Пока на Славянской площади шел митинг в защиту Музея кино, который собираются выгонять из Киноцентра, журналисты, собравшиеся в Госкино на спец-показ фильма «Дитя», пытались понять, что происходит.
Фильм Жан-Пьера и Люка Дарденнов «Дитя» в этом году получил золотую Пальмовую ветвь, а сами братья, увенчанные каннской славой уже во второй раз (первая награда досталась им в 1999 году за фильм «Розетта») в рамках мирового турне приехали на кинофестиваль в Москву.
Впрочем, показу своего фильма и новой картины Франсуа Озона «Время прощания», которую показывали следом, режиссеры предпочли митинг на Славянской площади. «Кино не существует без истории, поэтому очень важно, чтобы зрители могли смотреть фильмы в Музее кино каждый день», - заявили братья на пресс-конференции в Доме кино на следующий день. Впрочем, после первых двадцати минут фильма некоторые журналисты последовали примеру Дарденнов, а остальных, казалось, сдерживал только обещанный следом Озон.
Главный приз на кинофестивале в Каннах уже второй раз дают фильму, который меньше всего похож на кино – чтобы понаехавшие знаменитости не толкались локтями. Первый раз каннское жюри поступило так в 1999 году, наградив «Розетту», которая обошла картины Дэвида Линча, Джима Джармуша, Педро Альмодовара и других звезд. В этом году звездная толпа была еще более плотной: Ларс фон Триер, Вим Вендерс, Франсуа Озон, Амос Гитай, Гас Ван Сент, Дэвид Кронеберг… Жюри сделала единственно возможный выбор из всего этого богатства и наградило анти-фильм: «Дитя» Дарденнов.
Жан-Пьер и Люк Дарденны пришли в игровое кино из кино документального, а своими учителями называют режиссеров итальянского неореализма вроде Пазолини. «Главное, чтобы человек существовал на площадке, а не играл что-то», - уверены режиссеры.
И в фильме «Дитя» никто ничего не играет. Главный герой – молодой парень Бруно, приторговывающий краденым, - просто ходит по городу, что-то продает, ест, разговаривает, убегает от полиции, попадает в тюрьму, а в конце плачет. Ничего особенного. Его подружка – девочка Соня, которая только что родила от него ребенка, - тоже ничего особенного не делает: ходит, звонит, что-то варит, кричит на своего парня, в конце плачет. Ну, а о самом ребенке – младенце девяти дней от роду – и говорить нечего: он или спит, или плачет. Особенно в конце.
И все это показано с дотошностью документальной съемки: сложные расчеты, которые Бруно совершает с очередным клиентом, продажа ребенка незнакомым людям, получение денег, обморок Сони, погоня за ребенком, воровство, бегство от полиции… Но при всем документализме, а может, и благодаря ему все это вместе производит впечатление абсолютной нереальности – в силу идиотизма происходящего на экране.
Ни одна женщина в здравом уме не будет рожать ребенка от мальчика, торгующего крадеными камерами, который сдает ее квартиру, пока она лежит в роддоме, и потом говорить, обнимая этого идиота: «Как я счастлива». Ни один молодой отец в здравом уме не скажет молодой матери своего ребенка: «Я его продал. А что? У нас еще будет другой».
Фильм этот – якобы документализм, но нереальный до идиотизма, как и сама жизнь. Девушка, которая рожает от такого идиота, идиот, который продает ребенка, потому что «у нас еще будет другой», и т.д.
В этом фильме все ведут себя как полные идиоты – так, как в реальной жизни. Именно поэтому его почти невозможно смотреть, как невозможно наблюдать за жизнью чужих тебе людей в течение нескольких часов: и скучно, и страшно, и тяжело, и незачем.
«Дитя» - совершенно «голый» фильм, о котором нечего сказать. В этом смысле младенец, вокруг которого вертится сюжет – если это можно назвать сюжетом, - квинтэссенция картины: он ничего не говорит и не делает, мы вообще о нем ничего не знаем, кроме имени. Он – пустое место, вокруг которого сосредоточены чувства, тревоги и трагедии взрослых.
Как и сам фильм, в котором нет никакой логики, никаких выводов – ничего. Посмотрев такое кино, зритель выход из зала с ощущением, что он тонет в нем, потому что ему совершенно не на что опереться. И он начинает хвататься за соломинки: называть это социальным кино, плохим коммерческим фильмом, подделкой под американскую драму, «Реквиемом по мечте», перенесенным на французскую почву… Срабатывает инстинкт экстренного каталогизирования, требующий хоть как-то обозначить увиденное, которое, конечно, не имеет никакого названия.
Это и отличает фильм «Дитя» от всех Озонов, Триеров и Джармушей, показанных в Каннах. За полтора часа Дарденны не рассказали ничего о том, что думают и чувствуют герои, что с ними было и будет. Это уникальное явление в кино, которое как раз все время пытается рассказать какую-то историю, и желательно с выводом.
Когда «Дитя» закончилось и начался Озон, все вздохнули с облегчением. А это, согласитесь, дорогого стоит. После такого фильма понимаешь, что золотая Пальмовая ветвь за абсолютно случайную историю, о которой абсолютно нечего сказать, - совершенно заслуженная награда. Потому что все вокруг стремятся сказать, и никто не хочет просто показывать.
Фото с сайта www.cinemovies.fr
