Говорят, что мы самая читающая в мире страна. Говорят также, что мы очень застольны и хлебосольны. Две эти любви: к чтению и к еде, видимо, очень сильно переплетены в русском сознании и образуют национальный литературно-гастрономический миф.
Вся русская классика написана о еде. "Багряну ветчину", положим, знают только филологи, но roast-beef окровавленный и "русские блины" известны всем. Фамусов во вторник зван "на форели" (вот какой день надо было делать рыбным!), а Онегина ждет "обед довольно прихотливый". Обломов если не спит, то ест или, по крайней мере, наблюдает за процессом приготовления еды. Некрасовские мужики, проводившие социологический опрос среди русского населения, сами были счастливы только в начале своего путешествия, когда перед ними раскрылась скатерть-самобранка: «Крестьяне распоясались, у скатерти уселися, //Пошел тут пир горой! На радости целуются…». У Гоголя едят просто все. Но о Гоголе - вкусное на третье - позже. Лирический герой Блока, как известно, тоже не отходил от мест общественного питания: у него все происходит или «над ресторанами», или непосредственно в них. Профессор Преображенский не просто так не советовал читать советских газет, а именно перед обедом. Политические взгляды решительно проигрывают хорошему аппетиту, и вкусное блюдо объединяет совершенно различных персонажей из истории русской литературы. Вот Пушкин и Маяковский, с точки зрения эстетической или мировоззренческой, может быть, и далеки друг от друга, а с гастрономической - очень даже близки. Один пишет: «Меж сыром Лимбургским живым и ананасом золотым», а другой почти через сто лет ему вторит: «Ешь ананасы, рябчиков жуй».
Но лучше всех мистическую связь литературы с едой понял Крылов, сам, кстати, не дурак поесть. В конце одной из своих басен он обращается непосредственно к литератору: «Писатель, счастлив ты, коль дар прямой имеешь; но если помолчать вовремя не умеешь…» Ни за что не догадаетесь, из какой это басни! Поэтому цитирую дальше: «…и ближнего ушей ты не жалеешь, то ведай, что твои и проза и стихи тошнее будут всем Демьяновой ухи». В общем, из известных русских писателей только у Достоевского никто не обращает внимание на еду. Ну что ж, в семье, как вы понимаете, не без Достоевского. Хотя именно с помощью Достоевского булгаковские герои проникли в ресторан, который, кстати, носил литературное имя.
Об этом, то есть о ресторанах с литературной начинкой, собственно, и речь.
Справочник современных московских ресторанов вполне можно спутать с учебником литературы. Каких названий здесь только нет: «Вечера на хуторе», «Тарас Бульба» «Чайка», «Левша», «Александр Блок», «Максим Горький», «Есенин», «Аленький цветочек», «Пушкин» «Штольц»… «Обломовых» даже целых два. Оно и понятно: трудно найти в русской литературе другого героя, душа и судьба которого были бы так тесно переплетены с едой, как у Ильи Ильича. Поэтому знакомство с литературными ресторанами мы начали с романа Гончарова. В ресторане "Обломов", что в Монетчиковском переулке, роман знают плохо. Конечно, там есть диваны и даже был свой Захар, который недавно умер… Но в рекламе заведения сказано, что у них «воссоздана обстановка купеческого дома», а Обломов, как известно, был дворянином. В ресторане раз или два в неделю устраиваются чайные церемонии с бубликами-баранками и девушками, говорящими, как мне объяснил метрдотель, «на старом наречии», - ничего этого в романе не было. Илья Ильич любил поесть, но не бублики, а, например, спаржу, а ее-то в меню нет. В ресторане есть «комната Штольца с немецкой швейной машинкой «Зингер», а вот комнаты Агафьи Пшеницыной, которая закормила Обломова до смерти, обнаружить не удалось… Спрашиваю, читают ли официанты роман. В ответ - смех.
В «Обломове на Пресне» не стали надеяться на свое знание русской классической литературы и посвятили ресторан не книге, а…знаменитому фильму Михалкова. «Все началось с картины, на которой изображен мой отец в роли Обломова», - рассказал хозяин ресторана Антон Табаков. Внутреннее пространство оформлено как дом Ильи Ильича: есть гостиная, девичья, кабинет и даже баня! Кругом настоящая антикварная мебель и разная домашняя утварь позапрошлого столетия. Такое впечатление, что находишься в доме-музее литературного героя. Еще и покормят. Кстати, постоянного меню здесь нет, потому что идеология ресторана заключается в том, что вы приходите к Обломову в гости, домой, и хозяин вас угощает тем, что у него есть. Угощать приходится, в основном, иностранцев, так как для них Обломов - это безусловный культурный бренд, символизирующий все старое, все экзотичное, все русское…
А вот лучший друг Обломова Штольц если и может ассоциироваться с чем-то русским, то разве что с новым… русским. «Штольц - он прямой, энергичный, правильный, и главное, очень прагматичный человек», - рассказывает Наталья Эдуардовна Ролофф (немецкая фамилия!), директор одноименного ресторана. - И наш «Штольц» тоже очень прагматичный. Зал ресторана из уютного и домашнего может моментально превратиться в место для проведения конференций. У нас есть сцена, большой экран, все, что нужно». Название заведения раскрывается просто: первые две буквы обозначают Ширвинда и Табакова - учредителей ресторана. Так где же здесь связь с текстом романа? Связь есть. Раскрываем меню: котлета «Обломов». Согласитесь, очень точное название для котлеты. И очень символичное: энергичный и целеустремленный Штольц приходит в ресторан и съедает котлету «Обломов» - все как в романе, в котором неугомонный Андрей Иванович так сильно помогал своему безвольному другу, что в результате женился на его бывшей невесте. Снова интересуюсь, читают ли роман официанты. Директор отвечает, что во время собеседования при приеме на работу спрашивает об этом или сама рассказывает будущим сотрудникам о Штольце.
Так как Пушкин - это наше все, то и кафе «Пушкинъ» тоже известно всем. Описывать его - дело неблагодарное. А вот разгадать его тайну - почему там бывают все-все-все, от Проханова до Ерофеева, от Павла Глобы до Плисецкой, - просто необходимо. Да - стиль, да - центр города, да - якобы старинный особняк и гениально придуманное название. Но все это есть и в других местах. В чем же секрет одного из самых известных московских ресторанов? Как говаривал большой любитель литературы и вкусной пищи Крылов, ларчик просто открывался. Все дело в том, что персонал ресторана читает Пушкина! Молодой официант Юрий сказал, что знает многие стихи наизусть. Например, «Талисман». И может даже процитировать. Юрий знает не только стихи великого поэта: «Я читаю и поэмы. Например, «Гаврилиаду», еще «Евгений Онегин». Хорошее произведение. А еще я знаю, что памятник Пушкину стоял раньше на этой стороне бульвара. Так что о жизни и творчестве Пушкина мы хорошо осведомлены». Ну что тут скажешь? Такой литературной эрудиции ни в «Обломовах», ни в «Штольце», конечно, не встретишь. В этом весь секрет. Русская литература, если ее знать, раскроет перед вами свой поистине неисчерпаемый потенциал в качестве торгового бренда.
Как и обещал, в конце о Гоголе. Николай Васильевич вроде бы представлен в московском ресторанном списке: есть и «Тарас Бульба», и «Вечера на хуторе». Но главные гастрономические произведения классика почему-то до сих пор не освоены современными рестораторами. Нет ни «Чичикова», ни «Собакевича». Ведь как много и с каким аппетитом едят в «Мертвых душах»! И дизайн придумывать не надо - Гоголь сам все описал до мельчайших подросностей, вплоть до меню. Позволим себе только одну цитату: «Но господа средней руки, что на одной станции потребуют ветчины, на другой поросенка, на третьей ломоть осетра или какую-нибудь запеканную колбасу с луком и потом как ни в чем не бывало садятся за стол в какое хочешь время, и стерляжья уха с налимами и молоками шипит и ворчит у них меж зубами, заедаемая расстегаем или кулебякой с сомовьим плесом, так что вчуже пронимает аппетит, - вот эти господа, точно, пользуются завидным даянием неба!» Ясно, что поэма Гоголя должна стать настольной и одновременно поваренной книгой любого, кто хочет сыграть на двух вечных русских страстях: литературе и еде…
Русь, куда же несешься ты? Ясно куда - к «Яру»!.
