На середине Международного московского кинофестиваля я сейчас скажу две умных вещи о кино, которое мы там жадно смотрим.
Вот, например, новый фильм Романа Балаяна «Райские птицы». От просмотра получаешь удовольствие, которое ты и должен получать при просмотре картины зрелого мастера. Мне, правда, нравятся фильмы Романа Балаяна. Теперь как рассказать о картине? Если пересказывать фабулу - сразу станет неинтересно.
81 год, Киев, молодой писатель отнес свой «самиздатовский» роман пожившему, посидевшему старшему товарищу. Тот говорит – книга у вас, юноша, получилась мировая, так что мы теперь вот что – я, знаете ли, умею летать, и планировал даже уже улететь со своей Катенькой, но теперь не могу. Не могу вас, с таким талантом, оставлять здесь, в этом кошмаре. Поэтому я вас тоже научу летать, и мы улетим антруа. Потом у них - любовный треугольник, потом молодой и Катя улетели, а старого посадили. А молодой в Париже счастья не нашел, там у него больше не получалось писать и летать. В целом, это картина о внутренней свободе – ляляля... Начнешь такое рассказывать кому, и сам же будешь морщиться.
Что делать? Можно попытаться пересказывать не в лоб, а как-то найти образ для пересказа. В итоге у меня, например, вот что получается.
Известный режиссер и хозяйствующие субъекты решили снять кино. Но ничего пока нет, ни сценария, ни названия – вообще ничего. Проект «фильм Романа Балаяна». А тут режиссер сорвался, условно говоря, запил или влюбился, и временно пропал. Продюсерам надо же спасать положение, они обращаются к двум-трем молодым и говорят, ребята – горим, надо срочно сделать «фильм Балаяна». И те, сразу или не сразу; на трезвую голову или удолбавшись – берутся за это дело. Один говорит – ну, чего мы знаем о Балаяне – там у него полеты какие-то и Янковский чего-то такое, то ли хочет летать, то ли летает, но во сне. А второй говорит – старик, ты гений – вот пусть Янковский полетит – кто после этого скажет – что у нас «не настоящий Балаян»? И работа закипела у них, предположим. Один что-нибудь предлагает, а остальные пробуют на зуб – да это «настоящий Балаян», факт! Все просто обалдеют! Или – нет, старик, это не «Балаян»! А когда дошли до финала – и кто-то предложил – что в конце фильма будут титры – «Писатель Голобородько умер в психиатрической больнице» – я думаю, они так хохотали и били себя по коленкам, что сами чуть не умерли!
Я бы своим друзьям рассказывал об этом фильме примерно вот таким образом. Становится понятней.
Если вы еще не смотрели фильм «Райские птицы» - попробуйте по время просмотра держать у себя где-то в воображении версию, что он создавался вот так. Мне это помогает - для меня фильм становится достоверней. Иначе, что-то в нем не то.
Для тех, кому кажется сложно про структуру - можно сказать проще. У фильма должны быть начало, середина и конец. Не в том смысле, что любое целое можно разделить на три части, а в том смысле - целое должно так подаваться, что ты ни за что не перепутаешь – это часть – начало, вот это - середина, а вот это – конец. Это, практически, императив. Почти у всех «фестивальных» фильмов – есть начало, есть середина, а конца нет. Возможно творцы уверены в том, что внятный «конец фильма» нужен только для попсы, они как бы перескакивают через этот самый конец и говорят- «…ну и так далее… ну, вы понимаете» и показывают панорамой что-нибудь глубокомысленное – пейзаж, натюрморт, или, например, декоративно кольцуют композицию. Обходятся без традиционной драматургии. Никакой неожиданной развязки вы не дождетесь, не на тех напали. И так поступают и гранды и не гранды. Например – почти отличный (на 2/3, как водится) мексиканский фильм «Озеро Тахо». И в нем видно – вот это и вот это сделано от души, а вот это для того, чтобы у фильма была конвертируемая «фестивальная» форма. Таким образом, куется и костенеет формат «фестивального» кино. И это ужасно – особенно на фоне деклараций – что «фестивальное» кино необходимо для «зрительского» (мэйнстримного) кино, потому что дает возможность вырабатывать какой-то новый язык и какой-то новый взгляд. Ничего он уже не вырабатывает – он уже выработан – это язык «фестивального» кино и взгляд «фестивального» кино. Все соответствуют. До конца фильма можно не досиживать. КОНЦА ФИЛЬМА НЕ БУДЕТ. Режиссер, знаете ли, посылает луч куда-то там.
Кроме помянутого «фестивального» кино (кино не для всех) и «зрительского» кино (кино для всех), есть еще «арт-хаус» (кино не для всех-не для всех). Они отличаются друг от друга тем, на какую аудиторию расчитывают создатели, куда пойдут фильмы:- в прокат (зрительское), на фестивали (фестивальное), на избранные фестивали и др. уголки на любителя (арт-хаус). В "арт-хаусе" тоже кладут на «традиционную трехактную структуру» (вот здесь об этом: "Полит.ру", 30 октября 2007 года. "Самым важным из кино у нас является клип"). Там костенеет такой формат – независимое кино – это длинный клип. Длинные клипы объективно оценивать невозможно. Таким образом, форматы костенеют во всех этих трех группах, киношники работают на потребителя, думая, что они про потребителя все знают. Кино перестает удивлять и превращается в "продукт".
Мне кажется, что все это - от безответственности перед собой и людьми. Авторы «фестивального» и «арт-хауса» безответственные, потому что им не надо думать о зрителе. Авторы «зрительского» кино безответственные, потому что от них ничего не зависит, «все равно продюсеры сделают по-своему» (поучительная душераздирающая история Леонида Каганова).
Мне кажется, что настоящее кино (которое удивляет) снова будет получаться только у тех, кто делает кино на коленке, не думая, что он производит продукт для фестиваля, проката, любительской лавки.
Гость фестиваля корейский режиссер Им Квон Тек (Im Kwon-taek), который за 40 лет снял 100 фильмов (перечень фильмов на imdb) на вопрос - что заставляло его делать и делать новые картины - сказал, что он не находил совершенства в чужих и своих фильмах, и каждую новую работу делал совершенней.
