Много телеинтерпретаций классики? Нет, все-таки мало — на фоне русского культурного наследия, которое исчерпать невозможно: первый ряд, второй ряд, третий ряд… Да и первый не исчерпан — весьма прибыльное, что показывают рейтинги, и весьма полезное, просветительское, дело перевода русской классики на телеэкран только начато. Выстраивается пока не очень большой и разнобойный ряд — от «Мастера и Маргариты» и «Доктора Живаго» до теперешнего «Тихого Дона». На самом деле общество зрителей, сменившее (исторически) общество читателей, получает суррогатную историю в виде смеси, в которой присутствуют и «Дети Арбата», и «Московская сага», и «Двенадцать стульев». Все смешалось в доме Обломовых. То есть в нашем, отечественном доме, разумеется, доме с телевизором. «И все это наша история», как однажды произнес президент. Сначала ее заменила худ. литература (потому что историкам профессиональным история была запрещена), а теперь — ТВ, где уже прописался хоровод «кремлевских жен» и главной жены «в постели со Сталиным» (представьте себе на мгновение, что на немецком ТВ без конца крутят кино про дам фашистской верхушки).
Конечно, грустно, что более десяти лет отснятый Бондарчуком и его командой материал пролежал под спудом, но «Тихий Дон» появился именно в нужное время.
При помощи телевидения (сериалов по преимуществу) сегодня создается новая виртуальная история страны. Меняется общенациональный календарь, перекраиваются события, перекрашиваются даты. Назначаются новые праздники, которые приживаются (если — приживутся!) с трудом, поскольку назначить-то их назначили, в календарь вписали, а сценарий их проведения и не придумали. Зато придумали идеологию. Как раз накануне устроили всероссийское обсуждение — кого считать «коренным населением». А еще в течение нескольких недель — подбавили антигрузинскую истерику. А еще перед этим — запреты на вино из Молдавии и Грузии (чем, интересно бы знать, сегодня травит себя «коренное население»?). Как известно, дело, выпущенное из одних рук, немедленно подхватят другие; и вот вместо демонстраций стариков-коммунистов на 7 ноября власть получила настоящую головную боль в виде молодого «Русского марша» 4 ноября. Установками и переустановками праздников занимались политтехнологи, а у них плохо с воображением — дальше собственного кармана они, как правило, не видят.
И вот в эту отмененную дату 7 ноября вместо праздника Великой Октябрьской социалистической революции народу предложили кино: фильм знаменитого советского кинорежиссера и лауреата Сергея Бондарчука по знаменитому роману самого знаменитого советского писателя Михаила Шолохова. Еще и нобелиата. Еще и со скандальным шлейфом — как вокруг самого «Тихого Дона» (скептицизм «Стремени «Тихого Дона», текста, принадлежащего перу А.И. Солженицына, разделяют некоторые исследователи-литературоведы), так и вокруг самого Шолохова. Мне в принципе все равно, кто на самом деле написал этот роман — предположим, что это и впрямь первый в истории нашей словесности роман, не являющийся плодом ни великой дворянской, ни серебряновечной культуры; роман о народе, написанный изнутри народа. Если это так, то не было в истории советской литературы такого яркого примера творческой деградации писателя. Если вспомнить Шолохова на протяжении лет — от послевоенного времени до кончины: спуск в объятиях советской власти. То же самое можно сказать о режиссере Бондарчуке — хотя его изначальный талант, его дар был не столь оглушителен и не столь (потому) круто шел вниз, но последняя работа свидетельствует о тяжком творческом кризисе (вряд ли Федор Бондарчук умудрился бы ее так испортить).
Зрителю (на 7 ноября, повторяю) был предложен олеографический вариант нашей истории в картинках «любовного» комикса. Не буду о неправильном кастинге. Не буду о том, что сам «язык тела» иностранных артистов, их жестикуляция и мимика глубоко чужды — для столь изначально народного текста, каким является «Тихий Дон». Что и казаки-то здесь получились как из плохого этнографического музея — с их декоративными хатами, опереточными костюмами и пародийным «шо».
Само появление картины на телеэкранах было обставлено не только задействовавшей все ресурсы I канала пиар-компанией — от познеровских «Времен» до полудетской утренней программы «Пока все дома». Само появление было подобно чуду и как будто специально вписывалось в острый общеидеологический контекст: злобные западные силы, какой-то Кощей-бессмертный держал наше национальное достояние у себя в темнице. А теперь оковы пали, наш доблестный Георгий деву (т.е. фильм) от западного дракона освободил. Такая вот мифологема — в разгар кампании по объединению здоровых патриотических сил с отсечением радикальных как слева, так и справа. И все это очень хорошо бы складывалось, если бы действительно внутри было «чудо», спасенное от мерзкого Кощея. Но вот «чуда»-то и не произошло, в чем и проблема, откуда и разочарование.
Начинают приходить в голову совсем крамольные мысли о том, что соцреалистическая экранизация Сергея Герасимова была глубже; что ненавистная националистам Аксинья Быстрицкой или Цесарской несравненно точнее, ближе — и к роману, и к ощущению родной истории, в которой и «Аксинья», и пастернаковская «Лара» — образы распятой России ХХ века, а не просто сексапильные бабенки.
Я открыла первую часть «Тихого Дона» 1948 года, издательство ОГИЗ. Пожелтевшая тонкая бумага, почти газетная; ясный, хорошо читаемый шрифт; никаких иллюстраций — кроме скромной графики на титульном листе (Аксинья и Григорий). Конечно, текст, сам текст, по сравнению с которым бледнеют все кислотные цвета бьющей в глаза телекартинки. Причем, скажу прямо, я себя к поклонникам этой прозы не отношу, но это мое личное дело, вернее, дело моего личного вкуса, — однако текст-то удивительный, никакому Алексею Иванову с его «Золотом бунта» и не снился такой уровень якобы узкой, «казачьей» речи! Но вырванные из текста фразы, подвешенные голосом Никиты Михалкова над олеографической картинкой никак не адекватны зрелищу.
«Она не русская, а французская актриса; да разве казачка будет среди дня ходить с распущенными волосами?»
«А он вообще гомосексуалист — кривится при виде женщин, что Аксинья ему, что Наталья!»
Вот это все глупости и полная ерунда. Никто из так говорящих не вспомнил знаменитый анекдот об актере, приходящем к любовнице в образах Отелло, Гамлета и т.д., — «а натурально я импотент».
Никакого отношения исполнение ролей и режиссура к национальному происхождению артистов и режиссера не имеют. Дело не в национальности — дело в таланте.
…А замещение праздника «кином» не получилось.
Cм. также:
Юлия Идлис. Ненастоящее прошлое