5-6 ноября в Москве в Российской государственной библиотеке для молодежи состоится "Живая Библиотека". Это новый для России проект. Интервью с Марией Сурис, координатором "Живой Библиотеки" в Москве.
Небольшое предуведомление
На сайте исходного проекта The Human Library можно прочитать, что это - "метод, разработанный для развития диалога, уменьшения предубежденности и побуждения к пониманию". Проект придуман в Дании лет десять назад. Смысл "Живой библиотеки" в том, что в ней можно, условно говоря, прочитать как книгу другого человека. Схема простая: есть организаторы, есть "читатели" и есть "книги". Читателем может стать любой, кто придет на акцию, а "живыми книгами", как правило, будут люди из социальных (или иных) групп, к которым в обществе относятся с предубеждением. Скажем, бездомные, бывшие заключенные, геи, трудовые мигранты, люди с ВИЧ.
Во время работы библиотеки можно выбрать себе "живую книгу" и в течении получаса с ней разговаривать. Вопросы можно задавать любые — это уже как и бывает в частной беседе. Главное — сама возможность такого общения. Встречи организуют волонтеры, места могут быть самые разные — лишь бы было где организовать "выдачу" и были места для разговора.
Смысл понятен и он, как представляется, не столько в том, чтобы как-то резко изменить отношение общества к условным "непонятным группам". Скорее, человек тут может решить свою частную проблему, состоящую в личной предубежденности по отношению к какой-либо группе.
Андрей Левкин: Для России это новый проект, как Вы его нашли?
Мария Сурис: Как это всегда бывает, кто-то услышал хорошую идею от друзей из другой страны. Мне рассказала подруга из Эстонии. У них в стране уже проходили "Живые Библиотеки". Я вдохновилась, и мы стали это делать. Примерно с июля делаем.
А.Л.: А сейчас Вы делаете что именно? Набираете людей, которые могли бы в этом участвовать со стороны "книг", организаторов?
М.С.: Мы набираем сейчас участников-«книг», почти всех уже набрали. Так как в России до сих пор не было "Живых Библиотек", мы решили не просто брать какой-то международный список, кого обычно приглашают, и не просто самим сесть и решить, а провели опрос, чтобы понять, какие, чьи истории будут интересны читателям ("Каталог книг" можно посмотреть на сайте московского проекта — А.Л.)
А.Л.: А Вы сами в этом участвовали?
М.С.: В "Живой Библиотеке"? Видела только по видеозаписям. Но я общалась с людьми, которые были участниками, были "живыми книгами", с организаторами из других стран.
А.Л.: Как это происходит практически происходит? Вот, называется место... Скажем, тогда-то, в такой-то библиотеке...
М.С.: Да, как правило, это происходит в публичных библиотеках. Или на городских фестивалях.
А.Л.: Что дальше? Приходит человек, ему предлагают варианты. Или он "бронирует" себе собеседника заранее?
М.С.: Как правило, заранее — нет. В день мероприятия читатель приходит, на ресепшене сидят так называемые "библиотекари" – люди, которые в курсе всего происходящего, готовы познакомить с правилами, объяснить, куда вы попали, и предлагают так называемый "библиотечный каталог". Всё в стилистике библиотеки.
А.Л.: Как это выглядит фактически? Бумажные списки или смотрят в компьютере?
М.С.: Это реальный каталог, который можно полистать. Там про каждого из участников, про каждую "живую книгу", написан "заголовок книги", к нему добавлены несколько распространенных стереотипов со знаком вопроса. В некоторых странах ещё к этому добавляют краткую аннотацию: это чуть-чуть о конкретном участнике, поскольку внутри группы люди очень разные, а такое знание еще и отправная точка для разговора. Но это всё конфиденциально, анонимно, если человек сам не хочет называть своё имя, то он не обязан.
А.Л.: Дальше нужны комнаты, куда разводить людей? Или просто по углам?
М.С.: По-разному. В нашем варианте, он такой довольно классический, библиотека – это много залов со стеллажами, между стеллажами есть какие-то места, где люди обычно могут просто сидеть и читать книги. В нашем случае это "живые книги". Есть столики, за которыми люди общаются. Это общение не на аудиторию, не лекция какая-то, а книга и от одного до трёх читателей одновременно. Полчаса они разговаривают.
А.Л.: То, что от одного до трёх, это какое-то изменение исходных правил? Или в оригинале тоже допускается чуть-чуть групповое общение?
М.С.: Да, допускается группа до 3 человек. Больше, говорят, уже совсем другое получается, так не надо. Этот формат гибкий, он менялся за годы развития проекта, и началось-то всё совсем по-другому, если говорить о Дании. Сейчас они рекомендуют именно такой формат, который делаем мы, просто вот слово в слово, мы же с ними общаемся.
А.Л.: Что касается организационной части. Представляется, что там полно работы - с кем-то же надо договариваться, все объяснять. Как Вы поняли к кому ходить, через кого действовать? В данном случае это Ваше отдельное ноу-хау, или есть какие-то общие схемы?
М.С.: У меня просто есть некий опыт других волонтёрских проектов. Обычно это делается, когда ты просто приходишь, рассказываешь людям: смотрите, какая есть хорошая вещь. А что мы можем? Смотрите, вот есть организаторский guide, там советы, от датчан, от канадцев, их опыт, вот что для этого нужно? Давайте посмотрим, как это сделать у нас. Что у нас будет так же, а что надо сделать по-другому. И дальше просто организаторский костяк собирается.
А.Л.: А как Вы решаете, к кому именно прийти и кому рассказать?
М.С.: Я просто ходила и всем рассказывала.
А.Л.: В данном случае, по библиотекам?
М.С.: Нет-нет-нет, ещё до того, как мы обращались в библиотеку, мы уже много работы провели. Найти помещение - это достаточно просто. Да, мы боялись, что в России это будет сложно, но мы сразу пришли в правильное место, где, во-первых, уже знали про этот проект в принципе, так как они общаются с Финляндией, и, с другой стороны, Российская государственная библиотека для молодежи очень открыта ко всяким новшествам.
А.Л.: То есть, Вы работаете в той же рамке, что и европейская - частный человек хочет выяснить свои частные отношения с какой-то группой? Все только индивидуально?
М.С.: Совершенно верно. Это диалог.
А.Л.: Но, скажем, есть ощущение что на Западе представители этих "смутных групп" чувствуют себе несколько более равномерно обществе, что ли. На них не висит этакое принципиальное изгойство-неизгойство, жесткое неформальное общественное мнение относительно группы.
М.С.: Чуть-чуть висит, просто там государственно закреплено... Если я скажу "равноправие", то у нас оно тоже закреплено законодательно... скажем, там очень поддерживается толерантность в обществе на уровне реальном, законодательном. Поэтому, да, проще. Хотя всё равно люди на соседей иногда смотрят косо.
А.Л.: Я имел в виду, скорее, общегородское поведение. Среда там выглядит несколько мягче, и вполне понятно, что там реально готовы что-то выяснить, не переходя к выяснению отношений. Не возникнет ли в Москве риск того, что частный человек в таком общении будет вынужден отвечать не за себя лично, а за группу, к которой он относится или его относят?
М.С.: Это один из самых частых вопросов, которые нам задают. На примере цыган, как это придёт один человек говорить за цыган? Если он к вам пришёл, то вы же его отобрали, значит - он уже нормальный. А как он может говорить за всех цыган, если он нормальный? С одной стороны, проявление стереотипа, да, о том, что «есть правильные цыгане, а есть нормальные», когда люди так говорят. С другой стороны, мы стараемся донести, что проект «Живая библиотека» вовсе не про то, что придёт одна лесбиянка и будет говорить за всех лесбиянок мира, а про то, что люди, которые придут, «читатели», смогут пообщаться с разными людьми-«книгами». Чтобы за какими-то стереотипами, за какими-то различиями разглядеть друг друга, разглядеть человека и саму возможность диалога, вне зависимости о того, какой ярлык на человеке висит, навешен обществом. В общем, мы пытаемся донести эту мысль, и, вроде, получается.
А.Л.: Донести до кого? До «читателей»?
М.С.: До «читателей», да. До аудитории большой через СМИ тоже пытаемся, но пока не получается.
А.Л.: А что именно Вы хотели бы донести через СМИ? Что есть такой проект, куда можно прийти? Или что существует вот тот подход, который представлен в проекте? В любом случае, проект же не предполагает чрезвычайную массовость?
М.С.: Нет, мы понимаем, что у нас мероприятие на 300, максимум 400 посетителей за два дня. Причем 400 – это очень тяжело.
А.Л.: А с другой стороны, сколько "книжек"?
М.С.: Мы планируем 25 в день. И некоторые, может, будут продублированы. То есть это нормального размера мероприятие. Полчаса на разговор. Мы считали, 300 человек – это подъемно, и при этом если 300, то люди могут поговорить не с одной «книжкой» в день, а с тремя, допустим, с четырьмя.
А.Л.: Может ли человек сам предложить свой case? Приходит, говорит — я такой-то, готов рассказывать про свою среду. Так бывает?
М.С.: Был предварительный список, по результатам опроса составленный, он был избыточный по длине, и мы выбрали 40 с лишним тем, и сказали, что предлагайте свои тоже. Очень неожиданные люди заявляют о своём, иногда просто кажется, что люди не понимают, зачем, хотят просто прийти и свою идеологию доносить, а мы говорим, что не надо, нет, извините. «Живые Библиотеки» существуют не для этого. Или пишут: "Хочу прийти и рассказать о таком-то проекте". Мы говорим - знаете, это прекрасно, но это тоже не наша история. Или вот к нам заявились люди, они музыканты в электричке, и мы им чуть ли на автомате не написали отказ, а потом подумали: «Ребята, да это же у нас целое социальное явление, и те, кто ездит в электричках, их ненавидят». Пускай люди расскажут, почему они играют в электричке. Почему нет?
Мы со всеми проводим предварительную встречу, потому что не каждый человек соответствует «заголовку», под которым заявляется, имеет соответствующий опыт. Далеко не каждый может хорошо общаться в формате мероприятия, к сожалению. Потому что "живая книга" должна не просто прийти и говорить, надо, чтобы она слушала. Слушала и отвечала на вопросы, которые интересуют «читателей», а не несла только что-то своё.
А.Л.: Какие риски тут возможны? По каким причинам проект может пойти не так, как Вам хотелось бы? Скажем, читатели примутся срывать свои чувства на "книгах"?
М.С.: Мы много об этом думали. Вот Украина, ближайшая к России страна, вообще в русскоязычном пространстве, где были "Живые Библиотеки". В Донецке и не только. Мы спрашивали у украинцев про особенности. Говорят, что да, приходят иногда пьяные люди и пытаются кого-нибудь побить, но в целом всё мирно решилось. По международному опыту, я вот сколько искала, не нашла чего-либо про крупные конфликты, чтобы реально кому-то в глаз двинули. Хотя про безопасность все заморачиваются, мы тоже заморачиваемся, может быть, сильнее, чем следует.
А.Л.: Как проект будет существовать по времени? Тут же никакого конца не предполагается. Он может в любой библиотеке функционировать и вечно. Но вы же не можете это обеспечивать лично?
М.С.: Сейчас обеспечиваем два дня. Это энергозатратно, это много ресурсов на организацию, не финансовых, а человеческих. В идеале мы хотели бы, если говорить о Москве, повторять раз в полгода, но мы понимаем, что одной оргкомандой это не поднимем. Мы готовы помогать тем, кто будет делать это ещё, мы помогаем людям, которые начали позже в других городах. Да, есть такие страны, такие города, где мероприятия каждый месяц. В Финляндии «Живые Библиотеки» ездят по разным школам. Школа приглашает, к ним приезжают, ученики общаются, все счастливы. Это тоже достаточно здорово, но там проект работает уже давно. Там уже есть какая-то постоянная поддержка, как я понимаю, ведь на переезды уже нужны деньги, на то, чтобы какие-то компенсации...
А.Л.: Давайте в этом месте с финансированием разберемся. Это делается на каком-то гранте?
М.С.: Нет. Вообще бесплатно. Во всем мире есть есть два условия. Первое – аполитичность полная, абсолютная. Второе – никто из участников мероприятия, организаторов, волонтёров, "живых книг" не получает денег за свою работу. Соответственно, для «читателей» это полностью и абсолютно бесплатно.
А.Л.: Я имею в виду даже не зарплату организаторов, а технические затраты.
М.С.: А, кофе-брейки, печатные материалы... Мы общаемся с возможными спонсорами и список того, чем можно помочь материально, висит у нас на сайте. В мире варианты финансирования примерно такие: правозащитные организации, либо, если устраивают библиотеку не частные лица (иногда это инициатива какой-то организации), например, организации, которые помогают людям, живущим с ВИЧ, как на Украине было. Тогда это могут быть деньги организации, но опять же - только на расходники.
А.Л.: Еще один вопрос, который я не могу точно сформулировать, сложно. Ну, скажем, в моем понимании, западный вариант адресуется к privacy человека - с обеих сторон. Но в России с privacy дела обстоят по-другому. Человеку часто довлеет мнение группы, к которой он себя причисляет, а не его собственное. Вот как поведет себя «читатель» в принципе, будет развеивать свои предубеждения, либо он будет своими групповыми представления мучить "книжку"?
М.С.: Я не знаю, с чем придут разные «читатели». Могу сказать, что пока мы сами беседуем предварительно, то отмечаем, что есть такие темы, с которыми мы знакомы мало. Да, конечно, идет групповое предубеждение: я не знаю таких людей, я только о них слышал что-то где-то от других. Если люди уже что-то знают о группе, у них есть опыт общения с ней, то да, конечно, будет больше из их личного общения. Больше наблюдений, больше положительных стереотипов. Всякое бывает. Я думаю, что даже возможно, когда люди придут не предрассудки обсуждать, а просто поговорить по тематике, потому что (не только у нас, а во всем мире) среди тематик остро социальных, то есть тех групп, по отношению к которым существует большая стигма, приглашают тех, про кого вроде есть какие-то мифы, но при этом даже не негативные. Вот с космонавтом хотите поговорить?
Приглашают не только остро социальные, есть большой смысл и в том, чтобы в принципе узнать больше об обществе, о разнообразии, о городе, в котором ты живешь. В общем, когда человек имеет много предубеждений, он видит список тех, кого он недолюбливает заочно, он в жизни не придёт. А когда он видит слово «космонавт» - и вот, вроде, уже прийти хочется. Организаторы говорили, что люди, которые пришли, как раз часто избегают тех, по отношению к кому есть предубеждения... «библиотекари» стараются говорить, что если они вам так не нравятся, так вы как раз пойдите, поговорите, выясните (в безопасной обстановке), чем они вам не нравятся, и как все на самом деле. А когда человек уже поговорил с кем-то в таком формате, дальше уже гораздо легче, дальше уже не страшно идти задавать вопросы, к примеру, полицейскому или иммигранту.
А.Л.: Что с этим всем делать СМИ? Все это интересно, но они же не могут иметь доступ к разговору?
М.С.: Мы сейчас это обсуждаем и есть возможность, некоторые из «живых книг» готовы и даже хотят пообщаться отдельно со СМИ. Возможно, мы найдем своих знакомых «читателей», не в смысле подставных, а просто людей, которые могут согласиться на то, чтобы их разговор как-то записывался. Опять же, если и "книга" согласна, и конкретные «читатели», то такое для СМИ, наверное, наиболее интересно как именно живое общение. В Донецке немножко записывали, я видела эти кусочки, и это было по телевидению. Никто не обиделся, но, конечно, люди должны быть к этому конкретно готовы. Так, мы за то, чтобы всё было конфиденциально. Иногда СМИ хотят пообщаться с людьми. В идеале, конечно, хотят пообщаться с теми, кто уже был "живыми книгами", но мы говорим: "Знаете, в России таких не много", я в Москве не знаю никого, я знаю в других городах, тех, кто были «книгами» в других странах.
А.Л.: Что вам осталось доделать до ноября?
М.С.: Мы заканчиваем подготовку, большую часть "книг" уже набрали. Работаем с волонтёрами, которые будут на мероприятии, со спонсорами договариваемся, решаем про всякую рекламу. Больше уже такие технические моменты, и подготовка пресс-конференции. Посмотрим, как там будет получаться технически. Вы спрашивали, чего бы мы хотели получить через СМИ?
А.Л.: Да это я сам прикидываю, что тут можно придумать.
М.С.: Две вещи. Первая – это действительно анонс. Приглашение: приходите, причём адресованное таким людям, которые просто так по сайту не придут. А второе: мы были в ужасе, когда увидели, что про наше мероприятие пишут, не всё, но местами. Из этого получается много заблуждений, потом приходится за них отвечать, и это как-то очень неудобно. С другой стороны, нам нравится, что это вызывает бурное обсуждение не только проекта, но и в принципе того, на фига люди это делают, да ещё и бесплатно. Зачем, говорят, вообще на это тратить столько времени, сил, ресурсов, зачем вообще кто-то хочет прийти и там говорить. Кто он вообще такой, ВИЧ-положительный, и зачем нужно говорить о чём-то таком "ужасном"? Собственно, второе – просто это информационная шумиха, нам кажется, что она ценна и сама по себе, потому что Москва – город большой, и 300 человек на мероприятии – это, конечно, прекрасно, но...
Те люди, которые уже готовы были говорить и которые действительно просто мечтали у кого-то что-то спросить, но стеснялись пойти к коллеге, потому что вдруг он их «не поймёт», они и так придут. Мы хотим, чтобы пришли не только такие люди, но и люди, которые реально имеют предубеждения, решились прийти и посмотреть, обсудить. Как украинцы это называют, "привлечение нетолерантного населения".
P.S. от А.Л.: Собственно, вот так все это и работает: до разговора у меня тоже были определенные предубеждения - по поводу этого проекта. Время разговора — примерно полчаса.
Первая "Живая Библиотека" в Москве состоится 5-6 ноября в Российской государственной библиотеке для молодежи (ул. Б. Черкизовская, дом 4, корпус 1). Часы работы: с 14:00 до 19:00 (взять почитать "живую книгу" можно будет не позднее 18:30).
