Когда я делаю заявление, вынесенное в заголовок, многие пожимают плечами: «Из твоих уст такое звучит странно. Ты же сам голосовал за этот документ!». Совершенно верно. Я по-прежнему убеждён: культура является основой для развития человеческого потенциала. Культура – это среда, которая превращает животное в человека. Она создаёт смыслы и мотивации. «Пермский культурный проект» - замечательная идея. Однако в ходе её реализации сделано очень многое для того, чтобы идея оказалась дискредитирована. Чтобы остановить разрушительный процесс и вернуть культурный проект в созидательное русло, необходима ревизия и существенная коррекция «культурной политики».
Пермский край входит в «золотую дюжину» регионов по количеству победителей в различных конкурсах и олимпиадах российского уровня. Но ни один (!) из победителей не остался в Перми для продолжения образования. Скорее всего, многие уедут из страны. Мы продолжаем терять будущее.
Мы видим гигантскую пропасть между ключевыми положениями культурной политики и другими субъектами – участниками «культурного проекта». Прежде всего – образовательными учреждениями. Ведь если культура является создателем смыслов, то их проводником к человеку является образование.
Общим местом стали рассуждения педагогов, вузовских работников и просто заинтересованных наблюдателей о том, что у современного молодого поколения отсутствует мотивация к получению новых знаний. Молодые люди не видят «кайфа» в самом процессе получения новой информации, новых знаний и их анализа. Их мышление дискретно; молодые люди часто просто не способны связывать слова для передачи мыслей, анализируя тем самым собственный опыт, что на фоне гормонального всплеска превращает юного человека в бесформенную руину. Их саморазвитие останавливается на уровне SMS и клипов. Юным пользователям интернета его возможности интересны преимущественно для развлечения. Отсутствует культура самообразования, навыки аналитики. В итоге они просто не знают, как устроена жизнь, да и не хотят этого знать.
Это констатируют многие. Но винить самих молодых людей в этом трудно. Как мотивировать человека, если к этому его не ведут в семье, в школе, в вузе, в жизни? Никакой культурный проект не будет работать до тех пор, пока не подвергнется глубоким изменениям наша система образования, с советских времён остающейся казарменной. И если мы не изменим эту систему, мы поколение за поколением будем воспроизводить те самые нынешние 65% людей, которые голосуют за то, чтобы за них всё решали «наверху», согласных выходить на митинги по приказу и не видящих ничего странного в том, что зарплата лейтенанта - выше профессорской. «Моды на мозги» в казарме не существует.
Имеющиеся попытки внедрить в эту школу идеи «болонского процесса» явили нам один из худших примеров «фрагментарного заимствования». Не создав свободного образовательного пространства, в котором учащийся сам выбирает вектор движения с помощью тьюторов, в наши школы ввели лишь один инструмент - ЕГЭ, который в «болонском» варианте является естественным элементом целой системы. Мы попытались поставить колёса от «Феррари» на ржавую «копейку», и вот уже много лет удивляемся: почему же она не мчится как птица?
ЕГЭ потому и вызывает столько споров и скандалов, что он чужероден в образовательной системе, основанной на муштре и «обязаловке». Спросите любого педагога, что для него главный результат работы? «Показатели ЕГЭ», – ответит он. Так чего же мы хотим от молодых людей, если они провели годы в условиях «натаскивания», а не в условиях мотивации к свободному поиску в огромном поле знаний?
В основе создания таких мотиваций лежит культура. Начиная от Библии, которая на протяжении тысяч лет мотивировала миллионы людей: «не убей», «не укради». Только культура в конкретных воплощениях человеческой памяти и действий может показать, что такое война и мир, государство и гражданин, семья и брак, созидательный труд, творчество и самопознание. К нашему счастью, общество и человека нельзя описать только экономическими законами, и потребление – не главный мотив человеческого поведения. Главным же был и остаётся сознательный, а значит свободный выбор своего пути в жизни, гармонизация отношений между собой и этим миром. Овладение навыками и знаниями – это лишь одно из необходимых условий. До тех пор, пока культура того или иного социума существует «вне» среды развития личности, реальная жизнь будет выпадать из процесса обучения молодых людей. Их так и будут учить управлять экономикой, бизнесом, предприятием, учреждением, но не взаимодействовать с людьми и управлять людьми – такими же, как и они сами.
Сегодня есть множество свидетельств того, что образование остаётся для культуры чужой территорией, на которой «свою картошку» выращивают тысячи униженных и озлобленных нищетой людей – прежде всего, женщин. Попытку проникновения в этот «огород» они воспринимают как покушение на воровство картошки, и это – главный тормоз развития. За редким исключением, вся эта армия сегодня занята тем, что «натаскивает» школьников на ЕГЭ, что очень напоминает обучение мартышки игре на саксофоне.
Это значит, что
Это может называться «гуманной, креативной педагогикой», «становлением идентичности» и т. п. Главное, что в этой педагогике культура должна стать основой образовательного процесса воспитания мотивированного и морального гражданина, а не потребителя гламура. Вот почему вместе с повышением зарплат и «совершенствованием» ЕГЭ необходимо выращивать поколение новых учителей, которые будут обучать детей, прежде всего, умению быть человеком. Обучить профессии важно, но это не главное. Человек, не знающий жизни, легко попадёт в ловушки, расставленные дельцами от бизнеса и политики.
К счастью, пониманием этой проблемы сегодня обладают многие люди, непосредственно связанные с образовательными институтами. Сегодня мы наблюдаем, как пермский «пед» превращается из вуза для провинциальных лузеров в гуманитарный исследовательский университет. В сентябре 2012 года здесь открывается магистратура, дающая старт новому поколению учителей – тьюторов, то есть педагогов, разрабатывающих индивидуальные образовательные траектории в свободном пространстве знаний. Эти педагоги будут создавать такие траектории, используя практики, модели и образцы, созданные в культуре – театре, кино, музее.
Сейчас по заказу Пермского минкульта разрабатывается концепция художественного образования. Проект ещё не готов. Самое время учесть ошибки в реализации культурного проекта, добавив туда понимание образования как обучения навыкам и знаниям «человеческого» в человеке. В настоящий момент социализация населения, социальная коррекция и инженерия не являются прямыми функциями ни одного из министерств и ведомств. Поэтому первым шагом следует создать совет по развитию качества человеческого капитала при губернаторе Пермского края. В дальнейшем – создать Министерство культуры и образования Пермского края взамен двух существующих.
Вся концепция культурной политики пронизана духом «стимулирования и защиты культуры как сферы высших творческих достижений». Это можно понять так: привлечение в Пермь всего лучшего, что есть на сегодняшний день, и «укоренение» его на пермской земле. Например, появление в Перми такой фигуры как Теодор Курентзис совершенно естественно должно превратиться в создание консерватории. Таким образом, создаётся возобновляемый ресурс для развития творческого, креативного потенциала молодых пермяков. При наличии уже имеющейся хорошей системы «низового» образования в музыке мы получим завершённую систему.
Но это пока – один из немногих примеров соответствия «духу концепции» действий (или даже хотя бы декларируемых намерений). К сожалению, сегодня больше других примеров, которые говорят не о «культурной политике», а о «культурной интервенции» и о волюнтаризме в принятии решений о поддержке тех или иных проектов.
Грядёт июнь, в Перми вовсю идёт подготовка к очередным «Белым ночам». Попробуйте получить информацию о примерном перечне событий и их смете. Уверяю вас, это непросто. Всеми правдами и неправдами добиваясь ответов, мне удалось получить весьма скудную информацию. Но даже из неё видно главное: наиболее масштабные траты заложены на постановку шумных, эффектных, очень дорогостоящих, но совершенно бессмысленных мероприятий вроде ночного ползания красных чертей по стенам Законодательного собрания и привоза какой-нибудь дорогой «звезды».
Я не понимаю, почему нужно упорствовать в этом рецидиве диктатуры. Никто не возражает против приезда «звёзд» различной величины. Все рады фестивалям – хорошим и разным. Но почему решение о финансировании того или иного проекта принимается кулуарно? Почему вовлечённость в этот процесс самих жителей края – нулевая? Почему упорно не раскрывается информация о том, сколько стоит тот или иной проект? Если обществу интересно это знать, то чиновники обязаны объяснять, по какому принципу отбирались проекты, по какой процедуре они финансируются и каков ожидаемый эффект. Это и есть «прозрачность», «демократичность», и как бы не было затруднительно – проговаривать свои действия надо.
Культура бесконечно важна – это признают все. Точно так же все понимают, что денег «на культуру» отпускается мало. Тем важнее знать и понимать всем, как работает каждая копейка, отпущенная на эти цели. Тем важнее следить, чтобы каждый фестиваль, творческий проект или визит за бюджетный счёт «звезды» был не просто кратковременным «шумовым эффектом» и освоением средств, а основой для появления долгосрочных «школ высших творческих достижений».
Если рассматривать поддерживаемые краевой властью фестивали с этой точки зрения, то реально или в перспективе «укоренёнными» можно назвать далеко не каждый.
Скажем, фестиваль воздухоплавания в Кунгуре трудно назвать явлением культурной жизни: скорее, это явление туристической индустрии и забота местного муниципалитета.
Совершенно необязательным выглядит проведение в Перми и фестиваля «Текстура».
Вполне «съедобна» его идея объединить кино и театр, работающие на тему современности. Но фестиваль, призванный стать вершиной киноактивности, «подвисает» в пространстве, не обустроенном ни киношколой, ни производством игрового кино. Точно так же его можно проводить в Омске, Твери или любом другом городе. Он не создаёт на территории края никаких школ и «рабочих мест», а лишь даёт дополнительный стимул к отъезду из Перми тем, кто мечтает о кино, а также импортирует из Москвы гламур.
Команда фестиваля «Большая перемена» также импортирована из Москвы, а осознанная деятельность по развитию театра как образовательной практики в период между фестивалями отсутствует.
Ярко выраженный филармонический характер имеет фестиваль «Джаз-лихорадка», данные о деятельности в межфестивальный период отсутствуют.
Фестиваль «Флаэртиана» «заморожен» в статусе международного, раз в год напоминающего о себе, в том числе в европейских и американских изданиях.Но логично предположить, что его развитие подразумевает проведение конкурса российского документального кино, а также появление в Перми киношколы, создание киноклубов в образовательных учреждениях – то есть включение в образовательный процесс.
Не вызывает сомнений назначение проектов «Живая Пермь», «59 фестивалей 59 региона», «Белые ночи» как возможности для появления новых творческих идей и брендов, но аналитика эффективности этой деятельности отсутствует, критерии сокращения в результате этих событий «утечки мозгов» крайне сомнительны.
С другой стороны, в поддержке явно нуждается очень удачный и явно долгосрочный проект создания пермскими художниками зимой 2011-12 годов великолепного ледового городка на эспланаде. При том, что традиции создания «снежных и ледовых скульптур» в Перми заложены много лет назад, эта деятельность почему-то не попала ни в какие концепции. Создание на этой базе долгосрочного творческого ресурса выглядит абсолютно логичным действием.
* * *
Вот что я имею в виду, когда говорю о необходимости «ревизии и переработки». Соединение культуры и системы образования и трансформация разношёрстных «фестивальных» проектов в действительно осмысленную культурную политику, воспроизводящую возможности для раскрытия креативного потенциала жителей края – два вопроса, которые сегодня крайне актуальны для «Пермского культурного проекта».
Павел Печёнкин - директор госкиноцентра «Пермкино», председатель комиссии по развитию человеческого капитала Общественной палаты Пермского края
