Привезенные 55 произведений живописи и скульптуры – тончайший срез с того, что находится в Орсе. О его действительном богатстве и разнообразии свидетельствуют лишь гигантские фотообои в Третьяковке с видами огромных выставочных пространств здания бывшего вокзала Орсе, аранжированного под музей двадцать лет назад. Можно сказать, что Орсе – искусственный, придуманный музей. Своевременно придуманный французским правительством, прислушавшимся к общественному мнению. А мнения были такие: ну вот, снесли знаменитые Les Halles (крытые рынки) Луи Бальтара – шедевр французской архитектурной инженерии XIX века, на их месте на радость «актуалистам» построили Центр Помпиду; так и все снесут, а где посмотреть художественное наследие прошлого века?
Помещение для будущего музея напрашивалось само. Заброшенное, бесхозное здание бывшего вокзала Орсе Виктора Лалу – образец промышленной архитектуры 1900 года и эклектичного декора fin de siecle – почти уже приговоренное к сносу, виделось как достойная оправа для этого искусства. При этом музей-вокзал воспринимается как косвенная рифма к расположенному на противоположном берегу Лувру и прямая – к чуть далее отстоящему выставочному залу Гран-Пале, выдержанному в «историческом стиле» или же, проще говоря, эклектике.
Фонды и экспозицию Орсе создавали в складчину. Что-то перешло из соседнего Лувра (например, большая подборка Курбе), многое из расформированного Люксембургского дворца, в котором с 1818 года по начало XX века оседали произведения, приобретаемые государством на периодических Салонах. Там же до перехода в Лувр хранился «дар Кайботта» – большая коллекция картин импрессионистов, которую когда-то правительство скрепя сердце согласилось принять. Кроме того будущий музей Орсе обогащался ценными дарами меценатов: Альфреда Шошара (Делакруа, Коро и в целом «барбизонская школа»), Этьена Моро-Нелатона («Завтрак на траве» Мане), графа Исаака де Камондо (работы Дега и четыре «Руанских собора» Моне), а также коллекцией картин Ван Гога, переданной знаменитым доктором Гаше. На сегодняшний день в Орсе находится около 4 тысяч работ, включая произведения прикладного искусства art nouveau, фотографии, архитектурные проекты, а также живопись и графику художников XIX – начала XX века зарубежных школ в том числе и русскую. А это – Серов, Пастернак, Архипов, Ге и др. Кстати, из Орсе привезли и картину Николая Ге “Распятие”. То есть какое-то время она повисит в родных стенах в Лаврушинском.
Таким образом Орсе заявил себя как музей мирового искусства XIX столетия (если быть точным, то его хронологические рамки 1848 – 1914). В принципе таким же музеем могла бы стать и Третьяковка, если бы в начале 1920-х годов ее западноевропейскую часть не предали в ГМИИ и частью в Эрмитаж. Речь идет о коллекции брата П.М. Третьякова Сергее Михайловиче, собиравшим современных тогда французских живописцев – Коро, А. Руссо, Добиньи, Дюпре, Милле, Курбе, Бастьен-Лепажа и др., которая по его завещанию вошла в основной корпус Третьяковки. Таким образом, у нас тоже придумывали музеи, правда, на свой лад, без общественного мнения.
Для нынешней московской экспозиции французские коллеги создали выборку, выдержанную в «прогрессистском» духе. Иначе говоря, демонстрирующую, как одно продвинутое, прогрессивное направление сменяло другое. За Коро и «барбизонцами» и их соседом Милле следует тот, кто написал на дверях своей мастерской «Реализм» – то есть Курбе. Затем идут импрессионисты: Мане со своими шедеврами «Портрет Золя» и «Балкон», Моне с работой из серии «Вокзал Сен-Лазар», Дега с «Оркестром парижской оперы»… Впрочем, эти вещи уже показывались в Москве, правда, давно, в 1971 году, когда к нам приезжала выставка «Произведения импрессионистов из музеев Франции». «Балкон» же привозили относительно недавно, в 98-ом на юбилейную выставку в ГМИИ. Хотя это дает возможность освежить впечатления.
В этом кратком курсе искусства XIX века не нашлось места ни для академистов, ни для романтиков, ни для разного рода салонных художников типа Кабанеля или Бугеро, собственно того фона, по которому прокладывали «прогрессистский» путь и о котором у нашей публике вообще нет никакого представления. В экспозиции имеется лишь несколько вещей «сельского» жанра Жюля Бретона и Бастьен-Лепажа, демонстрирующие, что во Франции тоже имелись крестьяне и что их можно было писать и по-барбизонски и по-импрессионистски. В целом же получилось, что Орсе сделал свой выбор, равняясь на знакомую экспозицию ГМИИ им. Пушкина. Но достаточно ли этого?
Фото - с официального сайта музея Орсе
