Московский Пасхальный фестиваль – это та масса, что обрушивается на публику в период между главным православным праздником -- Пасхой и главным государственным праздником – Днем Победы. Интенсивность культурного существования позволяет приравнять эти две недели к целому сезону: каждый вечер проходит с высоким тонусом, гарантом которого являются два брэнда – дирижер Валерий Гергиев и Симфонический оркестр Мариинского театра – а также третий, представляющий их сложение. К этому базису добавляется надстройка в виде испытанных и новых исполнительских звезд и музыки ХХ века, представленной в ассортименте, достойном крупного супермаркета.
Но Пасхальный фестиваль имеет не только академическое лицо, которое символизирует культурный архетип: торжественный свод Большого зала консерватории, публика, замершая в ожидании прекрасного, и звучание Мариинского оркестра, уже давно способного производит экстаз в автоматическом режиме. Пасхальный фестиваль – особый вид культурной экспансии, как убедилась Марина Борисова в беседе с программным директором фестиваля Михаилом Фихтенгольцем.
Какова творческая концепция нынешнего Пасхального фестиваля?
Ее фундамент -- главный музыкальный юбилей, который отмечает в этом году Россия – 100-летие со дня рождения Шостаковича. На фестивале Шостакович представлен объемно и стереоскопично. Не только своими собственными произведениями, но и в контексте своих современников и своего времени. Это была изначальная позиция художественного руководителя Гергиева: Шостакович должен быть не один, а именно в оправе своих современников, с которыми у него были часто довольно сложные отношения – я имею в виду и Прокофьева, и Стравинского. Кроме произведений, которые есть в репертуаре оркестра Мариинского театра, были еще пожелания солистов. Александр Торадзе играл Пятый фортепианный концерт Прокофьева (один из игроков на поле Шостаковича и XX-го века), Ефим Бронфман – Второй фортепианный концерт Бартока. Кроме того, внутри Шостаковича были любопытные сюжеты – например, сопоставление Первой и Пятнадцатой симфоний. На закрытии предстала вся палитра композитора: от черных беспросветных произведений (Первый скрипичный концерт с Вадимом Репиным) до просветления (Девятая симфония) и беззаботного веселья (Сюита из оперетты «Москва, Черемушки»).
А зачем современному слушателю такое количество Шостаковича?
Во-первых, затем, что сейчас публика учится воспринимать Шостаковича без советского контекста -- как чистую музыку. Во-вторых, я абсолютно убежден в том, что мало кто – не только у нас, но и за рубежом – играет Шостаковича так, как это делает Симфонический оркестр Мариинского театра. Но Шостаковичем мы не ограничиваемся. У нас есть другие тематические ниши: юбилей Моцарта отмечен двумя концертами Камерного хора Шведского радио; XIX-й век – вечером, где предстали три стадии романтизма: ранняя (Первый фортепианный концерт Шопена сыграл поляк Рафал Брехач), зрелая (Вторая симфония Шумана), наконец постромантизм (написанный в середине XX-го века Скрипичный концерт Корнгольда – едва ли не последний опус в истории музыки, созданный по романтическим лекалам).
Вы говорите вещи, которые интересны узкому кругу людей. Зачем они широкой публике, безразличной к стадиям романтизма?
Возможно, ей безразличны стадии романтизма, но не значит, что ей можно предлагать все, что угодно. И вообще, что такое широкая публика? Люди в Большом зале консерватории – это знатоки, любители, профессионалы.
То есть это специальная публика?
Нет, специальная – это те, кто собирается на конференции и симпозиумы. Здесь же – наша филармоническая публика. Бывает, она хорошо подготовлена к тому, что ей предстоит услышать. Иногда – совсем не подготовлена, но готова учиться. Это средний класс, который посещает и другие фестивали. Пасхальный же фестиваль очень разнообразен. Каждый – просвещенный любитель или профессионал -- найдет что-то для себя.
А какова базовая концепция Пасхального фестиваля?
Серия концертов, приуроченных к самому важному православному празднику, имеющих в сумме светский смысл. Несколько его программ по-разному соотносятся с пасхальной темой. Так что в целом фестиваль обращен не к теме Воскресения, а к традиции проведения музыкальных празднеств в пасхальные дни. Она давно сложилась в Европе: ни один из известных пасхальных музыкальных праздников Европы – ни в Зальцбурге, ни в Люцерне, ни в Вене -- не отсылает прямо в церковь. Это все светские мероприятия. Духовная музыка – обязательная часть, но ей не исчерпывается.
Чем отличается Пасхальный фестиваль от прочих российских торжеств?
Его своеобразие – многоуровневость: параллельно идут несколько программ, друг с другом не связанных: симфоническая, хоровая, звонильная. Три года как появилась региональная программа – путешествие по разным городам России.
А чем это отличается от обычных гастролей Мариинского театра?
Интенсивностью. В сжатые сроки происходит многое. Кроме того, оркестр Мариинского театра не так много выступает в России, хотя бы потому, что у него серьезные контрактные обязательства на Западе. Во-вторых – участием интернациональных звезд: приоткрывается окно в европейскую музыкальную жизнь.
Понимаю: публике Ханты-Мансийска интересен Мариинский театр. Но зачем Ханты-Мансийск Гергиеву?
Мариинский театр -- один из самых серьезных коллективов страны -- должен представлять не только Россию в мире, но музыкальный эталон внутри самой России. Это создает планку, формирует культурный климат в стране. Кроме того, информирует о том, что происходит в мире. То есть – просветительские цели. Многие города находят средства, чтобы пригласить оркестр Мариинского театра, что очень недешево.
Затраты окупаются?
Такой цели нет, у фестиваля другие задачи.
Какой же смысл работать в убыток?
Фестиваль финансируется государственными структурами, много дают частные спонсоры. Делая инвестиции, они имею точную цель -- поддержку культуры – и не требуют возмещения своих затрат. Экономически пока им это не выгодно – благотворительность не дает налоговых льгот, как на Западе. Зато моральные дивиденды высоки. Это престиж, это репутация. Спонсоры делают важный общественный жест – они поддерживают не оркестр или артиста, они инвестируют в российскую культуру.
Разделы фестиваля -- Москва и регионы. Их публика не пересекается. Чем же объединяется множество событий в одно целое?
Смыслом фестиваля -- привозить музыкантов мирового класса, задавать планку. Просветительскими целями. Кроме того, многие московские концерты транслируются телеканалом «Культура» и радио «Орфей». Их слышит и видит вся Россия. А выступающий в регионах России Мариинский оркестр дает пример другим столичным коллективам, ограничивающим свою деятельность Москвой. Благодаря Пасхальному фестивалю Москва и регионы ощущают себя частью одного большого процесса.
А как завлекается на концерты московская публика – искушенная, много повидавшая?
Валерий Гергиев и Мариинский театр – вот знаки, гарантирующие интерес. За пять лет возникла постоянная публика, которая, не ограничиваясь разовыми посещениями, ходит на серии концертов и чувствуют себя участниками процесса. Кроме того, сюда приезжают настоящие звезды – например, в этот раз был бас-баритон Брин Терфель. Его почти не знают в России, но альянс с Гергиевым плюс программа (3-й акт «Валькирии» Вагнера) обеспечил аншлаг. Теперь все знают и здесь, что Терфель – мегазвезда. До сих пор в России было принято жаловаться, что все главное происходит не у нас, а где-то там, далеко, в мире Так вот: теперь главное происходит и у нас.
