Предвкушение – один из самых прекрасных моментов контакта с искусством. В наибольшей степени это ощущается в ожидании премьеры балета под названием «Золушка». «Золушка» -- не только великая сказка французского литератора Шарля Перро и не только выдающийся балет советского композитора Сергея Прокофьева, это одна из великих утопий человечества, которое, невзирая ни на что, всегда хочет счастья. Прежде всего в искусстве, потому что в отличие от реальности, это счастье вечно.
Независимо от того, что на дворе 2006-й год и уже давно ясно, что в жизни счастья не будет, а искусству интереснее неприглядная действительность, чем обманчивая иллюзия, от премьеры «Золушки» все равно все равно ждешь чуда. Потому что это прекрасная история с прекрасным концом, в которой автор, уже вполне себе взрослый и немало перенесший в жизни человек, с непосредственностью ребенка смог выразить мечту так, что сомнения ее подлинности не возникало никогда. Грандиозный прощальный вальс на балу с его затаенной тревогой и страшным боем часов, предупреждающим о мимолетности счастья, с одной стороны и волшебные адажио Золушки и Принца, в которых время останавливалось, обещая вечное счастье, с другой – вот те полюсы истории, которые превратили прелестный, но простой сюжет о добродетельной скромнице в философскую притчу о том, что такое иллюзия и как много она значит в жизни человека.
Словом, ожидания премьеры «Золушки», имеющие самостоятельную ценность, были чрезвычайно высоки. И абсолютно не прагматичны – вопрос о том, что сегодня, возможно, и нет хореографа, который мог их воплотить, не смущал. Нет, чудо в современном балетном театре возможно, и им была «Золушка» Алексея Ратманского в Мариинском театре (2003). Правдоподобно живая история о героине нашего времени, рассказанная языком современного танца и современной сценографии. В финале Золушка и Принц удалялись в сторону восхитительной садовой перспективы, напоминавшей о другой великой эпохе грез -- эпохе «Мира искусства», и казалось, что начинается новая страница российского балетного театра.
Юрий Посохов дебютировал в Большом как хореограф «Магриттоманией» (2004) – спектаклем взвешенным, рассчитанным и холодным, где безликость танца компенсировалась масштабными декорациями, воспроизводившими полотна абсурдиста Магритта, и чрезвычайно интересной музыкой Юрия Красавина, ставшей главный действующим лицом постановки. В новой «Золушке» -- тоже рассчитанной и холодной -- музыка Прокофьева также осталась главным действующим лицом. К нему добавилась еще группа лиц, претендующих на то, чтобы называться действующими. Прежде всего, сам автор Прокофьев в очках и с листами бумаги, выступающий в роли гида-сказочника-отца и покровителя героини. Он обитает на Луне, но спускается с ее шара, чтобы придумать историю о девушке, нашедшей свое счастье. Второе действующее лицо – дирижер Александр Ведерников, изображение которого (прямая трансляция съемки) появляется на вступлении ко 2 действию. Для открытия бала – самое то: он тоже в очках, только в черном фраке и с палочкой. Третьим действующим лицом стал отличный танцовщик Геннадий Янин, дающий урок сестрам Золушки.
Помимо одушевленных лиц на сцене есть и другие – например, три черных шкафа, в которых умещается жизнь в доме мачехи и откуда выпархивают персонажи сюиты времен года, одаривающих Золушку необходимой для бала экипировкой. Кроме того, шикарная белая лестница а ля Голливуд -- главный персонаж бала, на котором героиня стала воплощением американской мечты. Оранжевые тыквы – большие и малые, черные циферблаты и черные, дружественные героине вороны, которые манипулировали этими предметами и эффектно смотрелись на белых ступенях. Словом, Ханс Дитер Шааль сделал все, чтобы глаз, разглядывающий функционально корректную сценографию, не очень скучал. А режиссер Олег Борисов – все, чтобы зрелище одновременно было засчитано и за драматический спектакль, из которого зритель уносил в памяти двух самых харизматичных Золушек XX-го века – Марлен Дитрих как Голубого ангела и Марию Каллас как манерную примадонну – они встретились принцу в поисках героини затем, чтобы он примерил на них туфельку, оставленную на белой лестнице. Еще запоминается последний ход спектакля – заползающий в лунных шар Прокофьев в желтых брюках, сделавший свое дело.
Не запоминается только танец. Во-первых, его мало – все больше пантомима, и начинается он, по большому счету, лишь во втором действии (в первом есть сюита времен года, где прием – вылезающие из шкафа персонажи – интереснее танца). Во-вторых, он весь состоит из общих мест: даже адажио Золушки и Принца остается в памяти не благодаря хореографии, а благодаря сочетанию сценографии, света и гениальной музыки. Танец Сергея Филина (Принц) живой, танец Светланы Захаровой (Золушка), как всегда, очень красив. Жаль только, что танцевать нечего. А если еще на грозную тему часов катать по полу тыкву, внутри которой спрятан циферблат, то выходит не только несерьезно, но и не страшно.
Фото - Дамиры Юсуповой с официального сайта Большого театра.
См. также
Сергей Филин. Золушка - это черная коробка, изображающая космос на фоне звезд;
