Необыкновенный скворец: Глебу Павловскому — 70

Обыкновенный скворец (лат. Sturnus vulgaris) — певчая птица, широко распространённая на значительной территории Евразии. На юге и западе Европы ведёт оседлый образ жизни, а в северной и восточной её части является перелётной. Зимует в Западной и Южной Европе, Египте, Израиле. В отдельные годы останавливается на Канарах.

Обладает широким диапазоном звуков, состоящих большей частью из различных вариаций свиста и щебечущих, пощёлкивающих трелей, а также скрипов, мяуканья, разнообразных немелодичных шумов и дребезжания. Специалисты называют скворца превосходным птичьим «пересмешником». Скворец легко приспосабливается к пению других видов птиц, среди них — соловей, кукушка, серая неясыть, краснохвостый сарыч, коршун, черныш, иволга и большой пёстрый дятел. Скворец способен имитировать также кваканье лягушек, лай собак, щёлканье кнута.

Самец может ухаживать как за одной самкой, так в пределах одной колонии и за несколькими одновременно (то, что в науке называется одновременной полигинией).

Чтобы привлечь этих птиц на свой участок, люди издавна создавали для них искусственные гнездовья, названные скворечниками.

Глебу Павловскому семьдесят? Да чепуха, конечно.

Семь десятилетий назад в Одессе появился на свет только скворечник — а необыкновенный скворец поселился в нём далеко не сразу. Таинство свершилось лет 25–30 спустя. Так что Глебу сегодня сорок с небольшим — пора расцвета. Сам скворечник слегка поизносился, но несущиеся из него всё новые трели и щелчки поражают мощью и широтой диапазона.

Едва ли кто-нибудь в состоянии охватить и тем паче оценить это явление. Не будучи ни политологом, ни орнитологом, ни методологом, не стану и пытаться. Речь не о том.

Недавно состоялась церемония вручения Литературной премии им. Александра Пятигорского «за лучшее философическое сочинение». Лауреатом сезона стал Глеб Павловский с книгой «Ироническая империя: риск, шанс и догмы Системы РФ».

По данному конкретному поводу в качестве очевидца выскажу ровно три мысли. Ни одна из них, строго говоря, мне не принадлежит. Но их пересказ в определённом порядке не просто отражает логическую связь, но и помогает угадать русло, в котором движется мысль и практическая работа ГП.

1.

Осенью 1992 года выдалось хмурое время — не только года, но и всего российского финдесьекля. Тогда в монохромном царстве «иного не дано» зародилась идея хрестоматии будущего под названием «ИНОЕ». Испытанная технология сарафанного радио в сочетании с методом снежного кома помогла выйти на потенциальных авторов, прозябавших в шоковом забвении. Небываемое сбылось к весне 1993-го: все будущие участники предложение приняли. Правда, согласие было негласным — как и факт нескольких совместных встреч носителей несовместимых (казалось бы) концепций на протяжении работы над будущим четырехтомником. Конспирация облегчалась тем обстоятельством, что в абсолютном большинстве авторы тогда вполне подходили под рубрику «незаслуженно малоизвестный» (©Татьяна Гурова☺).

С момента публикации в 1995 г. редактор-составитель не переставал пристрастно следить, как концепции, образующие ИНОЕ, проступают из мглы малоизвестности в поле общественного сознания. Процесс явно пошёл, но хотелось сопоставить трепетно-гуманитарному таинству хоть какую-то цифровую меру.

И вот спустя девять лет анонимный центр «Новая политика» опубликовал исследование «Интеллектуальная Россия: Рейтинг социогуманитарных мыслителей. 100 ведущих позиций. Год 2001–2004». Такого феерического списка свет не видывал, пожалуй, ни до, ни после. В ряды социогуманитарного фольксштурма призвали всех, кто хоть раз брался за интеллектуальное оружие любого рода и к моменту публикации ещё числился в живых. Хоружий, Гаспаров, Шафаревич соседствовали с Березовским, Ходорковским и Чубайсом, Егору Гайдару сопутствовал Гейдар Джемаль, Б. Стругацкий встрял между Лимоновым и Пелевиным, Миша Леонтьев аукался с Пиамой Гайденко, Дугин оттенял Ясина. Классики Зиновьев и Солженицын обнаружились в призовой десятке рейтинга. Александр Пятигорский пришёл к финишу сорок вторым. А первое место занял — причём, с отрывом — Глеб Павловский.

Это, пожалуй, единственный пункт «социогуманитарного рейтинга», что не вызвал у меня тогда никаких вопросов. За плечами уже было десятилетие «Русского института», когда по долгу службы приходилось каждодневно общаться с носителями духовности высшей пробы, вершилась первая пятилетка Центра корпоративного предпринимательства, открывшая доступ в лаборатории первогильдейных предпринимателей. Было что с чем сопоставить.

Радостной неожиданностью стало тогда попадание в поднебесную сотню большинства авторов хрестоматии «ИНОЕ», быстро теряющих ореол малоизвестности. Но речь здесь не о том. 

2.

Наградить Павловского премией имени Пятигорского — как бы это помягче…

Представьте, что маэстро Артуро Тосканини увенчали премией Ленинского комсомола. (Во избежание недоразумений оговорюсь: комсомол вызывает у автора строк фундаментальное уважение и признательность). Да и обсуждение достоинств произведения лауреата по ходу церемонии вполне соответствовало уровню разбора отношений Тосканини с д’Аннунцио на комсомольском собрании. В частности, публике дали понять, что опус лауреата едва выдержал жесточайшую интеллектуальную конкуренцию с томиком избранных интервью О. Седаковой. Другой выступающий, резюмируя цимес-контент «Иронической империи», выпукло представил его как призыв Павловского к Системе РФ жить не по лжи. Причём без тени иронии и без копания в бороде Александра Исаевича. Короче, метроном истории уже отсчитал «Системе РФ» свой неумолимый ТикТок. От стратосферного взмыва критической мысли ущемило дух.

Проницательный читатель-чистомонетчик усмотрел в произведении лаурата ГП горькую иронию, саркастическую ухмылку либо едкую сатиру. И то, и другое, и третье имеет место, но не имеет обязательного характера по отношению к предмету. Казалось бы, Павловский отдаёт ритуальную дань восклицаниям «Ах, у нас нет правильного государства». Но откуда, собственно, берётся само представление, будто громоздкая контора, уполномоченная решать приземлённые проблемы выживания, в нагрузку обязана просоответствовать неким политологическим прекрасностям типа «общественного договора» или «разделения властей»? Политология учит, как должна быть устроена правильная политсистема. Должна? Кому? И давно ли задолжала?

Отмахиваясь от жизненной прозы выпаса, стрижки, борьбы с овечьей вертячкой, пасторальный пастушок гоняется за агнцами, требуя от них безотлагательно возлечь со львами. Но впихивание априорного идеала в непознанную реальность наносит сторонам обоюдный ущерб, дискредитируя одну и парализуя другую. Законодательное закрепление требования к двигателю «быть вечным» вместо увековечивания движения уничтожает саму его возможность. Когда совершенствовать худо-бедно работающие госструктуры берётся толпа пикейных прокрустов, вооружённых разновременными директивами, разнородными нормативами и разномастными благими пожеланиями — в финале неизбежный паралич типа «итальянских забастовок».

Дадим слово лауреату, чью книгу как будто никто и не открывал.

«Система РФ — единственное на сей день успешное государственное образование русских.

Проблема не в том, что "у русских опять что-то не вышло", наоборот — дело в том, что у России в этот раз получилось.

У людей не считается чем-то новым, когда их усилия ведут не туда, куда рассчитывали прийти. То же было с Системой РФ. Она в малой степени результат злонамеренных планов и целенаправленного поведения.

РФ — великая историческая случайность. Российская Федерация возникла вне «русской идеи», без проекта будущей России. Не было ценностного пакета, совместимого с новой государственностью. При возникновении РФ царил идеальный вакуум новых идей. И что же видим тридцать лет спустя? Незаменимую страну современного мира, опасную силу, государственный объект с местом в Совете Безопасности ООН. Глобальный результат достигнут при смутных целях, невежестве в мировых делах и резервами, наполовину растраченными зря.

И все-таки это нечто допускающее коррекцию в будущем.

Тридцать лет российская мысль оплакивала хрупкость и крушение империй, а в результате у нас вышло нечто вовсе не хрупкое — Система РФ. Болтовня о катастрофах и "распаде России" здесь любимая сказка на ночь, но ничто не распадается. Всё, что могло рухнуть, рухнуло».

Если бы где-нибудь, скажем, во Франции случился политтехнолог уровня и масштаба Павловского, если бы ему посчастливилось быть своевременно уволенным из президентской администрации и потом приспичило написать книжку про современную государственность французской республики (сокращённо Система ФР), если бы он при этом уцелел, — весьма вероятно, что это эпическое полотно, отличаясь от Системы РФ в деталях (которые казались бы любознательному читателю очень важными) по существу было бы ровно о том же. Это описание современной политистемы человеком, который не просто воочию видел её нутро, но и подверг инженерным манипуляциям, «прободал» по-бродски, «вдохнул ее смрадный запах, подмышку и нечистоты». Описание с уникальной позиции, почти недоступной для исследователей.

То, на что отворяет нам глаза лозопроходец ГП — не «пороки», «уродства», «недостатки» новейшего Левиафана. Это его свойства, естество, плоть — то, что Маркс назвал самоотчуждением, а Коммонс переоткрыл как трансакции. Те российские особенности, в которых отражается мировое «конкретно-всеобщее». Социальная физиология, от которой воротит нос кафедральная политнаука.

3.

Случайны обстоятельства появления Системы РФ на свет. Но совершенно не случаен результат. Девять лет назад, при выходе в свет первой из серии книг Павловского о Системе РФ, уже приходилось растолковывать эту невидимую очевидность.

«Павловский правдоподобно изумляется диковине: рентгеновскому снимку российской двуглавой власти-собственности. Читатели дивятся, как кремлёвский папарацци ухитрился протащить под полой компьютерный томограф через Спасские ворота. Но удивительное рядом: на откровенном снимке – не эндемичный мутант, а новейшее достижение эволюции, неказистый прототип грядущего абсолютного хищника. Исподволь он уже пробует на зубок континенты.

…И "самобытность" этого социального субъекта, и его "порочность" — не более чем кажимости. Перед нами, повторюсь, ранний вариант институциональной структуры "страны-собственника", типичной для всей наступающей эры исторической эволюции обществ. Выражаясь точнее — крайне примитивный, недоношенный экземпляр одного из высших её типов. К слову, не случайно его угораздило появиться на свет именно здесь. То, что предстаёт его недостатками, на деле зачатки новых достоинств.

Мы — в мейнстриме, в основном его русле, но в отрыве от основной массы, нас не впервой занесло в авангард. Мы балансируем на маргинально-опасной грани между отщепенством и лидерством…»

На страницах «Иронической империи» ГП вновь и вновь призывает «…поставить Систему РФ в глобальный контекст слома порядков конца XX — начала XXI века. Это не абсурд и не чума аномальности, свалившаяся на Россию с небес».

«Система РФ — первая русская государственность, целиком основанная на нашем опыте. Правда, извлеченном поспешно, с тягой к темным его сторонам и упором на порочность мира и человека. Оттого мы в РФ сомневаемся — признавать себя вот такими или нет? Зря отвлекаясь от поразительного факта, что располагаем государственной инновацией мирового класса».

«Это не аномалия, это Система РФ в ее мировой эпохе. Это вход в аномальный мир будущего для России».

«Перед нами — не замшелый "феодальный" мир, невесть как попавший в XXI век. Система РФ — это недостроенный и коснеющий в фантазиях образ будущей планетарной закрытости. Ее модель опровергает заблуждение, будто всё передовое нормально и удобно для жизни. Если речь об отклоняющейся ветви развития, российское отклонение — глобальный мейнстрим на целую эпоху».

Современная «Система РФ» вполне современна, но совершенно несвоевременна. Российская победа, опасно неотличимая от поражения. На бизнесовой фенечке это MVP (минимально жизнеспособный продукт), у которого покуда не просматривается ни потребителей, ни заказчиков — кроме разве что гегелевского мирового духа. Отсюда и минимальная жизнеспособность во всех смыслах.

Система РФ — скворец-пересмешник, обитатель трансконтинентального полузаброшенного скворечника, под бременем которого скрипит мировое древо.

Среди тех, кто стоял у истоков этого чуда, — Глеб Павловский. Ныряльщик-обозреватель нового Китежа. Побеждённый своею победой.

Впрочем, каждый из нас, читателей, причуден и причастен, не отмажешься.

С днём рождения!

Сергей Чернышев
2021.03.01-05