Цензура – в какой-либо ее форме -- вовсе не обязательно является зловещим политическим или социальным инструментом, орудием подавления прогрессивной мысли и свободной творческой воли. У нее есть и другая функция – порой она выступает в качестве своеобразного коллективного суперэго, отсекающего подземный душевный мир общества, не позволяющего ему бесконтрольно расширяться, наподобие злой биомассы Туранчокса, поглощая все живое и разумное. Отсутствие цензуры уничтожает смысловые погранзаставы; демоны вырываются из запертого подвала, как дух войны из гробницы Тамерлана.
Особенно это заметно на примере отечественного литературного рынка, более или менее недавно лишившегося заботливого присмотра Главлита. Выплески болезненных комплексов и разнообразно раненой психики с начала 90-х заполняют книжные магазины и уличные лотки; академик Фоменко, Мулдашев, многочисленные параноидально-конспирологические шедевры pulp fiction'а до сих пор лидируют в хит-парадах бестселлеров. В последнее время их приятно дополняют аналогичные примеры с Запада, где барьера перед общественным сумасшествием считай что и не было никогда – отчего паранойя перестала быть уделом отчетливых маргиналов и проникла во вполне серьезные сферы.
С особенным увлечением такого рода книжки выпускает отнюдь не макулатурное издательство "Ультракультура". Новый их хит – произведение некоего Симсона Гарфинкеля "Все под контролем: кто и как следит за тобой". В принципе, жанр данного труда хорошо знаком всем, кто когда-нибудь сталкивался с письмами читателей в газеты. Большая их часть, как правило, состоит из разнообразных вариантов примерно следующей истории: "Уважаемая редакция! Меня преследуют соседи из квартиры сверху, подкупленные ФСБ. Они установили на чердаке прибор с лучами и пронзают ими мой мозг в ночные часы, отчего он сильно болит. А соседи снизу, Петр Иванович и жена его Марья, провертели в полу дырочку и через микрофон пускают мне в голову голоса, которые велят мне делать гадости, которые мне противны. Прошу принять меры и наказать мерзавцев, а не то я обращусь в Верховный Суд". Гарфинкель, конечно, пишет не письмо в редакцию, а послание всему человечеству; разжижая концентрированный бред, он придает ему форму серьезного научного исследования – со множеством фактов и исторических справок. Суть, впрочем, от этого не меняется. Оруэлловские ужасы, по мнению автора, наконец-то сбылись – мы долго строили и наконец построили общество тотальной слежки. Большой Брат смотрит на тебя со спутников, с видеокамер в супермаркетах и Web-камер, он считывает твой номер социального страхования, следит за твоей кредитной историей и даже изучает твой анализ мочи. Совершенно негде современному человеку скрыться от всевидящего ока; даже собственный генетический материал ему не принадлежит – в доказательство чего приводится ужасная история про медиков, которые вырастили из чьих-то удаленных раковых тканей материал для биохимических исследований, а первоначальному гордому обладателю опухоли ничего не заплатили, причем даже суд ему не помог.
Гарфинкель, видимо, душевно вполне здоров – хоть и хвастается, что советский спутник-шпион сфотографировал его дом. Причина появления его книги – не личная ментальная недостаточность; Гарфинкель безо всяких фильтров транслирует общественную паранойю, всегда готовую выйти на поверхность, только дай ей волю.
Фильм "Матрица", по сути, тоже инструмент для трансляции коллективных страхов – вроде страха перед тотальным зомбированием и торжеством неживой материи над органикой. Собрав, как кубик Рубика, разнообразные массовые мифы в единое целое, братья Вачовски создали некий обобщенный образ современной популярной культуры, придав уцененному дзэн-буддизму дружелюбный компьютерный интерфейс. В результате продукт интерпретации поп-мифов сам оказался объектом рефлексии, в котором всяческие Славои Жижеки находят бездну смыслов.
Та же "Ультракультура" выпустила книгу "Прими красную таблетку" – сборник статей о философии, будто бы содержащейся внутри "Матрицы", корреляции фильма с действительностью и возможности существования в реальности изображенного в ней мира. Здесь есть много удивительного. Некий “технолог и философ” (это еще что за профессия?) Питер Ллойд на полном серьезе объясняет, как функционирует биопорт и почему в Матрицу можно проникнуть именно по аналоговым телефонным линиям. Пол Фонтана с помощью необыкновенно тонкого анализа показывает, что Нео – на самом деле Христос, Тринити – то ли Троица, то ли Мария Магдалина, Морфеус – Иоанн Креститель и Саваоф по совместительству, а все в целом – модернизированные Страсти Христовы. Экономист Робин Хэнсон сильно ругает предателя Сайфера “ограниченным и глупым человеком”, а также объясняет, что нам всем, вслед за Нео, надо восстать против нашей собственной Матрицы – генов, держащих в плену человеческий разум. Остальные ударяются кто во что горазд – в примитивную бодрийяровщину, полагая ее вершиной духовной эволюции человечества, в псевдобуддистские откровения, просто в историю научной фантастики.
Однако идеологическое ядро сборника – статьи, авторы которых всерьез прониклись лежащим в основе “Матрицы” коллективным страхом. Рей Курцвейль, испуганный постепенным слиянием человека с машиной, описывает известный закон Мура (насчет экспоненциального роста вычислительных возможностей) и предсказывает, что в 2050 году “основная часть нашего мышления будет иметь небиологический характер”. Билл Джой – крупная фигура в компании Sun – в статье “Почему мы не нужны будущему?” со знанием дела предрекает гибель человеческой сущности в результате развития нанотехнологий. И, наконец, Ник Бостром из Йельского университета доходит до окончательной паранойи, доказывая, что мы уже живем в Матрице, история человечества закончена, а реальность наша целиком вымышлена какими-то “постлюдями”.
В отсутствие культурных фильтров иррациональный, внеиндивидуальный ужас все чаще выходит на поверхность; сенсационные слухи, газетные сплетни, городской фольклор начинают восприниматься как объективная реальность. Именно они легли в основу книги Дэвида Саттера “Тьма на рассвете: возникновение криминального государства в России”. Саттер, корреспондент Financial Times в Москве в застойные годы, живописует очень характерный и смешной образ современной России, целиком сконструированный из газетных сенсаций и народных интуитивных озарений. В 1999-ом жилые дома гексогеном взрывало, разумеется, ФСБ (это автор полагает очевидным фактом – потому что, как же иначе?!). “Молодые реформаторы” продали страну криминальным структурам. Население вымирает – во-первых, “на Митинском кладбище в Москве участки, покрытые надгробными памятниками, тянутся до самого горизонта”, а во-вторых, об этом безымянному корреспонденту Moscow News сообщил безымянный могильщик. Вся страна погрязла в страшной коррупции, которой противостоят немногочисленные герои, главный из которых – Виктор Черепков. Человеческая жизнь не стоит и копейки, налицо страшное духовное обнищание, никто не читает Бердяева. И все беды оттого, что народу, утратившему “светскую религию в виде социализма”, реформаторы не предложили “высшие трансцендентные ценности”.
“Тьма на рассвете” - очень интересная книга; для России голос иностранца - Герберштейна, маркиза де Кюстина, Герберта Уэллса - всегда звучал куда весомей голоса внутреннего наблюдателя. С помощью иностранца реальность объективируется и приобретает образ непреложной истины. В данном случае этой реальностью стал набор национальных комплексов и подсознательных страхов. Судя по Саттеру, российское общество на деле куда вменяемей западного. У нас боятся не тотальной слежки и торжества машинной цивилизации, а куда более разумных вещей – ФСБ, чиновников-казнокрадов и безымянных могил.
