Сначала "Новая газета" опубликовала статью Ю.Латыниной "Европа, ты офигела!". Затем – Открытое письмо группы творческих работников и активистов по поводу предыдущей публикации. По сути, в тихом Потаповском переулке (там редакция НГ) развернулась битва за будущее Европы.
Поскольку тут дискуссия, то начинать надо со второго текста. Авторы Открытого письма сообщают, что Ю.Латынина в своем манифесте (они так определяют статью) произвела сочетание "антиэгалитаризма, антимарксизма, исламофобии в трогательном единстве с приверженностью консервативным ценностям и идеологии свободного рынка". Далее детализация и вывод:
"Мы считаем взгляды, представленные в тексте Латыниной, крайне опасными и убеждены в необходимости публично и жестко им оппонировать.
Такая дискуссия… необходима не столько для соответствия ритаулам плюрализма, но прежде всего для противодействия мутной реакционной волне, захлестнувшей наше общественное пространство".
Письмо открыто для подписания тут, и там уже, как сообщалось на момент публикации моей заметки, "55 подписантов".
Данная заметка пишется потому, что среди авторов Открытого письма много знакомых и это хорошие люди. Но они не вполне понимают (у них другие профессии), как иногда производятся публицистические высказывания (это о поводе к письму). Поэтому моя цель состоит не в том, чтобы поддержать дискуссию, но их, что ли, успокоить: не все так страшно. Для этого достаточно отнестись к делу стилистически. Характер исходного публицистического высказывания можно понять уже и по его первым трем элементам: заголовку, подзаголовку, вводке. Они выглядят так:
"Европа, ты офигела!"
"Хорошо бы произвести инвентаризацию европейских ценностей по гамбургскому счету".
"Мне тут говорят, что я ругаю европейские ценности. Что вот, мол, нынешнее состояние Европы — это офигеть и венец развития, и всем надо смотреть, открыв рот, и подражать".
По пунктам. "Европа, ты офигела!" сообщает о дискомфорте автора, которому некая Европа сделала как-то не так. Это, разумеется, интимная публицистика, а что с ней можно поделать открытыми письмами? Вообще, там же уже просто privacy? А стилистически можно отметить, что обращение такого рода ("Европа, ты офигела" аналогично "Не валяй дурака Америка!" группы "Любэ" (кто не помнит, может посмотреть тут). Конечно, и то, и другое восходит к ранним годам советской власти, имея в виду разнообразные демонстрации под лозунгами типа "Лорда Керзона к ответу!"
"Хорошо бы произвести инвентаризацию европейских ценностей по гамбургскому счету". Тут тоже много интимного. "Хорошо бы" не имеет возле себя какого-либо субъекта, которому (который) бы это "хорошо бы". Откуда следует, что субъект находится где-то внутри самого автора. "Инвентаризация" имеет на уме будущее время, когда появится некто, кто сделает выводы по ее итогам, несмотря на то, что сам инвентаризатор пока тоже не задан. "По гамбурскому счету" предполагает, что предполагаемый оценщик может сбороть кого угодно (своими выводами). Далее идет врезка, которая снимает вопрос о том, кто именно будет проводить инвентаризацию через гамбургский счет.
"Мне тут говорят, что я ругаю европейские ценности. Что вот, мол, нынешнее состояние Европы — это офигеть и венец развития, и всем надо смотреть, открыв рот, и подражать". Конечно, это личное высказывание, которое - как им и положено - романтично до задушевности. Ну вот "мне тут говорят" – кто, собственно, тут говорит и, по возможности, точные цитаты? Не затем, чтобы с ними диспутировать, но для определенности предмета речи. А инвентаризацию, конечно, будет проводить сама Латынина.
Не совсем понятно, почему ее статья названа в Открытом письме "манифестом". Разве только, если в манифесты зачислять любую личную установку, которую дает себе же автор высказывания. Но, по логике в таком высказывании должны быть две шутки: его адресат и повод. Поводом являются "мне тут говорят" и "хорошо бы произвести инвентаризацию". Для частной жизни это, безусловно, повод, но кто тогда адресат опубликованного текста? Это могут быть читатели "Новой газеты", которые затем расскажут о содержании статьи всем встречным европейцам и т.п. Однако, производство креатива в этих обстоятельствах выглядит так: автор вышел в поле, пережил некое внутреннее чувство (неизвестного свойства), и, глядя в сторону заката (там, собственно, запад) громко произнес "Европа, ты офигела!" После чего удалился, проводить инвентаризацию.
Далее в исходном материале опровергаются примерно пять условных "европейских ценностей" – евроединство, мультикультурализм и т.п. – имея в виду их несоответствие реальному положению европейских дел. В частности, сообщено, что всеобщее избирательное право не может быть европейской ценностью, потому что его изобрели раньше. И вообще, "Вы мне не подскажете, для какой демократии Колумб открывал Америку, а сэр Френсис Дрейк грабил испанские корабли?" То же касается и цельности, которая тоже фиктивна, потому что "с момента распада империи Карла Великого и до момента образования Евросоюза Европа не была единой." Конечно, на тему целостности можно было бы прочитать хотя бы адаптированного для детей старшего школьного возраста Ле Гоффа "Рождение Европы" (Москва, "Александрия", 2007 год: вот тут и скачать можно, хотя и пиратство). Но логика понятна: все эти ценности не были онтологическими для Европы. А сейчас они мухлюют, заявляя их как онтологические, так вот - не надо мухлевать!
Содержательно здесь можно отметить определенное застывание исторического процесса. В российском варианте такой подход выдал бы в качестве русских ценностей лен, пеньку, медведей, водку и Золотые ворота в Киеве. Также автор не обошлась без бытовых наблюдений за нравами Еврокомиссии, замеряющей кривизну огурцов и издающей указы о продаже яиц на вес. Это, конечно, хорошо – потому что классическая Латынина, которая честно верит в продажу яиц на вес и намеренную дискриминацию огурцов-выродков.
Но вот, застывание исторического процесса. Это момент автор преодолевает, соглашаясь с тем, что ценности могли измениться. Но это не склоняет ее к примирению с Европой, все становится еще хуже. Потому что новые ценности – это все равно не европейские ценности: "Нечего примазываться. Кошку надо называть кошкой, а не утконосом. Не называйте свои ценности "европейскими", а честно называйте их "социал-демократическими"." Не, ну вот кто эти "мы", которые только это и делают? И еще: "Не рассказывайте мне, пожалуйста, что в Европе осталась свобода предпринимательства". Кто-то все время ходит и ходит к Ю.Латыниной и рассказывает, рассказывает ей про свободу предпринимательства в Европе. Как же в таких обстоятельствах не написать по офигевшую Европу?
А вот главное: "Конечно, в мире все меняется — кроме желания толпы жить на халяву и иметь вожака, который эту халяву подарит. 500 лет крошечная часть света — Европа — властвовала над миром... И за 20 лет, прошедших с момента объединения Европы и торжества "общечеловеческих ценностей", это лидерство просрали".
Тема связи халявы и "лидерства, которое они просрали" не раскрыта, причем не совсем понятно и то, над каким миром Европа властвовала последние 500 лет: следов оккупации Брюсселем не то, что Сибири, а и Средне-русской возвышенности не разглядеть. Что уж о Китае, Японии и Антарктиде (потому что пингвины). Но дело в другом. Ладно, про то, что хочет толпа и про вожака – это ее личное, но вот про "властвовать над миром": Латынина негодует на европейцев за то, что они не решают ту задачу, которую – по ее мнению – они должны иметь. Возможно, здесь присутствует ее частный вариант сведения лидерства и халявы, но почему это может быть поводом для вступления с ней в дискуссию? Это уж и вовсе privacy.
Если здесь и есть проблема, то она состоит не в "мутной реакционной волне, захлестнувшей наше общественное пространство", а в том, что публицисты время от времени склонны выдавать картинки из собственного мозга за реальность. Конечно, это продукты их внутренней жизни, так зачем их тиражировать в "нашем общественном пространстве"?
Да, и причем там была Европа?
