Как все люди, имеющие отношение к книжной отрасли, я Московскую Международную книжную ярмарку недолюбливаю. Хожу туда исправно, но — недолюбливаю: шумно, очень душно, неудобно добираться... Но главное, конечно же, людно — количество разного рода фриков или просто бездельников, желающих сэкономить десятку на покупке нового романа Донцовой или разжиться автографом Юлии Бордовских, здесь всегда зашкаливало. И вдруг в этом году что-то неуловимо изменилось: я поняла, что несмотря на традиционные духоту, сумбур и многолюдье ММКВЯ становится местом, более или менее пригодным для обитания. И происходит это по одной-единственной причине — поголовье «лишних людей» здесь в этом году заметно упало, по крайней мере в будние дни достигнув относительно комфортного уровня. Очереди за билетами уже не уходили в бесконечность, а в буфетах даже в самое горячее вечернее время можно было протолкнуться и практически никто не видел пьяных.
Позволю себе небольшое историческое отступление. Всем, кто родился ранее 1980-го года, еще памятно то поистине уникальное положение, которое Московская Международная книжная выставка-ярмарка занимала в жизни столицы конца восьмидесятых – начала девяностых. Это был едва ли не единственный общедоступный культурный аттракцион с присутствием иностранных участников, предлагавший при этом увеселения на любой вкус — от завистливого просмотра импортных книжных новинок до получения на халяву ярких пластиковых пакетов, брошюрок, закладок и тому подобных дикарских «стеклянных бус» — обыденных для заграницы, но экзотичных для нас. Более того, на ММКВЯ конца 80-х едва ли не официально допускалась кража иностранных книжек: продавать их не разрешалось по идеологическим причинам, а везти домой один-два уже изрядно захватанных экземпляра хотелось не всем держателям стендов, и потому на воровство книг, особенно если это происходило в последний день ярмарки, многие иностранные издатели смотрели сквозь пальцы. Одной моей особо расторопной знакомой удалось таким образом приобрести еще не изданную у нас к тому времени толкиеновскую трилогию на английском — вот уж было сокровище так сокровище!
Однако обстоятельства менялись, и ММКВЯ из красочной витрины буржуазного издательского бизнеса превратилась сначала в серые задворки вымирающего постсоветского «высокого» книгоиздания (издательские кооперативы, в начале-середине девяностых сотнями тысяч штамповавшие пиратские переводы Агаты Кристи, не спешили светиться на ярмарке, отдав ее на откуп медленно загибающимся «Радугам», «Советским писателям» и тому подобным реликтовым гигантам), а потом, с возрождением интереса к книге и книжному бизнесу во второй половине девяностых, — в пустопорожнее и разноцветное неизвестно что. В этом диковинном виде — как гибрид профессионального форума книгоиздателей и развеселого балагана с дрессированными медведями и леденцами на палочке — ММКВЯ, казалось, и зафиксировалась. Ошалелые пенсионеры с авоськами, мечтающие купить новую книгу Октябрины Ганушкиной со скидкой 20 процентов и автографом автора, праздные гуляльщики, случайно забредшие в 57-й павильон непосредственно из павильона «Животноводство» и на этом основании стремящиеся непременно пронести с собой тарелку с дымящимися купатами, чопорные издатели из Саудовской Аравии или Алжира, вальяжные рецензенты столичных изданий, фланировавшие вперемешку с прямыми наследниками тех самых людей, которые в конце 80-х приходили сюда за разноцветными закладками, создавали атмосферу в высшей степени странную — отвязно-праздничную, некомфортную и несуразную.
Первые, едва заметные тектонические колебания наметились лет пять назад, когда количество участников ММКВЯ начало внезапно и довольно существенно возрастать, причем главным образом за счет малых и средних российских издательств, специализирующихся на пристойной литературе. И, наконец, в этом году количество перешло в качество: сегодня уже можно утверждать, что деловой аспект на ярмарке возобладал над балаганным. Все больше профессионалов книжного рынка начинают воспринимать ММКВЯ не как ежегодную бессмысленную тусовку, совмещенную с возможностью продать пару сотен книг в розницу, но как место реального ведения бизнеса. Более деловым стало и оформление стендов: в этом году даже издательство «Олма», на протяжении последних трех лет радовавшее посетителей циклопически-огромным сооружением в стиле готического парка ужасов, перешло к более сухой и строгой стилистике. И если еще пару лет назад ламентации издателей на тему того, что цены стендов на ярмарке непомерно раздуты, а толку от участия — ноль, то нынче этих причитаний уже не услышишь. И, поверьте, дело вовсе не в том, что подешевели стенды.
Итак, из публичного аттракциона ММКВЯ уверенно дрейфует в направлении развлечения для профессионалов или, по крайней мере, для серьезных любителей. Хорошо это или плохо — бог весть. Наверное, хорошо, учитывая, что другого издательского форума сопоставимого масштаба в России пока не существует — очаровательная и гораздо более удобная для посетителей ярмарка «Нон-фикшн», проходящая ежегодно в ЦДХ на Крымском Валу, до уровня ММКВЯ не дотягивает просто в силу скромных габаритов.
Другое дело, что отток праздношатающейся публики с Московской книжной ярмарки и перепрофилирование ее в первую очередь на профессиональную аудиторию свидетельствует не только о повышении сознательности российских издателей и падении престижа «стеклянных бус». Скорее уж речь может идти о продолжении той тенденции, о которой сегодня говорят и пишут многие, — в России в самом деле стали меньше читать, и литература уже не может конкурировать с другими формами развлечения на равных. Те, кто раньше, прогуливаясь по ВВЦ, заглядывали на книжную ярмарку просто потому, что с детства затвердили формулу о необходимости любви к книге — источнику знаний, сегодня спокойно проходят мимо — навстречу очередному американскому блокбастеру или ресторану японской кухни. Бить по этому поводу тревогу? Я бы пока воздержалась: в конце концов, советская гипертрофия чтения тоже происходила не от хорошей жизни и маскировала собой процессы в высшей степени мрачные. И если для того чтобы прийти к нормальному цивилизованному отношению к книге, исключающему как преувеличенный трепет, так и заведомое презрение, нам необходимо несколько снизить свои читательские стандарты и отказаться от претензий на звание «самой читающей страны в мире» — значит, так тому и быть.
