Тольяттинский фестиваль "Майские чтения", родившийся на базе театрального центра "Голосова, 20", давно стал знаменит среди поклонников актуального искусства. Президентский совет по культуре и искусству недавно наградил их "Акцией по поддержке российских театральных инициатив".
Группа городских драматургов во главе с худруком центра "Голосова, 20" Вадимом Левановым -- постоянные участники фестиваля "Новая Драма", всех значительных форумов современной драматургии. Тольяттинцев приглашали во Францию на фестиваль "Пассаж" в Нанси и в город Ди на фестиваль "Est-Ouest", к ним постоянно приезжают представители театрального мира Европы, США, Канады. Но самое удивительное, что и прославившийся на весь мир фестиваль, и альманах "Майские чтения" все эти годы без малейшей личной прибыли единолично спонсировал тольяттинский предприниматель Владимир Дороганов. В беседе с ним Майя Мамаладзе пыталась разобраться в проблемах культурного проектирования в новом городе без истории и в иных гранях "тольяттинского феномена".
Владимир Николаевич, расскажите о себе с самого сначала, чтобы можно было понять, каким образом бизнесмены становятся меценатами?
После школы я поступил в Политехнический институт, но бросил. Проработал два месяца на волжском автозаводе, но понял, что конвейер меня тупит. И придумал пойти на хореографическое отделение в Самарский институт культуры в то время, когда после первого курса забирали в Советскую Армию. Честно два года я стерег воздушные рубежи родины в Венгерской Народной Республике, а потом пришел на свой курс и увидел, что самый последний, ведь два года все без меня танцевали. А последним я быть не люблю. Так я попал на режиссерский курс с Вадимом Левановым. Потом мы лет восемь с Вадимом не виделись, он закончил Литинститут в Москве, осел в Самаре, а я переехал в Тольятти. Вадим тоже переехал в Тольятти, когда встал вопрос, кто сменит руководителя театра на улице Голосова. Это был 1999 год, когда к нам приехали Миша Угаров и Лена Гремина. Мы провели первые «Майские чтения» с драматургами.С этого начинался фестиваль «Майские чтения»?
Нет, сначала 9 лет были поэты. И вдруг театру на улице Голосова, 20 предложили руководителем Вадима Леванова. Мы 20 лет лаемся, ссоримся, но все равно вместе.Театральный центр «Голосова, 20» имеет статус народного театра?
Ну да, говорить это в Москве, с Вами, смешно. В трудовой книжке у Леванова записано, что он – главный руководитель, а театр - музыкальный, народный, драматический.
Почему музыкальный?
Потому что ставка добавляется у Вадима.
Как хорошо! Но давайте вернемся назад. Получается, что Вы ушли в бизнес, имея гуманитарное образование?
Теперь я еще закончил заочное отделение Поволжской Академии госслужбы имени Столыпина при Президенте РФ. У меня еще одна на сегодняшний день специальность – государственное муниципальное управление.
И как вы использовали данное вам гуманитарное образование сразу после института?
Я работал после института в областном научно-методическом центре народного творчества и культпросветработы. И вот как-то Сережа Лейбград предложил пригласить поэтов на фестиваль в Тольятти. Так, в 1990 году приехали из Самары Лейбград, из Москвы Александр Макаров-Кротков, Стелла Моротская, Володя Тучков. Начались поэтические «Майские чтения». К нам приезжали Тимур Кибиров, Михаил Айзенберг, Лев Рубинштейн, Геннадий Айги, Юлий Гуголев, Алексей Айги и ансамбль "4'33"... Они существовали без названия до года 96-го. И грянул 1999 год. Юбилей Пушкина. Получилось так, что ни один из поэтов приехать к нам не смог, потому что они были расхватаны по Москве. И тогда Вадим подал идею позвать драматургов.
Леванов, видимо, уже к тому времени писал пьесы и бывал на «Любимовке», фестивале драматургов?
Конечно. К нам приехала довольно сильная команда с первого раза. Михаил Угаров, Елена Гремина, Ольга Михайлова, Ксения Драгунская, Максим Курочкин, Катя Шагалова, а также и Вадим Леванов, тогда еще самарец. Жили на турбазе, в абсолютно закрытом месте, в Жигулевских горах, у костра были читки. Потом попробовали привозить спектакли. Вот так все и поехало.
А как тольяттинцы очутились во Франции?
Получилось так, что русская француженка Таня Могилевская приехала в Тольятти в 1999-м на «Музейный пикник», значительное городское мероприятие, как искусствовед, участвующий в жюри. Она совершенно непонятно как узнала про нас и пришла в наш театр. В 2000 году она приехала уже со вторым куратором программы Жилем Морелем знакомить нас с переводами Бернара-Мари Кольтеса. И мы начали совместный проект с ними и режиссером Филиппом Гойяром "Зеркало: Восток-Запад".
Что Гойяр тогда показывал в Тольятти?
В 2001-м Гойяр поставил Лагарса. «Смутные воспоминания о чумном годе». Он приехал с очень интересной командой. Там был удивительный художник по свету Михаил Сережникофф, русский эмигрант в третьем поколении. Мне пришла в голову мысль, поскольку город автомобильный, было бы любопытно световое оформление спектакля решить автомобильным способом. Мы набрали безумное количество автодеталей, и Сережникофф сделал удивительный свет, собранный на фарах, скруточках, миганиях. Он невозможен в театре, в замкнутом помещении, потому что автомобильные фары очень сильно нагреваются, и на улице от них колоссальная жара, но сам принцип очень интересный.
Жан-Люк Лагарс издан в четвертом по счету альманахе «Майские чтения». А как возник сам сборник?
Сборники появились с 1999 года, единственный, кто их мог печатать в Тольятти, – это был издатель Вячеслав Смирнов. Первый сборник мы издали с пьесами. Второй, поэтический, «Цирк Олимп. Избранное», ныне стал раритетом, студенты с него ксерокопии снимают. Восемь альманахов издали на мои деньги, недавно департамент выделил средства – подготовлено два новых. Сейчас многое выложено в Интернете…
Да, кстати, я хотела узнать, откуда взялись сайты фестиваля и альманаха, уникальные по количеству новодраматических текстов?
Ныне действующий делает Виктор Айсин, прозаик, живущий в подмосковном Пушкине. Страница на ресурсе www.101.km.ru - авторский проект Дмитрия Путченкова, но она не обновляется. Вот поэтому важны именно книжки, как некий артефакт. А дальше стал вопрос привезения спектакля. И мощным был 2002 год, когда на спектакли выдал грант фонда Сороса. Мы привезли театр питерцев, «Особняк», - их «Активную сторону бесконечности», «Я... Она... Не Я и Я» по пьесам Клима, «Человеческий голос» по Кокто театра на Литейном. И с тех пор фестиваль стал театральным. В прошлом году в городе произвел мозговой удар ТЕАТР.DOC, были их три спектакля. И появился этот год, сумбурный, тяжелый для моей фирмы, и стало понятно, что фестиваль перерос бюджет из моего кармана и больше не может быть фестивалем одного человека и одной очень маленькой фирмы. На деньги маленькой фирмы не может существовать фестиваль, которым интересуется Европа: Чехия, Германия, Франция, Англия, шотландцы были, канадцы были. Поэтому нужно привлечение финансовых ресурсов. И в этом году городской департамент культуры дал нам деньги.
Только в этом году они вас заметили?
Знали они о нас всегда. В прошлом году первый раз дали аж 15 000 рублей. Я их вернул обратно. Я сказал, что не нищий и 15 000 рублей найду. А в этом году, думаю, что они покроют наши расходы на 80%. Просто такой фестиваль очень нужен городу, потому что он адекватно отражает именно Тольятти. В искусственно созданном городе Тольятти нет еще своего выработанного стиля, он все еще формируется. За 50 лет город из 200-тысячного стал 800-тысячным, темп мировой, не только для России, для мира темп. В только варящейся каше жизни интересно именно современное искусство, современная драматургия, современная поэзия, современная музыка. Фестиваль подходит именно этому молодому городу, а не городам вроде Великого Устюга. Тольятти родиной Деда Мороза быть не может. Родиной какого-нибудь Терминатора, пожалуйста. Но нельзя же осваивать город только с точки зрения технократической. Как я уже пафосно докладывал в Ди на семинаре, формирование положительного имиджа города, создание благоприятного инвестиционного климата зависят не от того только, какая у нас промышленность и мощности. Люди, вкладывая сюда свой капитал, должны понимать, что они вкладывают их в город, где кроме ВАЗа, химического производства, в наличии некая стабильность человеческого проживания. Но нашим бизнесменам российским это не интересно, пока идет работа на старых запасах знаний. Нет понимания того, что деньги оттуда – с тех банков за границей - придут только тогда, когда там будет понятно, в какую ситуацию они вкладывают деньги здесь. Если говорить о культуре, спонсируя, впадают в две крайности - в развитие фольклорного творчества и в «попсу», массовый кич, сверхприбыльный.
Хорошо, а в чем состоит Ваша личная выгода при вложении денег в фестиваль?
В начале 90-х я просто-напросто считал себя умнее нашего государства, я не хотел платить налоги. Вы помните, система тогда была – отдавать 96% заработанного. У меня работали здесь театральные классы, в них было 150 детей. До 2001 года с ними здесь занимались на мои деньги. Я оправдан только тем, что вложил больше 96% в реальное дело. Я не отдал своих денег на то, чтобы наших пацанов в Чечню посылали. Мне это не надо. Я считал приоритетным вложением помощь городу.
На бумаге не узаконено, что ваши налоги уходят сюда?
Сейчас налоги не такие зверские, чтоб их не платить, я их все-таки плачу. Человек свою среду формирует сам, и если центру «Голосова, 20» за 15 лет удалось создать среду общения для себя – это хорошо. Городская культура возникает не столько от деятельности автомобильного завода, сколько от деятельности такого центра как «Голосова, 20». Все еще пока бурлит, формируется, а когда зацементируется, мы узнаем, какую роль для Тольятти сыграли «Майские чтения». То, что было заложено 15 лет назад, уже дает результат. Восемнадцатилетние сейчас к нам в театр идут вовсе не на мат, им просто интересен театр, интересна современная драматургия. А формировать культуру в ближайшие 30 лет будут они. Хотим там или не хотим, я и Леванов стали культурным слоем, фундаментом для будущих 150-ти «Майских чтений».
А каков ваш критерий отбора на фестиваль?
Мы приглашаем в Тольятти современное искусство, художественно состоятельное. Но все-таки это лаборатория. Лаборатория, в которой происходит некое общение, важное для развития нового театра. Поэтому как лаборатория она имеет право на провал. Я всегда это подчеркиваю, у нас есть уникальная возможность. К нам приезжали постановки, которые ставились по современным пьесам, и мы их даже инициировали, но спектакля в итоге не получилось. Редко у кого есть на фестивалях, вообще в театре, право на провал, на ошибку, неудачу, а у нас – есть.
