Другой Фрэнсис Бэкон и (не Зигмунд) Фрейд. Онтология социального работника. Гендерная топ-десятка. Усики Фриды Кало. Как увидеть в «ню» идейное содержание? Статистика от Guerrilla Girls. Апофеоза: Мадонна в деревянных босоножках.
Люсьен Фрейд (как утверждают таблоиды, с помощью Романа Абрамовича) установил рекорд – его «Спящая инспектор по пособиям» ушла на «Кристис» почти за 34 миллиона долларов. Никто из ныне живущих художников не стоит столько. Конечно, до мертвых 86-летнему Фрейду пока далековато – уже на «Сотбис» анонимный покупатель (говорят, опять же Абрамович) выложил за «Триптих» покойного друга Фрейда - Фрэнсиса Бэкона – больше 86 миллионов. Разница понятна – сколь бы ни был хорош ныне живущий гений, покойник всегда будет лучше, ибо никогда уже ничего не нарисует; так что предложение останется неизменным при любом спросе. Если, конечно, не брать в расчет подделки.
Пока все хвалят Абрамовича за хороший вкус (скорее, не мрачноватого богача, а его подругу Дарью Жукову), некоторые, все-таки, обратили свой взгляд на саму картину. Вряд ли доведется когда-нибудь увидеть этот несомненный шедевр вживую – Бог его знает, в какую чукотку, в какое челси упрячет его владелец – но рекордные суммы, выложенные за кусок холста, покрытый красками, заставляют (хотя бы иногда) поговорить и об искусстве, и о той параферналии, которая искусство окружает. То есть, о жизни.
Жизнь, явленная в самой, что ни на есть, грубой плоти – одна из основных тем (если не основная) Люсьена Фрейда. В «Спящей инспекторе по пособиям» этой плоти с таким избытком, что «реализм», «натурализм» художника становится мистическим переживанием, или даже упражнением в онтологии; это плоть не торжествующая, как у Рубенса, а просто существующая – существующая изначально, спокойно и отдельно от всех наших мыслей и представлений. Главная ее особенность – безразмерность, но не в портняжном смысле слова (хотя спящая социальная работница могла бы стать символом борьбы с анорексией эпохи «героинового шика»), а в философском. Плоть вывалена перед нашими глазами – на! смотри, любуйся, знай, на чем стоит этот мир. Какую бы ахинею не несли диетологи и фитнесс-дамы -- плоть есть. Можно только со всем тщанием запечатлеть ее, как это сделал Люсьен Фрейд. И каково же было изумление, когда эта плоть заговорила.
Ее зовут Сью Тилли, она ценит искусство, неравнодушна к кичу, уважает певицу Мадонну и любит порассуждать о труде натурщиц. Отчет о беседе с ней Кира Кокрэн поместила в британской «Гардиан». На сайте издания статью сопровождает галерея – 10 любимых изображений женщин, названные женщиной, изображенной на картине Фрейда. Надо сказать, коллекция занятная: «Женщины» Матисса («Груди нарисованы у них довольно странно, но он тогда уже плохо видел»), «Офелия» Милле («Я особенно восхищаюсь этой картиной из-за тех мучений, которые пришлось претерпеть бедной натурщице»), скульптура «Беременная Элисон Лэппер» Марка Куинна («Сильный, прекрасный образ, ставящий под вопрос традиционный взгляд на женскую красоту»), фотография топ-модели Эрин О’Коннор на подиуме в одеждах от Джона Галлиано («Я всегда думала о нем, танцуя под мадоннову Get into the Groove в клубе «Табу», где работала кассиром»). Конечно же, и сама Мадонна, изображенная Пьером и Жиллем. Две картины Люсьена Фрейда - собственный ее портрет, только что ушедший за 33 с лишним миллиона, и «Женщина в вязаной кофте с бабочками». Еще один портрет Тилли, со спины, сделанный Жаком Боссером («Только его я хотела бы повесить на стене у себя дома»). Фотография принцессы Дианы на фоне Тадж-Махала. Наконец, «Автопортрет с терновым ожерельем и колибри» Фриды Кало.
Именно комментарий Сью Тилли по поводу знаменитой картины Кало дает нам возможность увидеть во всей этой истории нечто, выходящее за рамки простой светско-аукционной сенсации. Женщина, чья нагота столь высоко оценена знаменитым художником, экспертами-искусствоведами, оценщиками «Кристиз» и российским нефтяным магнатом, говорит буквально следующее: «Фрида гордо демонстрирует свои сросшиеся брови и усики... Из всех изображений, которые я отобрала, лишь одно сделано женщиной. Я бы хотела, чтобы их было больше, но произведения, созданные мужчинами, первыми приходят на ум». Перед нами разыгрывается любопытнейший сюжет, который бросает свет на некоторые важные культурные и социальные установки нынешнего западного мира. Итак, российский миллиардер по совету своей юной подруги покупает на аукционе за бешеные деньги изображение женщины, которое ужаснет ценителей «изящной женской красоты». Грубое, оскорбительное для мещанского глаза ню приобретается парой, которая как раз составлена по вполне мещанскому, сексистскому принципу: богатый «он» и молодая красивая «она».
Дальше - больше: в отличие от натурщиц старых художников, героиня «Спящей» жива и активна: она с удовольствием беседует с автором либеральной британской газеты. Выясняется, что у модели могут быть художественные вкусы - и не самые, надо сказать, банальные. Что думали о живописи гейнсборовская миссис Сиддонс, леонардова дама с горностаем или купальщица Энгра мы не узнаем никогда, но вот мнения Сью Тилли нам известны. В частности, ее мнение о гендерном распределении ролей в искусстве. Несмотря на то, что она тоже приняла участие в этой игре, принципы кастинга ей не по душе. Тилли ставит под сомнение традиционный подход, который лаконично сформулировал Джон Бергер в книге Ways of Seeing: «Мужчина действует, женщина производит впечатление. Мужчина смотрит на женщину. Женщина смотрит на себя как на нечто, на что смотрят».
Среди любимых артефактов нашей натурщицы – скульптура беременной художницы-инвалида, лишенной от рождения рук и почти лишенной ног, автопортрет художницы-полуинвалида и утопившаяся Офелия (ее изображает анорексичная натурщица, которую Милле заставлял лежать в ванне с холодной водой). Легендарная Элизабет Сиддал, худющая муза прерафаэлитов, сама художница и поэт, несчастная опиумистка, то ли покончившая с собой, то ли просто умершая от сверхдозы – вот олицетворение всего того, что может произойти с женщиной в мужском мире искусства. Конечно, Сью Тилли далека от радикального феминизма художественной группы Guerrilla Girls, подсчитавшей, что в девяносто пять процентов работ, которые висят в музеях современного искусства, созданы мужчинами, но, в то же время, в 85 процентах «ню» изображены женщины. Нет, она вовсе не скандирует: «для того, чтобы попасть в Метрополитан-музей, женщина должна раздеться». «Список Тилли» говорит сам за себя – в нем изувеченные женщины, вступившие в мужской мир искусства, принцесса, погибшая, когда за ней гнались мужики с фотоаппаратами, просто женщины, неудачно нарисованные полуослепшим классиком, женщина-модель в модных тряпках, старуха в свитере, сама Тилли – нагишом и со спины, в чем-то экзотическом; наконец, над всем этим миром гендерных увечий, старости, эксплуатации царит Мадонна, торжествующая бисексуальная королева кича, в цветочном нимбе, на фоне кислотных цветов звездного неба, с флейтой в руках и японских гэта на божественных ногах. Понимает ли Абрамович, что за штучка нарисована на картине, которую он по случаю купил на «Кристиз»?
