Создатели фильма-альбома «Ашера» — режиссер и хореограф Анна Озерская, музыкант Леонид Федоров и поэт Михаил Король, — о том, откуда и как появилась идея проекта и что в итоге получилось.
Единственный показ пройдет в Москве, в к/т «Октябрь» 9 августа в 19:00. Билеты можно купить по ссылке.
Михаил Король: История началась с нас с Лёней.
Леонид Фёдоров: Нет, скорее всё-таки с тебя, это ты сподвиг.
Король: Ну да, тогда по порядку. То, чем я занимаюсь в стихосложении, может показаться довольно странным и малопонятным, но я занимаюсь эпикой и мифологиями, и вштырило меня это давно. Начнём с того, что я много лет назад, лет 20 назад, написал цикл стихотворений, который называется «Из краткого пособия по ближневосточному идолопоклонству». Цикл набирал свою силу, я рассказывал про разных богов, про совершенно разные пантеоны — у нас есть финикийский, угаритский, разные вавилонские и, собственно, ханаанский пантеон. Там они все перемешиваются, и все боги свились в один плотный и живородящий клубок. В конце концов я выделил из этого пантеона любимчиков и любимиц и расширил стихопоэтическое исследование. Героиней стала несчастная богиня, которую я воспринимаю как любимицу всех сотворённых, и она была вынуждена в конце концов покинуть свои высоты, принеся себя в жертву монотеизму — вот так я рассматривал её трагедию. И был написан цикл внутри цикла под названием «Песни срубленной Ашеры».
Но я вернусь к нашему большому циклу. После всей этой нашей истории я понял, что надо уже выходить из своего шкафа и издавать очередную книгу стихов, куда всё это войдёт. Скорее всего, когда фильм появится в Израиле, параллельно выйдет и моя книга. Она будет называться «Иррадианские чтения», и все эти идолы, естественно, будут там внутри. Так вот, для того, чтобы рассказать про «Ашеру», я бы хотел прочитать текст, который вы не знаете. С него всё начиналось, и он даёт достаточное представление о том, как я к этому всему пришёл. Всё началось ещё гораздо раньше, со стихов, которые я писал в начале этого тысячелетия, и которые, так уж получилось, понравились Анри Волохонскому. Анри сказал: «Вот, есть ещё люди, которые пишут про пророков и херувимов, и знают, про что они пишут». В общем, вот стихотворение «Ашера», и к нему эпиграф — стихотворение «Изабелла»:
Ведь того же поля ягодка. Ну, так истина, небось, стонет и воет.
Очень хорошо её понимаю и ещё одно изваяние золотое
В виде этого корня поставлю во славу любимой богини
Ашеры, то есть Астарты, то есть Иштар. Да пусть не покинет
Она, четырёхгрудая, холмы поганого израильского анклава.
Давай, пророк, надрывай свои силы, кликушествуй. Браво!
И вот сам текст. Кусок этого текста попал в «Словарь русского мата» Плуцера-Сарно:
А ведь неплохо уже про неё сочинил, зачем же, рискуя
Растерять словарный запас, пишу трактат «Поиски … …»?
На фига вообще русской словесности мои отношенья
С угаритской шизнёй мифотворной? Такие мишени
На сопках наших силлабо-тонике вряд ли прицельны.
Но, Бог мой, как золотой пупок прилежен и ляжки цельны!
И все четыре соска сумасшедшей и звёздной гордячки
Воспринимаются, не иначе, как действие белой горячки.
Вот и крутишь хвостом языка в пустоте финикийского чана…
А как пальцы её сжимают замшу того же колчана!
К чёрту, пускай оторвусь от урочищ родимой речи,
Но зато оторвусь с Баалом на оргии в замеждуречьи.
Да здравствует борьба богов однобоких с мудацким Ямму!
Да здравствует мрамор той, что сокрушаем упрямо,
А потом сокрушаемся сами, страдаем без блика
На ключице почти живой, пропадаем безлико
В местах, языку противных, с отсутствием вида
На то, что построил однажды затраханный сын Давида.
Имею в виду не Храм, а хрупкий хрен у ступней Инанны,
Степенной такой, степной, скорее поздно, чем рано,
Обещающей тлен и желанье читать пророков полезные книги
На языке, в котором полисемантикой тронуто слово «фиги».
Ну вот, с этого всё и началось. А потом, на одной из экскурсий по местам всяких бронзовых храмов, я читал эти тексты. Там были Лёня и Лида, я нагло сунул Лёне тексты в руку, и Лёня понял, что всё, попал. Передаю слово Лёне!
Фёдоров: С моей стороны, конечно, всё было немножко не так. Нам очень понравилась экскурсия, потрясающая Мишина лекция, и то, что он рассказал про Ашеру. На самом деле, когда он мне дал текст, то я ни о чём не думал, если честно, просто так всё совпало. Началось же всё с того, что мы сидели в ковид в Израиле в конце 2020 года, и я подумал, что, раз мы в Израиле, то можно сделать какую-то музычку под это дело — под то, что мне, собственно, дал Миша. Дай, думаю, что-нибудь придумаю, первый трек придумался, и я послал его Игорю Крутоголову, мол, смотри, что придумал. Предварительно, кстати, я Игорю всё рассказал про «Ашеру», точнее, про то, что мне рассказал Миша, и послал ему текст поэмы. Он говорит: «О, круто, давай делать!». Он сделал второй трек, и понеслось. Попутно меня вдруг осенила мысль, что это всё, на самом деле, как альбом, и это всё странно было делать, потому что, если честно, текст не такой простой. И я вспомнил, что у нас есть прекрасная подруга Анечка, которая делала нам один клип, когда мы делали Блейка, и подумал, что неплохо бы сделать балет, и позвонил Ане.
Были готово всего пара треков, не больше, и я говорю Игорю: «Давай делать балет!» Он говорит: «А зачем?» Я говорю: «Понимаешь, будут некоторые рамки, а то мы так куда угодно с тобой уйдём, а так будут рамки — танцы!». Есть некоторое музыкальное ограничение, соответственно, мы делаем танцы. Вот такие танцы у нас и вышли! А потом мне, естественно, понравился сам текст. Это удивительно, но он чем-то похож, я даже не знаю, чем, может, ясностью ума, на Анри Волохонского. Это какое-то потрясающее ощущение правды — безэмоциональное, холодное и в то же время артистично-эмоциональное описание. Здесь это было похоже даже по языку, на мой взгляд.
Анна Озерская: Когда мы начали обсуждение, мы сначала думали про спектакль на сцене, то есть прямо про хореографический спектакль. А потом, из-за того, что была пандемия, и никуда было не выехать и не выбраться, у нас были ограничения. В принципе, в Швеции были минимальные ограничения, но ограничения по физическому контакту — сколько ты можешь находиться в студии, с кем-то работать и танцевать. Поэтому мы решили переключиться на фильм, и так зародилась идея того, что мы всё это будем снимать на камеру. А потом, когда я приступила к своей части работы, текст уже был готов — текст, насыщенный своей энергетикой и своей информацией. Плюс мы ещё отдельно созванивались с Мишей, он мне рассказывал про всех этих богов, и хотелось как-то вычленить отдельно для себя, какие они персонажи и от чего я буду отталкиваться в хореографии. Музыка тоже уже была готова, но обычно, если мы пишем музыку к современному танцу, то она создаётся параллельно с хореографией, композитор и хореограф вместе сидят в студии. А тут случилось так, что уже была готова музыка со своей безумной энергетикой, со своей информацией и со своей историей. И я просто напитала себя информацией от Миши — лекциями, текстами и музыкой. А потом, когда мы пришли в студию и я рассказала ребятам, то наоборот старалась абстрагироваться от всего этого, заземлиться и сделать узнаваемую историю.
Фёдоров: Про женщину, конечно. Получилась потрясающая история про женщину. На самом деле ты поразительно здорово это передала, потому что я об этом даже не думал, мы просто делали, как получалось. Ещё самое удивительное в этом то, что мы с Игорем Крутоголовым не сговариваясь брали тексты — он выбрал эти, а я выбрал те, и мы с ним ни разу не совпали и ни разу не сделали один и тот же текст. Хотя могли бы, но делали, какие хотели. Не знаю, думал ли об этом Игорь, я об этом точно не думал, но, когда я увидел балет, я был потрясён, если честно. Оказалось, что та приземлённость и то, о чём, на мой взгляд — и есть поэма о том, что, собственно, чувствует женщина.
Король: Оказалось, что эта история про любовь. Аня, слов нет! А какой кастинг! Это что-то невероятное!
Фёдоров: Поэтому, если честно, я считаю, что вся эта работа — Анина, и, как ни крути, она вывела это на какую-то совершенно невообразимую высоту. Помнишь, когда мы с тобой обсуждали, я предложил делать балет, а ты говоришь: «Нафига делать балет, давай лучше пластинку!». Помнишь?
Король: Да-да, помню. И я понимаю, насколько это точно. Я же не понимал, и, представляя себе балет, думал, что будет сцена… Потом, если помнишь, мы ещё думали, что это всё будет в голографии.
Фёдоров: Да, мы думали сделать из этого что-то объёмное. Но это всё не то!
Король: Да, это всё не то, это простая вещь — фильм. И тут действительно спасибо всем спонсорам, которые помогли всё это сделать. Опять же, приземлённый взгляд на кино — ты хочешь хорошую режиссуру, хорошие камеры и игру актёров, и мы это всё получили! А мы с тобой…
Фёдоров: Один сценарий, я бы сказал!
Озерская: Когда мы начали работать в студии, у меня была одна из задач, которую я и танцовщикам ставила — что мы ни в коем случае не пытаемся станцевать текст или как-то оформить и обслужить музыку. Если честно, иногда мы просто выключали музыку и сочиняли что-то без музыки, как я сказала раньше, напитавшись особой энергетикой. У нас осталось какое-то послевкусие, с которым мы дальше работали, чтобы развить это. А потом, когда подключилась режиссёр, она это вывела на свой, на следующий уровень.
Король: И это абсолютно правильно, по-другому никак нельзя. Аня, скажи, там же были актёры со всего мира, правильно?
Озерская: Да.
Король: Как ты с ними общалась? Как находила общий язык?
Озерская: На самом деле очень легко, потому что это все мои коллеги здесь, в театре. Кто-то уже бывший, кто ушёл из нашего театра в Гётеборге, где мы сейчас работаем. Я приглашала артистов, о которых знала заранее, что они могут что-то предложить. Как мы работаем в студии? Очень много зависит от высказывания артиста, который перед тобой. Как бы я не представляла, о чём я хочу сделать танец, я никогда не смогу это вербализировать и донести до танцовщика, и никогда я этого не увижу. Это утопия — пытаться воссоздать что-то, что у тебя в голове, поэтому очень многое зависит от того, что предлагает танцовщик. Ты даешь танцовщику задания, интересные ассоциации, бросаешь какие-то слова и как-то из него их вытягиваешь, — даже ощущения, скорее, — а потом уже очень многое зависит от того, что предлагает он. Поэтому я заранее выбрала ребят, с которыми мне просто кайфово работать и с которыми мне просто интересно находиться в студии. И в студии, на самом деле, творилась магия!
Фёдоров: Супер, молодец!
Король: Мне тоже показалось, что какая-то алхимия получилась.
Фёдоров: Аня собрала, это всё благодаря Ане!
