В ноябре в Москве, в кафе-клубе «ПирО.Г.И. на Сретенке», открылся экспериментальный кинокампус имени МакГаффина. «Полит.ру» и «Киношкола им. МакГаффина» приглашают разобраться в кинохаосе, поговорить о кино с теми, кто его делает, познакомиться со всеми творческими кинопрофессиями, а также смотреть кино, знать о кино. На вопросы «Полит.ру» отвечает режиссер Андрей Прошкин.
Андрей Прошкин родился 1969 году. Окончил факультет журналистики МГУ и Высшие Курсы Сценаристов и Режиссеров (мастерская М. Хуциева, 1999 г.). Режиссер фильмов «Миннесота», «Солдатский декамерон», «Игры мотыльков» и др. Неоднократно награжден призами за фильм «Спартак и Калашников». В июле 2011 года был в числе учредителей Союза кинематографистов и профессиональных кинематографических организаций и объединений («КиноСоюз»). На I съезде Киносоюза избран его председателем. Завершил съемки масштабного (10 миллионов евро) кинопроекта "Орда".
«Полит.ру»: Какие, на ваш взгляд, сегодня существуют проблемы в различных сферах российского кино – бизнесе, производстве, прокате?
Андрей Прошкин: Их довольно много. Я не эксперт по проблемам отрасли, но, на мой взгляд, одна из существенных проблем – это отсутствие энергетической связи между теми, кто делает кино, и теми, кто его смотрит – зритель отсутствует. Есть достаточно распространенное утверждение, в Интернете оно часто встречается, что «русское кино – говно». Снобизм отечественного зрителя по отношению к собственному кинематографу – это корневая проблема, от которой много чего отходит.
Есть еще одна проблема: у нас в кино ходят далеко не все. Я, помню, был совершенно поражен, когда несколько лет назад в Париже проходила неделя русского кино в многозальном кинотеатре. Касса была на улице, и когда я подошел к кинотеатру, к ней стояла очередь, люди от 13 до 70 лет. Это говорит о том, что в кино ходят разные люди, с разным опытом, образованием, всем остальным.
Соответственно, разнообразие зрителей вызывает и разнообразие кино, и у разного кино есть свой зритель, свои ниши. Наш зритель, к сожалению, далеко не столь разнообразен, это в основном молодежь с очень конкретными, я бы сказал, агрессивными требованиями, под которые довольно сложно, да и не хочется подстраиваться. Поэтому кто-то не берет зрителя в расчет, что тоже плохо, так как отсутствие этой связи дает излишнюю свободу. Кто-то, в первую очередь продюсеры, пытаются учитывать мнение этого зрителя, «выслужиться» перед ним, это приводит к тому, что наш кинопейзаж начинает по качеству соответствовать телевизионному пейзажу, который примерно лет 5 назад, когда я практически перестал смотреть телевизор, уже был грустным. Я знаю от своих товарищей, которые продолжают время от времени открывать это «окно в мир», что с тех пор телевидение стало еще более отвратительным.
«Полит.ру»: Как вы думаете, как можно преодолеть пропасть между создателями кино и зрителями?
А.П.: Я думаю, что это должно быть движение с двух сторон.
Уровень зрителя, судя по тому, что я читал и слышал об этом – это одна из составляющих гуманитарной катастрофы, в которую попала Россия. Главные ее признаки – чудовищное, катастрофическое падение среднего уровня образования; у людей пропадает желание читать, что тоже о многом говорит, они перестают воспринимать все, что хоть как-то отличается от примитива. Мне очень жалко таких людей, потому что это состояние колоссально обедняет жизнь человека, и кино здесь не самая страшная проблема.
Некий снобизм, который зачастую существует у нас, кинематографистов – ответная реакция на отсутствие зрителя, следствие того, что мы начинаем наслаждаться своей герметичностью, петь только то, что интересно нам, любимым. В этом тоже есть перебор, и должны быть картины, направленные на диалог, на разговор.
«Полит.ру»: А для кого вы снимаете?
А.П.: Черт его знает. Я думаю, что рассказ «я снимаю для зрителя» имеет место быть, и есть люди, которые умеют все вычислить, но для этого нужно обладать какой-то вычислительной машиной. В любом случае, все более или менее снимают для себя как для зрителя и людей своего круга. Так же поступаю и я – беру вещи, которые меня волнуют, и пытаюсь о них эмоционально рассказать.
«Полит.ру»: Вы хотите, чтобы ваши фильмы были поняты?
А.П.: Безусловно. Мне кажется, мои картины достаточно понятны и способны вызывать эмоции. Другой разговор, что сами истории и темы, которые существуют в моих картинах, немногим близки. Очень жаль, тем более, что я не сверхсложный и утонченный художник.
«Полит.ру»: Вы согласны с тем, что наше общество курсирует в сторону медиаобщества и кино может стать одним из инструментов медиаязыка?
А.П.: В нашем обществе на всех уровнях происходит принципиальное отрицание гуманитарных ценностей, мы сейчас в большей степени направлены на конкурентность, эффективность, на технические вещи. Собственно человеком, его бытием и развитием, мы мало озабочены, что проявляется в любом виде искусства.
Общество, не только наше, движется к примитивизации, превалированию визуальных образов над письменностью. Это, с одной стороны, веяние времени и соответствует технологическому развитию общества, но с другой стороны, от этого примитивизация не перестает быть самой собой. Визуальные образы легче, они хорошо воспринимаются и менее затратны. Эта привычка «не дай Бог не тратить себя» мне в принципе кажется опасной. В медиаобществе кино, наверно, найдет свое место, причем кинозалы станут другими, сегодняшних кинозалов не будет через 10-15 лет. Вопрос, что это будет за кино, будет ли оно способом отражения и познания мира, каким-то прозрением, или превратится в обслугу, в движущиеся комиксы. Графические комиксы помрут, а вместо них будут движущиеся, интерактивные, и такие, и сякие.
«Полит.ру»: Есть разные направления в кино: мэйнстрим, артхаус. Вы для себя как определяете разные виды кино?
А.П.: Я как зритель делю кино по принципу «нравится – не нравится, цепляет – не цепляет», а плохих картин в артхаусе не меньше, чем в массовом кино. Обратное тоже верно: замечательные картины есть и там, и там. Возможно, я как-то меняюсь, например, с большим трудом теперь смотрю американское кино. Братьев Коэнов сейчас смотрю с бОльшим удовольствием, чем раньше, а
поскольку мне всегда интересны люди, а людей там не осталось. Один знакомый сказал мне, что сейчас американские сериалы в миллион раз интереснее американского кино, и замечательные артисты постепенно мигрируют в сериалы, потому что там есть, что играть, есть история, характеры, и соответственно, есть что смотреть.
«Полит.ру»: Как вы думаете, стоит ли в школах вводить уроки изучения кино?
А.П.: Да, я думаю, что это было бы неплохо.
Мы изучаем литературу, музыку, в моем детстве были уроки рисования, хотя очень жаль, что не было изучения живописи.
«Полит.ру»: Кинообразование в России сейчас концентрируется в нескольких ВУЗах и распылено по немногим журналам и форумам. Как вы думаете, достаточно ли адекватных площадок для кинодискурса и кинообразования?
А.П.: Нет, наверное, не достаточно. Что касается профессионального кинообразования, я не большой эксперт и не учился во ВГИКе, а заканчивал Высшие Курсы Сценаристов и Режиссеров. Замечательное было время, оно мне сейчас вспоминается как череда просмотров, пьянок и общения, обсуждений всего на свете с сокурсниками – больше вспоминается это, а не то, чему меня учили.
в технологиях кино, в способах рассказа, он слишком «классичный». Скажем, сегодня изменения в языке происходят гораздо быстрее, чем раньше.
Вопрос еще в том, кого в школах учить. Я знаю многих людей, преподающих во ВГИКе, так они и там не могут набрать хороший курс. Допустим, сделаем мы вместо двух-трех школ пятьдесят – количество интересных и подготовленных абитуриентов от этого прибавится? Вот это довольно серьезный вопрос.
«Полит.ру»: Есть ли какие-то кинопрофессии, которых вам не хватает, например, на съемочной площадке?
А.П.: Два года назад я бы сказал, что не хватает всех. Но сейчас я снял картину с такой фантастической группой, что чувствовал себя самым непрофессиональным субъектом, и очень остро это переживал.
Конечно, есть определенная нехватка, например, все говорят, что не хватает сценаристов. Но я не думаю, что это связано со способом обучения – просто не хватает одаренных людей. Посмотрите на литературу: можно подумать, что число выдающихся писателей невероятно. Мне кажется, вообще такое время ленивое, неинтересное, нет какого-то бурления. Мало таких, как молодой Ефремов, которые приходят и на вступительных экзаменах читают «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…», так что с одной стороны нравится, а с другой – хочется выгнать этого наглеца. Вот мало этого! Поэтому и зритель такой, и мы такие.
Что касается нытья из серии «у нас никого нет», можно говорить, что мало, условно говоря, режиссеров, реквизиторов, но в небольшом числе они есть, и с ними можно делать вещи мирового уровня в любой из составляющих кинопроцесса.
«Полит.ру»: Какую роль кино играет в вашей жизни?
А.П.: Это моя жизнь. Я сейчас с ужасом понял, что ничего другого не умею и, видимо, уже не научусь… Поскольку я к нему прикован, я не так много об этом думаю.
Не очень часто, но бывает, что кино – источник очень острых и сильных ощущений.
«Полит.ру»: Какой фильм стал первым для вас – по впечатлениям, по тому, что запомнилось?
А.П.: Поскольку я кино люблю и смотрю, ярких впечатлений достаточно много. Я не могу сказать, что у меня есть какой-то один фильм на все времена.
Сложно назвать и первый фильм, ведь я как все дети ходил в кино. Очень нравится фильм «Черная курица», чего многие люди почему-то не могут понять. Была такая штука: в 10-м классе я сильно заболел, была высокая температура, а отец как раз вернулся из какой-то загранпоездки и привез видеомагнитофон – это такое событие, как сейчас покупка яхты. Поскольку я лежал безвылазно в постели, тихо стенал, и надо было как-то возвращать меня к жизни, отец ездил по знакомым и брал у них кассеты. Я помню, посмотрел фильм «Таксист» Мартина Скорсезе раз пять подряд, это было колоссальное впечатление, некоторые моменты фильма – музыка, проезды машины под дождем – со мной навсегда.
«Полит.ру»: Назовите фильмы, сильно повлиявшие на вас, какие фильмы понравились/не понравились?
А.П.: Мне не нравится жульничество, когда видно, что кино сделано «левой ногой с холодным носом», что люди совершенно не затрачивались. Я не могу сказать, что я ненавижу это, но такое кино вызывает раздражение, которое через какое-то время тухнет.
Хотя был один фильм - «Олимпус Инферно» Игоря Волошина… Я считаю, что для талантливого человека, который считает себя художником, заниматься политпропагандой на открытой ране – подло и омерзительно. Я этому человеку руки не подам никогда в жизни.
Что касается понравившегося – его много, я люблю разное кино, и не очень хорошо понимаю, кто и как на меня повлиял. Из наших люблю Данелия, Тарковского, Германа, «Пацаны» Динары Асановой в свое время произвели потрясающее впечатление. Из американских картин можно назвать «Пролетая над гнездом кукушки», картины Боба Фосса. Из недавних потрясений – открыл для себя Джона Кассаветиса, это невероятный режиссер, я очень полюбил его картины.
«Полит.ру»: Где вы предпочитаете смотреть кино – дома или в кинотеатре?
А.П.: В кино. Если у меня есть возможность посмотреть фильм, то, безусловно, в кино. Это совершенно другой способ восприятия. Во-первых,
Конечно, на восприятие влияет и то, что смотришь немножко снизу вверх, и на экране люди, которые больше, чем ты – это совершенно иной способ просмотра, чем дома перед телевизором, и его я люблю больше.
Другой разговор, что я чисто физиологически не могу слышать родной дубляж, и если есть какая-то хорошая зарубежная картина, но я не могу найти ее с субтитрами, то предпочитаю купить диск, чтобы посмотреть кино с оригинальным звуком.
Полит.ру»: Как вы думаете, идея школы «продвинутого» зрителя найдет отклик?
А.П.: Я бы очень хотел надеяться, что найдет.
Поэтому я полагаю, что подобные места нужны и они будут существовать. Я люблю кино и при этом довольно редко хожу в кинотеатр, потому что смотрю на афиши и не вижу ни одного фильма, на который хотелось бы сходить.
В свое время в Москве была площадка – Музей Кино. Он объединял людей в постоянный кружок единомышленников. Люди приходили не на какой-то конкретный сеанс, а просто потому, что у них было время, они хотели сходить в кино и они знали, что в одном из залов Музея кино обязательно найдется интересная картина.
И то, что он разрушен не без участия кинематографистов – это метафора нынешнего времени и места в нашей жизни вещей не индустриальных, не полностью задавленных бизнесом.
«Полит.ру»: Знаете ли вы, что такое МакГаффин?
А. П.: Если имеется в виду хичкоковский термин, то это метафора драматургических ситуаций, нечто, что все ищут, двигатель пружин действия.
