Спустя 20 лет после выхода трилогии — на экранах четвертый фильм франшизы, во многом сформировавшей настоящее время со всеми его героями вроде Павла Дурова, который не просто причесывается под Нео, но и делает пластические операции, чтобы подчеркнуть свое сходство с «Избранным». С биткоином, курсами по «осознанности», гиками, мемами про красную и синюю таблетки и т. д. Сможет ли «Матрица: Воскрешение» поднять на борьбу с запрограммированностью и автоматизмом новых искателей другой, настоящей жизни?
На пресс-показе за мной сидели совсем молодые ребята — очевидно, студенты-кинолюбители. До просмотра один из них сказал: «Ну, я надеюсь, что это будет не хуже второй и третьей. С первой-то уже ничего не сравнится». Справедливо. Хотя автор этого высказывания моложе той самой «Матрицы» 1999 года, и, наверное, не до конца представляет себе все тонкости ситуации.
Трудно недооценить прорыв на тот момент еще братьев (теперь уже сестер) Вачовски, которые, воспользовавшись монтажным правилом Кулешова о том, что два кадра при монтаже дают третий смысл, создали мир, проступающий за движущимися зелененькими циферками программного кода.
Я перед премьерой пересмотрел старые фильмы и поразился, насколько — особенно в первой серии — всё просто сделано в смысле съемки. Если опустить эффект, названный bullet time («время пули»), — практически полную «остановку» времени в кадре в определённый момент (когда камера продолжает двигаться). Для него использовалась техника художественной фотографии — временно́го среза. Вокруг объекта устанавливалось много камер, снимающих его одновременно. А сводились кадры так: сначала первый кадр с первой камеры, потом — первый кадр со второй, первый с третьей, и т. д. В результате зритель видел на экране неподвижный объект, в то время как камера как бы двигалась вокруг него.
Но дело, конечно, не только (и не столько) в этом. ХХ век, во многом отвернувшийся от религий, дискредитировавший идеологии и запутавшийся в тонкостях философий, породил тип людей, которые не очень понимали, во что верить. Они ждали чего-то ясного и способного объяснить их догадки о том, что жизнь чуть сложнее, чем кажется. И «Матрица», надергавшая смыслов из платоновского «Мифа о Пещере», суфизма и прочих учений и верований, выдала замечательную формулу: ребята, ау, вас как коров доят. Настоящая жизнь не здесь! Выйдите на свободу! Правда, каким именно образом можно освободиться, нам не рассказали — да, видимо, Вачовски и сами не знают.
«Матрица», конечно же, повлияла на киноиндустрию: в последующих боевиках часто стало появляться замедленное движение, крутящаяся камера и всё тот же эффект bullet time. Его же пародировали в «Очень страшном кино», «Шреке», «Симпсонах» и использовали в компьютерных играх — скажем, в Need for Speed. Сама матричная схема стала объектом мысли поп-культуры и ее приверженцев, вспомним хотя бы строчку Земфиры «Если верить киношникам — мы загружены в Матрицу». Но это всё контекст, а что сейчас?
Начинается «Матрица: Воскрешение» бодро и весело. Нео — точнее, Томас Андерсон (Киану Ривз) — успешный геймдизайнер. Он суперзвезда, подарившая миру трилогию компьютерных игр «Матрица». Он одинок, но ему нравится замужняя Тринити — точнее, Тиффани (Кэрри-Энн Мосс). Они иногда пересекаются в кафешке. Но подойти к ней он стесняется: у нее своя жизнь, дети, муж. Томас немного не в себе, ему иногда являются странные видения, однажды он даже пытался покончить с собой. Ходит к психотерапевту домой, где видит черную кошку по имени Дежавю. Тот его внимательно выслушивает, объясняет, что переживать нет повода — лучше пить синие таблеточки. В общем, реально смешно. Самоирония.
Дальше — больше. Начальник Томаса Смит (!) вызывает его к себе в кабинет и сообщает, что инвесторы требуют продолжения — «Матрицы IV». Собирается группа по замысливанию, обсуждают ЦА, тренды, ключевые теги. Смонтировано живо, весело — зал умирает со смеху. Однажды босс курит заблюренную сигарету — полная ржака (правда, непонятно, это суперпродуманная шутка или все-таки ограничения, связанные с российским прокатом… вот бы первое!). Короче, нормальная неожиданная история. Смешная и совсем непредсказуемая. Но нет. Появляется девушка Багз (Джессика Хенвик) с фиолетовыми волосами и всё портит. Ну, и погнали: драки, стрельба, погони, спасение мира во имя всего хорошего против всего плохого... Останавливаюсь, чтоб не спойлерить.
На титрах, после двух с половиной часов, зал аплодирует. Ребята сзади недоумевают: «Чего? Такому дерьму хлопать?!» Хорошие мои, если бы молодость знала! Конечно, данные аплодисменты — не этой конкретной картине. Залу (в том числе и мне) интересно было следить за своей юностью (мне — за детством), мы за это же благодарны: что авторы нам напомнили о временах, когда казалось, что всё так ясно и близко, предсказуемо и легко, что вот только надо довериться любви и свободе, вырвать из затылка инородную железяку — и сразу же заживем!
Еще думаете, сходить или нет? Конечно, сходите! Если вы хотя бы на десяток лет старше первой бессмертной «Матрицы».
