В Москве на форуме "Культура plus" прошла презентация книг Ричарда Флориды "Креативный класс: люди, которые меняют будущее" и Чарльза Лэндри "Креативный город" (обе - издательство "Классика- XXI"). Две очень непохожие книги представляют системный анализ нового явления на стыке культуры и бизнеса, свидетельствующего о коренных изменениях, происходящих в общественной, экономической и социальной жизни разных стран мира.
Книги Ричарда Флориды и Чарльза Лэндри, несмотря на то что они изданы под похожими обложками, в названиях обеих стоит слово "креативность", стоят они по 530 рублей, а у каждого автора имеется список впечатляющих достижений, крайне неравноценны по своему содержанию. "Креативный класс" создателя компаний Creativity Group (инновационные коммуникации) и Catalytix (стратегический консалтинг), американского профессора, экономиста и социолога Ричарда Флориды, сразу по своему выходу в свет три года назад произвел нечто вроде эффекта разорвавшейся бомбы и уже считается одной из самых революционных книг начинающегося XXI века. Изданный двумя годами раньше "Креативный город" создателя фирмы "Co-media" и эксперта Всемирного банка британца Чарльза Лэндри рядом с ней выглядит безобидным и милым пособием для учеников средней школы по выпиливанию лобзиком, вышиванию крестиком и прочим полезным умениям творчески ориентированных членов детских коллективов.
Про "креативность" и "креатив" в последние пять-десять лет у нас, как кажется, не говорит только ленивый. Это излюбленное словечко в словаре декораторов аляповатых домов на Рублевке и создателей рекламных роликов, его активно используют в бизнес-треннингах любители НЛП и прочие шарлатаны от психологии, а в последнее время его можно все чаще встретить на страницах глянцевых журналов - рядом с такими базовыми понятиями, как "гламур" и "метросексуал". Не удивительно, что в среде серьезных профессионалов в сфере, скажем, экономики или юриспруденции репутация у "креативности" сильно подмочена. Это показала и крайне ироничная реакция моих коллег (между прочим, безусловно относящихся к флоридовскому "креативному классу") на названия обеих книг. Между тем, по мнению обоих авторов, креативность - это гораздо больше, чем модное словцо, утопический проект будущего или избыточная концепция, придуманная для впаривания работодателям или потребителям дорогостоящих и попросту ненужных им продуктов.
Как считает Ричард Флорида, блестящий систематизатор и аналитик, опирающийся на цифры и социологические выкладки (не только свои, но и других специалистов) об устройстве американского общества последнего столетия, креативность - это движущая сила современного экономического и политического развития. В самом начале книги автор делает громкое заявление: современное общество имеет новую классовую структуру. Его основой является "креативная экономика", а ядром - политическим, социальным и экономическим - так называемый "креативный класс". Флорида настаивает именно на таком определении новой силы, отрицая наименование "средний класс" как бессмысленное. В США новый класс составляет 30 процентов от всей рабочей силы (более 38 млн человек), будучи вторым по численности (на первом месте стоит так называемый "обслуживающий класс" - 55 млн чел., или около половины всей рабочей силы США, на третье переместился "рабочий класс"- 33 млн чел.). Обладая собственной системой ценностей и значительной политической и экономической властью (самые успешные его члены составляют основу правительства и топ-менеджмента главных предприятий страны), этот класс является первым по уровню доходов и влиянию на экономические и политические процессы.
Непризнанный, но существующий де-факто новый класс, по мнению Флориды, имеет четкую структуру. В его центре находится так называемое "суперкреативное ядро" - "ученые и инженеры, университетские профессора, поэты и писатели, художники и актеры, дизайнеры и архитекторы, публицисты, редакторы, крупные деятели культуры, эксперты аналитического центра, обозреватели". Этих людей "творческий процесс поглощает целиком" - и это вполне соответствует стандартному представлению не столько о "креативном классе", сколько о так называемой "творческой интеллигенции". Однако, по мнению Флориды, к центральной группе примыкают (и все чаще проникают в нее) специалисты, работающие в "секторе высоких технологий, финансов, права и здравоохранения, а также управления бизнесом". Эти люди "участвуют в творческом решении проблем" по тем же творческим моделям, так как это "как правило, подразумевает высокий уровень образования, а тем самым и человеческого капитала", "умение всегда мыслить самостоятельно", "оригинальным образом применять (или комбинировать) стандартные подходы" и т.д. Они "опробуют и совершенствуют новые технологии, лечебные протоколы или методы менеджмента, а также разрабатывают их". Если эта деятельность начинает занимать у них основное время, они входят в суперкреативное ядро класса. На границах же класса располагаются лаборанты и технический персонал, способный творчески подходить к решению конкретных проблем и проявлять самостоятельность в их принятии.
Что же такое пресловутая "креативность", являющаяся базовой ценностью нового класса, почему всякого рода чудаки, жившие раньше на периферии общества, начинают диктовать ему свои условия, а крупные и мелкие корпорации перенимают методы организации рабочего пространства у университетской лаборатории или дизайн-бюро? Ответ Флориды таков: потому что креативность - это не просто способность сочинять стихи, облекать свои идеи в эстетически приятную форму или появляться на работе в полдень с кольцом в носу. Не тождественно это понятие и словам "творчество" или "интеллект". Креативность, по Флориде и его единомышленникам (скажем, по мнению сторонника экономической "теории нового роста" Пола Роммера), - это "производство новых форм и моделей, которые можно с легкостью распространять и широко использовать (сюда относятся, например, "разработка новых видов продукции для массового производства, продажи и потребления" или "изобретение теоремы или стратегии универсального значения"). Одной из первых подобных идей (которые "не изнашиваются и не истощаются при пользовании") стала, например, пришедшая тысячелетия назад в голову кому-то "концепция колеса".
Способность к созданию таких практических идей и форм является одной из основных для человека. Вся разница, однако, в том, что "в настоящий момент мы переводим эту деятельность с периферии в центр всей экономической структуры". В "креативной экономике" (термин, появившийся на свет в августе 2000 года в журнале Business Week) технологии и открытия начинают играть ключевую роль - а значит, необходимо сделать место работы привлекательным для несговорчивых гениев, для которых стабильность и финансы не являются основными мотивациями выбора места работы. Кстати, во мнении о том, что компании, строящие свою внутреннюю политику и управление персоналом на основании унификации и вытеснения "непохожих", "рискуют проиграть, потому что они ограничивают для себя потенциальный контингент творческих талантов", Флорида отнюдь не одинок. Достаточно вспомнить недавно вышедшую у нас книгу Тома Питерса "Представьте себе: превосходство в бизнесе в эпоху разрушений" ("Стокгольмская школа экономики в Санкт-Петербурге". 2004) или знаменитую статью "Опасность: токсическая компания" Джефри Пфеффера (текст статьи на английском).
Эта идея об экономической природе креативности - проходит через всю книгу Флориды, постоянно подчеркивающего, что она является основой развития ведущих стран и одновременно ответом на перемены в мире. Однако его работа - отнюдь не панегирик креативному классу. Среди главных проблем -то, что представители креативного класса пока не рассматривают себя в качестве общественной силы, хотя в реальности их объединяют "общие вкусы, желания и предпочтения". К тому же креативность - явление хрупкое, требующее поддержки и целиком зависящее от стабильности экономической и политической ситуации. Кстати, именно такого - критического, системного, всеобъемлющего - подхода не хватает книге Чарльза Лэндри "Креативный город". Последнее является довольно целостным руководством по созданию "творческого города", с некоторыми важными выводами по поводу "креативности", борьбы с бюрократией и "человеческого климата". Однако этой работе не хватает ни системности, ни вписанности в иные конткесты. Позицию этой книги можно определить как взгляд на мир через розовые очки западного гуманитария, с его прекраснодушными представлениями о всеобщей открытости, мультикультурности и всеобщем торжестве политкорректности -- взгляды, которые не выдерживают первого же испытания реальностью, будь то многие проблемы финансового характера (не связанные с культурой) или терроризм.
Однако основная ценность книги Флориды для так называемой новой российской элиты заключается, пожалуй, в части "Взросление креативного класса", в которой автор критикует его за инфантилизм, безответственность и пренебрежение исполнением своих лидерских обязательств. Если свободный и активный выбор места жизни и работы на основании собственных интересов является одной из базовых особенностей представителей новой общественной формации, то ее стремительно растущий разрыв с так называемым обслуживающим классом (увеличившимся в США с 1900 года в 10 раз, крайне пассивным, фактически занимающимся только удовлетворением бытовых потребностей креативного класса и часто ведущим "изнурительную борьбу за существование посреди чужого изобилия") является, пожалуй, важнейшей социальной проблемой. Как ни режет слух свободолюбивых "творцов"-индивидуалистов это выражение, автор призывает их к выработке классового сознания: "Любая концепция персональной идентичности требует продуманного представления о том, как человек соотносится с другими людьми, в чем его обязанности перед ними и что он ожидает от них. Боюсь, что об этом у членов креативного класса самые раплывчатые представления". И далее: "Мы должны превратиться из аморфного сборища самодеятельных, пусть и преуспевающих, индивидов, в более сплоченную, более ответственную группу".
Просто диву даешься, насколько многие из выкладок Флориды, сделанных, напомню, на основании анализа экономики и общественной жизни только в США (и также иногда грешащие всеми "родимыми пятнами" современного западного человека, будь то излишняя толерантность в ущерб самосохранению или превознесение индивидуальности в ущерб семейным и традиционным ценностям), в этой своей части применимы к только-только зарождающемуся (и в совершенно, заметим, других экономических условиях), российскому креативному классу - а по оценке автора, в России уже существует около 13 млн представителей этой общественной силы. Тут сразу же припоминаешь разнообразные случаи проявления беспринципности разнообразными отечественными "креативными специалистами", будь то олигархи, политтехнологи, журналисты или деятели пиар-компаний, а также наша общая разобщенность. Между тем, по Флориде, социальная ответственность, чувство общности и включенности не только в глобальную экономику, но и вписанность в конкретную экономическую ситуацию являются не просто необязательным довеском, эдаким изящным розовым бантиком в фиолетовый горошек на сумочке гламурного метросексуала, но условиями выживания этого класса, фактически в данный момент провоцирующего усиление социальной напряженности (чем она чревата в такой стране, как Россия, пожалуй, объяснять особенно не нужно). Кстати, готовьтесь и к тому, что выводы Флориды вас изумят, а то и вызовут слезы радостного узнавания - возможно, впервые в жизни вы поймете, что в вашей собственной способности перерабатывать, жить в постоянном цейтноте и "искривленном времени", чувстве неустроенности и нестабильности или тоске, которую вы испытываете, когда вынуждены работать с 9 и до 5, вы отнюдь не одиноки - с вами десятки миллионов других людей. Я бы также советовала всем креативным специалистам особенно подробно проштудировать главы о работе и о жизни и досуге - чтобы понять, как управлять собственной креативностью, а также творческими коллективами из многих десятков людей.
"Эту книгу трудно будет осилить,"- высказался на презентации какой-то человек, держа в руках "Креативный класс". "Одни тридцать пять страниц сносок в конце чего стоят! Кто будет в это вчитываться?" Несмотря на обилие схем и примечаний, я прочла эту книгу от корки до корки (в отличие от опуса Лэндри, в который мне лично вчитываться с карандашом в руке не захотелось уже после пары десятков страниц). Ведь в конечном итоге сделать это стоит для того, чтобы узнать, каким образом получить контроль над важнейшим "средством производства", которое находится у нас в голове, и как устроить так, чтобы твоей креативностью и чувствительностью к рабочему и общественному микроклимату не воспользовались те, кто строит свое благосостояние исключительно на умении манипулировать творческим потенциалом других людей.
