Есть искушение сравнить эпохи. Особенно настоящее и недавнее прошлое. Тем более что это сравнение помогает оценить вектор перемен. Туда ли, говоря проще, мы идем? Или совсем не туда…
Если сравнивать эмоционально, то практически всегда побеждает прошлое. Потому что эксперты тогда были моложе. Поэтому нужны какие-то объективные критерии, показатели, оси, шкалы. То есть количество.
Например. Производство чугуна на душу населения по сравнению с поздним СССР заметно упало. Или заметно повысилось.
При этом как-то естественным образом снимается вопрос, так ли необходим в новом тысячелетии чугун. Особенно для души. Количественные сопоставления заслоняют качественные перемены.
Это была преамбула, разъясняющая механизм ошибки. А теперь о самой конкретной ошибке.
СССР был самой читающей страной в мире (естественно, на душу населения, а не на гектар). Россия уступает эту позицию, но еще достаточно читающая страна.
Книгу постепенно из нашей жизни вытесняют телевизор, компьютер и Интернет.
Провинция, библиотека и особенно провинциальная библиотека не могут выкупить необходимое количество книг.
Реже увидишь человека с книгой.
Согласитесь – мы слышим это если не со всех, то с многих сторон. И не только на лавочке, а и более или менее с трибуны. Можно сказать, что культурная политика государства центрована на чтение и на книгу.
Считается по умолчанию, что лучше читать, чем не читать.
Что книга – единица культуры. Что книга лучше: чем телевизор, компьютер, Интернет.
Книга - кубический кусок горячей дымящейся совести (Б.Пастернак). Впрочем, точная цитата звучит так:
"У меня жила физическая мечта о книге, которая есть кубический кусок горячей дымящейся совести и - больше ничего".
Мечта остается мечтой.
Между тем, время прошло – и категории здорово сместились. Давайте попробуем взглянуть на действительность спокойно, взвешенно, непредвзято. Без розовых или темных очков.
В вагоне метро примерно треть пассажиров читает. Давайте скажем, положа руку на сердце, - это не лучшие и не худшие люди вагона. Не интеллигентнее и не наоборот тех, кто не читает. Так мы выделяем довольно жирный сектор литературы, который все равно – читать или не читать. Женские детективы в мягкой, но глянцевой обложке. Сентиментальный фаст-рид о первой любви. Ироническая фантастика. Эротический триллер в рамках разумного.
Культурная ценность этой (извините уж) макулатуры нулевая. Так и скажем. Но хотя бы не отрицательная. Бывает хуже? Бывает.
Ниже нуля (имеет отрицательную культурную ценность) черносотенная брошюра, приобрести которую в Москве не проблема. Псевдоистория. Псевдопсихология. Псевдофилософия (емкое словцо – эзотерика). Разнообразные учебники жизни типа «Как стать стервой». Анализ постельного белья недавно умершей медиа-персоны.
Характерный признак такой «отрицательной» книги – с человеком, недавно ее прочитавшим и наполненным ее содержанием, противно говорить. У него метафизическая вонь изо рта.
Скажете – мало у нас таких книг? Смотря как считать. Поштучно – тыщи, в удельном отношении – сравнительно немного, 2-3% от общего вала. 90% составляет то, с чего мы начали, культурные нули. То, что можно читать, а можно с равным успехом не читать.
Так что исходный тезис, который мы принимали за незыблемый постулат, «ЛУЧШЕ ЧИТАТЬ, ЧЕМ НЕ ЧИТАТЬ» не подтверждается наблюдениями. Нет, как правило, не лучше.
Вот, еще одно заблуждение, которое крепко сидит в наших головах, - книга сперва пишется, потом издается. Кажется, что нельзя иначе.
Между тем, в нашей стране издается за год чуть не миллион книг. А пишется из этого миллиона пара тысяч. Как такое получается?
Часть наспех переводится с зарубежной макулатуры – и издается.
Часть собирается из готовых частей (компилируется) – и издается.
Часть элементарно переиздается.
Но это, так сказать, крылышки и ножки. Тело же современного книжного бизнеса получается так: фиксируется спрос на книгу определенного жанра, объема, места в серии. Потом заключается договор с исполнителем, который эту книгу пишет по трафарету. Автора в классическом смысле слова здесь нет вообще.
Еще один тезис по умолчанию, который придется вскрыть, как нарыв: массовая культура – худшее, что может произойти с книгой. Последняя ступень падения, дно.
Давайте холодно посмотрим на положение дел и увидим, насколько планка упала ниже того места, которое у нас принято считать массовой культурой.
Характерный пример классической массовой культуры – научно-популярная брошюра советской поры. Например, «Что такое электричество». Общеизвестные верные вещи, изложенные простым, понятным языком. Цель издания – натурально, небольшое повышение эрудиции населения. Цель по характеру культурная, а по охвату – массовая. Другой пример – кулинарная книга.
Это не искусство (где цель – предмет вечной дискуссии), не наука (где цель – истина). Это именно массовая культура в буквальном смысле слова. Сюда же можно отнести беллетристику, написанную не лихорадочным вдохновением гения, а аккуратно и честно, какого-нибудь Луи Буссенара, Майн Рида или ранние повести Рыбакова.
Можно представить себе умозрительную ситуацию - издатель пишет, например, Жюлю Верну. Давайте, мол, в последней главе сделаем пятнадцатилетнего капитана основным злодеем и виновником всех злоключений остальных героев. Расистом, уродом и садистом. Интересный ход, а? А я вам удвою гонорар.
Думаю, Жюль Верн отказался бы. Потому что, был он писателем первого ряда или нет, но вкладывал туда, в страницы, определенный нравственный заряд. И его книги для миллионов подростков стали пусть не кубическими кусками горячей дымящейся совести, но добротными кирпичами их собственных культурных построек.
Сегодня мы имеем дело с книжным бизнесом, который гораздо хуже массовой культуры, потому что вообще не имеет культурных целей. Точно так же водочный, например, бизнес не имеет кулинарных или медицинских целей.
Сегодня в подавляющем большинстве случаев книга – такой же товар, как любой другой.
Что же до чтения вообще – оно занятие волшебное, но, согласитесь, мы подразумеваем под ним восприятие художественной литературы. То есть чудо, когда за буквами и словами вдруг начинает ворочаться живой мир, возникают картинки, люди, звуки, запахи. Если этого нет, если книга на 99% - либо нелитература, либо недолитература, то что остается? Подобно гоголевскому Петрушке, дивиться тому, как буквы складываются в слова (а слова – в бред, фальшь, ложь или сплетню)? И чем тогда чтение лучше просмотра кино? И тем более, чем книга лучше Интернета, если учесть, что Интернет – по большей части текст?..
Характерная деталь – довольно давно проводятся в нашей стране литературные фестивали. А сравнительно недавно возникли книжные. На невнимательный взгляд, почти одно и то же. По начинке – совершенно разные мероприятия.
Литературные фестивали процентов на 80 поэтические, практически мимо денег, на энтузиазме участников и кураторов. Маргинальные, немноголюдные. Чтения стихов, иногда – круглые столы, встречи, разговоры… Даже московская международная Биеннале поэтов, несмотря на планетарный размах, по сути такая же.
На книжных фестивалях поэзия в стороне. Проза, в общем - тоже. В фокусе внимания – медиа-персоны из телевизора. Ведущие, журналисты. Вы спросите, причем тут литература? Ни при чем, а кто о ней говорил? Речь ведь о книге, а книга у телеведущего не заржавеет. Элементы шоу. Элементы индустрии развлечений.
А вы говорите – чугун на душу населения…
Леонид Костюков. Два молодых человека в метро.
Леонид Костюков. ЕГЭ - первые итоги.
Леонид Костюков. Случай, когда оба неправы
