не видели, но и не слышали имен многих постановщиков. Журналисты метались в панике, не понимая, как следует анонсировать спектакли, чтобы дать читателям объективную информацию, а не переписывать эпитеты из пресс-релизов.
Чеховский фестиваль почти с самого своего создания был парадом шедевров, выставкой достижений мирового театра. Первый раз он прошел в 1992-м году – никогда прежде такой букет европейских театральных знаменитостей не собирался разом в Москве. Публика тогда еще не совсем разобрала, что к чему, но театральные люди восхищались возможностью увидеть то, о чем раньше и прочесть-то было негде. Потом фестиваль набирал обороты: вслед за старыми, заслуженными мастерами стали приезжать актуальные и даже радикальные режиссеры среднего поколения. Театральная Олимпиада в 2001-м году ошеломила уже всю Москву, буквально потрясла ее бесконечной чередой изумительных впечатлений и веселых карнавалов. Стало казаться, будто все, что происходит вокруг нас – театр. Именно Олимпиада перевернула отношение к театральному искусству, которое до того проходило по ведомству «бабушкиного». Вдруг, откуда ни возьмись, хлынула толпа молодых режиссеров, по-новому представляющих себе сцену, театр обосновался на клубных площадках, а в академические залы повалила молодежь.
Можно было бы продолжать вести фестиваль по этой же колее, раз в два года привозя в Москву новые спектакли все тех же или новых знаменитостей (хватило бы денег!), и публика была бы благодарна. Но именно в этом году Чеховский, кажется, решил нащупать свой ход, свою специфику. Дело в том, что главные мировые (и прежде всего европейские) театральные фестивали довольно сильно различаются. Одни специализируются на драме и привозят все лучшие «разговорные» спектакли, сделанные за последнее время. Другие (как, например, Эдинбургский) делают явный крен в сторону музыкального театра, даже включая в программу симфонические концерты. Третьи, как во Франции, предпочитают современный танец, а в Авиньоне, например, несколько лет подряд проводили национальные сезоны, когда главную часть программы составлял русский театр или, к примеру, восточный. Есть те, которые делают упор на молодое, экспериментальное искусство или на левое, с внятным социальным пафосом. Конечно, все это в большой степени зависит от вкусов худрука фестиваля.
Почти пятнадцать лет мы с помощью чеховского фестиваля нагоняли европейский театр. Фестиваль изменил наше представление о сцене, а теперь захотел измениться сам. Как именно – он (то есть его генеральный продюсер Валерий Шадрин, сам формирующий программу), видимо, еще не очень понимает. И нынешняя фестивальная программа продемонстрировала такое задумчивое стояние на распутье. С одной стороны, в этом году нам показали национальные программы: сезон совершенно неизвестного у нас бразильского театра состоял из пяти спектаклей. Да еще Восток: три японских спектакля, три тайваньских, один китайский и один корейский. С другой – было неожиданно много современного танца – целых пять постановок. Была большая молодежная программа (о которой мы уже писали). А два главных события фестиваля – постановки европейских знаменитостей Хайнера Геббельса и Саймона МакБерни – оказались симбиозом спектакля и концерта.
В одном из них со сцены не сходил голландский Мондриан-Квартет, а во втором – знаменитейший американский Эмерсон-Квартет. Кроме того, на этот раз Чеховский в первый раз привез настоящий коммерческий хит высокого класса – дорогущий английский танцевальный спектакль «Пьеса без слов» Мэтью Боурна. И ясно, что это тоже было прощупыванием почвы: как такое примет московская публика? Плюс специально по заказу Чеховского сделали еще два фирменных фестивальных представления. Во-первых, постановку знаменитого английского режиссера Деклана Доннеллана (на этот раз – «Три сестры»). А во-вторых – уличное шоу Славы Полунина, создающего сказочную страну на территории городского сада. Такого уже точно ни на одном фестивале не бывает.
Мультижанровый, мультитематический фестиваль, в огромной, двухмесячной программе которого оказалось не так много безусловных удач, как раньше, вызвал бурные споры людей театра. Кто-то говорил, что фестиваль ударяется в попсу, отказываясь от утонченного, сложного искусства. Кто-то – что слишком доверяет своим партнерам, которые предлагают не слишком удачные постановки. Кто-то вздыхал о временах сплошных шедевров и сетовал, что желание показать что-то незнакомое оборачивается рядом слабых спектаклей. Организаторы Чеховского обижались и говорили, что фестиваль будет показывать то, что считает нужным, независимо от того, что напишут критики. И те, и другие понимали, что фестиваль изменится. Как – решается именно сейчас. И очень интересно, каким он будет в следующий раз.
На фото - спектакль Мэтью Боурна "Пьеса без слов", представленный в программе Чеховского фестиваля.
