По прибытии в Одессу… Говоря про которую непросто удержаться от эмоций. Возможно, это идеальный город. Он старинный, изо всех щелей прет история, Пушкин тот же, тут море, минимум стекла и бетона – наверно, не было бешеных дурных бабок, чтоб сносить красоту, как в Москве, и закатывать несогласных в бетон и асфальт, будто они должники мафии. И – затронутость могуществом культуры, великими, начиная, как сказано, с Пушкина, далее везде.
Кстати о Пушкине: вот, мы приехали аккурат к его Дню рождения, а улица, названная тут его именем, самая красивая в городе и – по версии бывшего одессита и бывшего поэта, а ныне нью-йоркского бизнесмена Игоря Метелицына – в мире. Я тоже поездил, но я вам не скажу за всю планету, и, тем не менее, теперь, всякий раз, выходя на Пушкинскую, смотрю на нее через некую призму счастья, магический кристалл. Я не исключаю, что Метелицын прав, и все так и есть: Пушкинская – центр вселенной, эстетической русской (русскоязычной) вселенной.
Тут же, на Пушкинской, угол, как ни странно, вот ирония-то – Базарной – стоит Дом с Ангелом, где Борис Литвак лечит детей. Бес-плат-но. Могла бы какая-нибудь местная Чулпан ходить улыбаться Януковичу, чтоб выпросить копеечку на убогих - а не надо. Спасибо, не надо. Вот, люди сами обходятся. Олигархи и просто люди несут сюда свою копейку, у кого какая есть. А у Бори Литвака своих денег нету, и не будет, да они ему и не нужны. Он – пророк, настоящий высокий пророк, цадик, святой, стоящий, причем, вне религий. Он сразу видит всех насквозь, и себя показывает насквозь, а нечего и скрывать. Почему бы всем так не жить? Выбрать в жизни главное и – вперед. Почему? Вот такие мелкие мы людишки. Слабые, жадные и завистливые. Представляю себе легко московского бюрократа, который думал бы, глядя на владения Литвака, одну думу: лавочку прикрыть а площади сдать под офисы, центр же города. Но лапы этого парня сюда не дотянутся, это заграница. Україна. Героем которой – имеется золотая звезда – является он, а не какой гейский рок-певец.
Понятно, что экспедиция именно к Литваку и пожаловала первым делом, прибыв в Одессу. Люди, которые впервые видят этих больных детей, и эту дорогую технику, и бесплатные комнаты, и бесплатную же еду для детей и даже для родителей – выходят, конечно, шатаясь. Дамы, соответственно, рыдают. Чего уж там. А ведь это не на Луне, друзья. Меньше суток от Москвы на поезде. Опять поднимается вопрос о том, отчего мы не живем простой понятной жизнью, отчего не помогаем другим изо всех сил, почему гонимся за длинной гривной и тратим ее после на какую-то ерунду, не нужную нам самим? Чтоб уязвить соседа, разве что? Типа «отсель грозить мы будем шведу», - а чё ему грозить, что «Нокию» отнимем, что ли?
Ну, вот, чтобы как-то быстро отвести вас от края ужасной бездонной пропасти, в которую мы выкидываем безжалостно нашу жизнь, не от большого, наверное, ума, процитирую Литвака. Он на встрече с участниками экспедиции сказал, что первая про его проект написала Алла Боссарт. Присутствовавшая как раз в зале! Как член экспедиции. Прочтя ее давнишний текст в газете, в Центр приехал один человек, потребовавший скрыть его имя от прессы – и дал денег невероятно много, а потом еще много раз прислал помногу. Алла давно этим хвастает, и, кстати, есть чем. Она в своем праве. Не могу удержаться еще и от упоминания Литваком еще и вот чего. Лет 10 назад и я написал текст про этот мед. центр, - так что вы думаете? Нашелся человек, из Николаева, который тоже шифруется, - и стал каждый месяц слать сюда деньги. Сперва по 3000 долларов, а после - по пятерке. Боря говорит, в шутку, понятно, что он живет на мои деньги – но, признаюсь, приятно каждый раз слышать эту шутку. А то ведь знаете, заметки писать – много ума не надо, но иногда и на старуху…
Кстати, иногда – и чем дальше, тем чаще – я думаю о том, что, может, пора уже все бросить и ходить за Борей записывать. Конечно, ход банальный, его уже использовали когда-то, велосипед я не изобретаю. Я, конечно, за ним уже немало записал, за все эти годы, но он начинает высказываться все более афористично, рубит литыми фразами, будто из Книги. И вот это записать – и напечатать. Ну? Что «ну»? Живем мы мелко и глупо, ковыряем в носу и пропускаем мимо самое важное. Если мы перестанем себя так вести, то, может, наша кристаллическая решетка растает и мы исчезнем. Ну, только такое я вижу оправдание нашей тупости, явной и очевидной. Может, иначе как жалкой жизнью – нам и не позволено жить.
Еще про Одессу. Которая неисчерпаема, как атом. И прибытие в которую подняло экспедицию на страшно высокий уровень. К Литваку особенно (там еще наши дарили детям книжки, а Марина Москвина и Михаил Яснов читали свои сочинения для детей же). И вот в тот же день мы дискутировали, мирно причем, в кабаке, со звездами украинской культуры – один это Микола Вересень (телеведущий, при том что там ТВ еще не вызывает рвотного рефлекса), а другой Лесь Подеревянський (художник и драматург). Поди, до них еще доберись! Но вот начальница polit.ua Юля Каденко поднесла мне их на блюдечке с голубой каемочкой. Там на обоих классиков кидается толпа, за автографами, а в Москве они пока что не очень известны, что незаслуженно, конечно, но мы это дело исправим. Говорили мы с украинскими звездами про самое-самое – русский империализм, про Бендеру и Мазепу, и между делом они, конечно, клеймили пресловутую духовность, от которой, якобы, все беды России. (Я как автор термина «духовность в хорошем смысле слова», что могу еще к этому добавить?) Особенно на нее, на духовность, наседал Микола, да и понятно – кроме всего прочего он еще и сын академика. И вот я ему говорю:
- А хочешь я тебя насчет духовности щас нокаутирую?
Ему стало просто смешно.
- Просто одним словом!
Ему стало еще смешнее, и тогда я произнес это одно слово:
- Литвак.
Микола сник. Крыть было нечем. С Борисом они давно знакомы… Это духовность 96 пробы, чистейшей воды, вот давайте сюда последнего циника – и он уйдет, солнцем палимый.
Чтобы как-то утешить нового, но прекрасного товарища, - не, правда - я с ним решил поговорить о том, что он любит. Он мне признался, не по секрету, а для прессы, что очень любит п..ду, и не считает нужным это утаивать. Вот, смотрите, какой веселый песенный народ – украинцы! Жизнелюбивый, бонвиванский, жовиальный.
- А почему у тебя розовый ремешок на часах? – спросил я.
- Не знаю. Так получилось. А ты скажешь, что я пидарас…
- Что ты! Я думал, ты знаешь, а раз нет – объясню: этот колер отсылает нас к твоему любимому предмету. Вот как работает подкорка!
На его лице блеснула радость узнавания…
После Лесь Подеревянский в рамках культурного обмена зачел вслух отрывки из своей модной на/в/in Ukraine пьесы «Блєск i нищета пiдарасiв». Там среди действующих героев были две мандавошки, жившие на организмах этих, с позволения сказать, геев. И дальше в таком духе, высокохудожественно, как вы понимаете.
С нашей стороны выступил Игорь Иртеньев, который исполнил старинную русскую песню, в ней речь шла о трех мозолях, натертых в соответствующем органе (я уже боюсь после классиков высказываться про п..ду и лучше скромно перетопчусь), то есть не дал великорусской словесности упасть в грязь лицом. После Игорь читал свою лирику, в том числе и - по просьбе собравшихся, как ни отнекивался поначалу – про девушку в прозрачном белом платье, которая своим торгует телом от большого дела вдалеке.
С украинской стороны выступил Борис Херсонский, о котором, кстати, мне давно рассказывал Ицкович, а я не верил, что надо все бросить и мчаться к поэту. А зря не верил. У Херсонского хороши и стихи, и лицо, с которого считывается много высокого, и умные разговоры – того рода, когда я понимаю, что мне лучше помолчать и послушать. Он явно просветленный, тут такие люди на каждом шагу, - или мы просто в Москве не туда ходим?
В общем, если коротко, то разговор в Одессе под занавес нашего путешествия шел о любви, а не, как это принято в Москве, о «кровавом режиме». Украина на самом деле тоже наполнена политикой, она в ней по самые уши – но люди умудряются как-то жить, весело, причем.
Сможем ли и мы так? Вот в чем вопрос! Русская суровость (бескомпромиссность и агрессивность) – как-то ослабнет, смягчится или утянет этнос в пучину, как камень на шее?
