1.
Весь март «Прагматика культуры» писала и расспрашивала своих собеседников о гламуре, глянце, возможности творческой свободы в жестком формате мужских и женских журналов. Коллективный разум пришел примерно к двум основным выводам:
• блистающий глянец и русская грязь – вещи несовместные, но почитать про чужую, красивую жизнь занятно;
• глянец – это бизнес для издателей, а не интеллектуальное развлечение для читателей; глянец – следует за потребностями рынка, его содержание полностью зависит от рекламодателей, и потому сегодня, как изящно выразилась Екатерина Мень - «глянец играет роль послушного Санчо Пансо, сопровождающего на своем осле рыцарей потребительского сердца» .
В общем гламурно-глянцевая революция произошла, констатировала Наталья Иванова.
Так ли это очевидно?
Хор изложенных выше и в общем ожидаемых выводов разбил тихий крик - исповедь бывшего редактора глянцевого журнала, сообщившего: живой человек работать в глянце не может! Глянцевая картинка жизни - «в заголовках – позитив, в текстах – минимум «трудных» слов, на картинках – только молодые и красивые» - подминает под себя все человеческое. Образованные гуманитарии, оказавшиеся сотрудниками крупных издательских домов, задыхаются в густых испарениях рекламируемого их изданиями парфюма. Всё их образование, выученные древние и новые языки, бодрияйры и дерриды, врожденный вкус и обретенное чувство меры постоянно вступают в противоречие с установкой на позитив и доступность, на во многом мифический глянцевый "формат", на самом-то деле ничему и никому не соответствующий.
2.
Не исключено, что очень скоро нас ожидает культурный взрыв. Во всяком случае стрелка литературного барометра упорно показывает бурю и диагностирует близость антигламурной революции. Около года назад романы Оксаны Робски звучно просигналили о том, что отдельные представители этого общества окончили школу гламура с отличием и прекрасно представляют себе, что надеть на выпускной вечер, а что на открытие модного бутика. И вот заманчивые истории неорусской инопланетянки с планеты фитнесс, вызвали мощную реакцию-отрыжку. За последнее время вышло сразу три книжки, позиционированные издателями как "анти-робские".
Принципиально, что так или иначе аукнуться с Робски, например, написать на обложке "Anticasual" - не только тривиальный маркетинговый ход, суть которого – подсосать крови у сложившегося бренда, поспекулировать на чужой славе. Антикажуальные настроения -реальность, внеположная рынку. Что доказывает хотя бы самая яростная из «анти»-книг - памфлет Сергея Минаева «Духless» (М.: АСТ, Транзиткнига, 2006). Заглавие - явный кивок англицизированному же "Casual" Робски.
Правда в отличие от персонажей Робски, герой «Духless» чуть не давит каблуками все эти кафе «Vogue», платья «Prada», часы «Patek Philippe», темные очки «Chanel» и сумки от «Gucci». Трагикомизм ситуации в том, что на самом бунтаре и горлопане (коммерческом директоре крупной корпорации) - костюм от Paul Smith, а гнусность гламурного мира он обличает, танцуя на вечеринке в модном клубе, вдыхая кокаиновые дорожки и глотая виски…
Новая человеческая порода, описанная у Оксаны Робски с любопытством и дружелюбием, у Минаева предстает омерзительной. «Мумии», «night people», «невидимки», «тени», «трупы» – как только не именует клубных тусовщиков автор. Впрочем, в книге описываются не только веселые ночи, но и рабочие будни. Во многом перед нами как раз давно взыскуемый иными читателями производственный роман – Минаев подробно рассказывает о том, как функционирует его «контора», филиал большой французской компании, торгующей консервами, о соотношении высшего и низшего звена, о хамоватом лагере секретарш, о потерявшем последнюю совесть начальстве, липовых отчетах, механизмах подстав, откатах и прочих прелестях бизнеса по-русски.
Не совсем понятно, конечно, почему повторять, что жизнь полусвета – пуста и бессмысленна, а русские коммерсанты любят кидать и жульничать, нужно так долго. В отличие от Робски, выстраивающей свои романы вполне технично, сюжет «Духless» беспомощно провисает и кружит на одном месте. Тусовки – тошнота героя – тусовки – кокаин, виски, девочки – ненавистная работа - тусовки… Совершенно очевидно, что вынырнуть из этого болота герою не дано.
И - о если бы роман был написан об этом! – о невозможности вырваться, о психологической, моральной, экономической повязанности с образом и уровнем жизни, к которому привык. Но Минаев не Достоевский, и даже, как видим, не Робски. Из образованности, проблесков остроумия, бесконечного презрения к собственному окружению и самому себе не выжмешь хорошей прозы. Сам Минаев, кажется, подозревает, что написал поколенческий роман, но и это далеко не так, несмотря на претенцизное посвящение: "Поколению 1970-1976 годов рождения, такому многообещающему и такому перспективному. Чей старт был столь ярок и чья жизнь была столь бездарно растрачена".
Спорность этого утверждения столь очевидна, что почти неловко объяснять почему. Во-первых, что значит "жизнь была растрачена" - они, что уже умерли - эти 30-35 летние ребята? Во-вторых, коммерческих директоров среди них, равно как и бизнесменов, абсолютное меньшинство. В-третьих, приятно, конечно, написать роман о "герое нашего времени", но у того же Лермонтова, например, оснований для обобщения было намного больше - он описывал реальный, сложившийся тип молодого человека эпохи 1840-х. Опыт, показанный в "Духless" - частный, личный, не дорастающий до обобщения. Возможно, еще и потому что Минаев не только не Достоевский, но и не Лермонтов.
И потому “Духless” Минаева, несмотря на декларируемое им в публицистических высказываниях неприятие прозы Оксаны Робски, – тот же “casual”, «повседневное», тот же глянцевый журнал, только не женский, а мужской, возглавляемый Эдуардом Лимоновым, например. Но даже и в этом случае "Духless" - выразительный документ эпохи, автору которого очень хочется, но не можется оказаться по ту сторону баррикад.
В отличие от героини уже поминавшегося нами романа, открыто названного “Anti-casual” (почему-то представляется, что это ярлык, навешенный именно издателями романа Наташи Маркович «Уволена, блин!») . Так вот героине Маркович не до барикад и борьбы с гламуром, она пытается открыть в Москве ресторан и попутно ищет счастья – с таким нечеловеческим напряжением и искренностью, а рассказывает об этом так весело, что в конце концов машешь рукой на все эти маркетинговые хитрости. В мире Маркович, в отличие мира Сергея Минаева и Оксаны Робски – всё настоящее: люди, отношения, сама героиня, ее тоска и готовность заблуждаться в тысячный раз… Другое дело, что и эта книжка – явная однодневка, факт массовой литературы, любопытный в основном как полезный диагностический материал.
Равно как и вторая часть нашумевшей два года назад «Танцовщицы из Хивы» Бибиш. Издательская аннотация прямо именует книгу «Ток-шоу простодушной» «анти-casual»: "«Анти-Casual» - так можно было бы назвать в противовес роману автора с Рублевки две книги Бибиш, продавщицы с вещевого рынка, узебкской танцовщицы, проходящей по разряду «чурки нерусской".
Леденящие кровь описания первобытной жизни узбекского кишлака, присутствующие в первой книге, здесь соединяются с другими картинами: к Бибиш приходит литературная слава, ее приглашают на знаменитые телевизионные ток-шоу, заветная мечта попасть к Андрею Малахову сбывается. Однако смысловым ядром книги остается вовсе не звездные минуты, а полуголодная жизнь с двумя детьми, торговля на рынке, безнадежная борьба с мужем, просаживающем все заработанное в игровых автоматах. Это не анти-casual, это вообще другая страшная жизнь, какой живут в стране сотни тысяч и о которой, не обрети Бибиш дар речи, столичному читателю неоткуда было бы узнать. На этот раз за рамки литературы книгу выносит принципиальная нелитературность рассказчицы, заведомая мифологичность ее сознание и понятное отсутствие рефлексии. Перед нами узбекский "очарованный странник" в юбке - смесь простодушия, внутренней цельности и порой весьма смутных представлений о нравственности и шкале ценностей.
Как бы то ни было, и в конце концов независимо от того, как все три романа соотносятся с Оксаной Робской, все они написаны от первого лица, каждый из них балансирует между вымыслом и документальной правдой. Во всех глянцевой сказке противопоставлена изнанка жизни. Все рассчитаны на читателя, который объелся историями о недостижимом, и жаждет прочитать, наконец, книжку про себя, в крайнем случае - про тех, у кого дела обстоят еще хуже.
Всем сердцем, всем сознанием слушайте антигламурную революцию.
См. также о глянце:
