В Турине, где проходила Зимняя Олимпиада, а 10-го марта начались Параолимпийские игры для инвалидов, 12-го марта вручили высшую европейскую театральную награду «Европа – театру». Лауреатом стал британский драматург Гарольд Пинтер, осенью прошлого года получивший Нобелевскую премию. Тогда из-за онкологического заболевания (рак горла) Пинтер не смог поехать в Стокгольм на церемонию вручения, а прямо из-за письменного стола, где писал речь для Нобелевской церемонии, попал в реанимацию – отказало дыхание. «Смерть – это отсутствие дыхания», - так описал Пинтер свои ощущения, по-видимому, клинической смерти, которую пережил в те дни, в 40-минутном интервью критику Guardian Майклу Биллингтону, которое проходило при аншлаговом стечении публики в туринском театре Carignano. Туринской публике вообще повезло больше, чем стокгольмской: «All right», - прохрипел Пинтер в микрофон, принимая серебристую доску и опираясь на палку. И, призвав европейцев объединяться по-настоящему (а не только на светских мероприятиях – Е.В.) задал жару американцам и Тони Блэру: «Податливость Блэра Америке постыдна!»
Две сопутствующие высшей награде премии «Новая театральная реальность» получили также хорошо известные в России французский хореограф и режиссер венгерского происхождения Джозеф Надж и литовский режиссер Оскарас Коршуновас. Надж, в этом году собравший программу Авиньонского фестиваля (состоится в июле в Провансе), вошел таким образом в высший европейский клуб, справедливо называемый «театральный Давосом». Коршуновас отсутствовал на вручении по состоянию здоровья. Тем не менее премии («Европа – театру» - 60 тысяч евро и «Новая театральная реальность» - 20 тысяч евро) были вручены.
Интрига мероприятия заключалась в том, что до нынешнего года «Европа – театру» и «Новая театральная реальность» вручались всегда в маленьком городке Таормина на Сицилии. Мероприятие в Таормине по закрытости и уровню ограниченного числа гостей напоминала масонскую ложу, стоившую, вероятно, недешево. Поэтому, когда три года назад лауреатами «Новой театральной реальности» были объявлены Джозеф Надж и Оскарас Коршуновас, а награждения не состоялось по причине отсутствия средств, почти никто не удивился: о происхождении денег на Сицилии спрашивать не принято. Тем более приятно, что Зимняя Олимпиада дала возможность провести очередную церемонию и собрать вместе мировой театральный бомонд (в который благодаря сладким олимпийским остаткам вошли не только представители международной ассоциации театральных критиков IATC, журналисты The Times и канала Arte, но и журнал «Ирландские глазки», и печатный вестник лесби-движения).
Учрежденная Европейским советом в 1986-1987 годах премия «Европа-театру» стала пробным и до сей поры самым серьезным театральным проектом объединенной Европы. Лауреатами разных лет становились Ариана Мнушкина и ее Театр Солнца, Питер Брук, Джорджо Стрелер, Хайнер Мюллер, Роберт Уилсон, Лука Ронкони, Пина Бауш, Лев Додин, Мишель Пикколи. «Новую театральную реальность» получали Анатолий Васильев – он приехал вручать приз Наджу (в Авиньоне Васильев, единственный представитель от России, покажет "Погребение Патрокла. Песнь 23-я" и "Моцарт и Сальери"), Эймунтас Някрошюс, Кристоф Марталер, театр «Роял Корт», Томас Остермайер, Хайнер Геббельс, Алан Платель.
Небольшой фестиваль спектаклей лауреатов предварил церемонию. Французский режиссер Роже Планшон представил превью своего нового спектакля по шести пьесам Пинтера «Новый мировой порядок». Название New World Order дала одна из шести коротких политических пьес, каждая в двух-трех монологах объясняет новый мировой порядок как устранение разных языков и насильственное внушение некого общего нового языка, в котором нет места человеческому. Люди, создающие новый мировой язык, а через него новый мировой порядок, -- тюремщики, министры, журналисты. Пространства зарождения нового языка – тюрьма, пресс-конференция, статусная вечеринка. Планшону, на протяжении всей своей режиссерской карьеры активно сотрудничавший с левыми социалистами от театра – Жаном Виларом, Арианой Мнушкиной, не внове было обращение к политической пьесе. Но, видимо, режиссер так давно занимается передачей гражданского пафоса со сцены, что теперь его силы иссякли, и на самом деле ему снятся другие лавры – в «Новом мировом порядке» Планшон сыграл роль лицемерного министра культуры, который не начинает свою речь, пока ему не поаплодируют за выход. Зал, натурально, аплодирует – Роже Планшону в роли министра культуры.
Джозеф Надж показал рабочую версию документального фильма: «Джозеф Надж, портрет: Дневник неизвестного» и 10-минутный дуэт из старого спектакля «Утка по-пекински». Его сдержанность в демонстрации безмолвного искусства танца заслужила самую искреннюю благодарность зала, наговорившегося на семинарах и круглых столах от рассвета до заката. Спектакли Оскараса Коршуноваса «Мастер и Маргарита» по Булгакову и «Изображая жертву» по пьесе братьев Пресняковых вызвали очень большой первоначальный интерес и крайне неоднозначную реакцию после просмотра – говорили даже, что Оскарас не пришел на церемонию награждения из-за неоднозначно восторженного приема публикой его спектаклей. Трудно сказать, что стало причиной: современный Гамлет, которого изображает герой пьесы Валя – по-прежнему актуальный клинический случай, закутанный в туман психоанализа и дымогенераторов, -- и современный массовый зритель пока не отрекался от фрейдизма как от своей новой мифологии.
Большим проектом Domani/Завтра напомнил о себе глава миланского театра Piccolo 73-летний Лука Ронкони. Три его спектакля составили грандиозную фреску сегодняшнего восприятия мира знаменитого шестидесятника, чьи манифесты традиционно поглотила буржуазная культура: пятичасовой «Троил и Крессида» по Шекспиру, «Молчание коммунистов» по текстам Витторио Фоа, Мириам Мафа и Альфреда Реклина, «Библиоэтика. Употребительный словарь» по текстам современных научных исследований».
Любопытно, что начинал Ронкони с очень формального театра, направленного против традиционного театра слова с его опорой на значащий текст, и естественным образом пришел к нему спустя тридцать лет – всего его сегодняшние спектакли, показанные в Турине, в большей степени опираются на текст, в меньшей степени на форму. Хотя перформанс «Библиоэтика», на все лады рассуждающий о проблемах биоэтики, медицинских и религиозных аспектах эвтаназии и клонирования, разыгрывался одновременно на разных площадках, и зрители бродили между ними, выискивая сцену, которая в наибольшей степени могла их заинтересовать. По такому же принципу был поставлен «Неистовый Роланд» Ронкони в 1968 году, только тогда спектакль шел в гаражах и зерновых хранилищах, теперь разгородили на комнаты респектабельный театр Витторио на улице итальянского компатриота Антонио Грамши.
В свете неувядающего, тем не менее, социального пафоса почтенного маэстро стоит рассматривать и два других его спектакля – историческую фреску «Троил и Крессида», где за лязгом железных лат и борьбой греков с троянцвми видна борьба современной Европы с Соединенными Штатами, и «Молчание коммунистов», в котором режиссер ностальгирует по отсутствующим в сегодняшнем политическом раскладе Европы коммунистам. Опираясь на выкладки социологов, Ронкони считает смерть итальянской коммунистической партии большой потерей для современного итальянского общества и называет ностальгию по коммунистам переходным состоянием между историческими периодами, один из которых не за горами и ковать который самое время.
Если вспомнить, что Туринская колонна «красных бригад» слыла двадцать с лишним лет назад одной из самых активных и жестоких террористических организаций, имеющих коммунистические корни, надо думать, маэстро Ронкони знает, о чем ностальгирует и к чему призывает. Ведь в рабочих кварталах Турина, жители которых до сих пор работают преимущественно на фабрике «Фиатов» и выезжать им из района Линготто просто незачем – все магазины и мультиплексы для их нужд уместились в одном из бывших «фиатовских» корпусов, так они огромны, -- эти люди знают о том же сэре Гарольде Пинтере в лучшем случае потому, что он – эпизодический персонаж романа Хелен Филдинг «Дневник Бриджит Джонс».
Так что рафинированные призывы к новой революции услышали только свои, театральные люди, на революцию не способные, но зато способные оценить, как распространяется и трансформируется жанр «пинтерески» - драмы скрытой угрозы, молчания и насилия, изобретенной Гарольдом Пинтером. Если на то и был расчет – «театральный Давос» свои функции променада с социально-политическим оттенком выполнил успешно.
Фото драматурга Гарольда Пинтера с сайта www.teatro.lospettacolo.it
