Двадцать лет назад в России был принят закон о культуре. Однако все это время данный свод «культурных» правил оставался формальным местом в отечественном корпусе законов и положений. Комитет Государственной Думы РФ по культуре подготовил свои предложения по «включению» механизмов культурного строительства. В чем их суть, корреспонденту федерального еженедельника «Российские вести» рассказал председатель комитета Григорий Ивлиев.
— Григорий Петрович, известно, что на самом высоком уровне задачу обеспечить прорыв в области культуры, так сказать, приравняли к «трубе». Почему именно сейчас?
— Потому что уже невозможно жить по тем нормам и правилам, которые были в начале 90-х годов в Российской Федерации. Есть простая аналогия. В XX веке появился человек читающий, а в новом тысячелетии рождается человек творящий. Соответственно и реализация конституционного права на участие в культурной жизни выдвигает на первый план задачу обеспечения сознательного, компетентного и ответственного участия человека в культуре. Человек не только потребитель культуры, но носитель и творец культуры тех сообществ, к которым он принадлежит. Культурное пространство перестало быть полностью идентичным пространству национальному или территориальному, а государственные границы перестали быть препятствием для проникновения в общество внешних культурных кодов. Появились новые информационные носители и субъекты культурной деятельности. Прежнее законодательство не учитывало все эти нюансы. Поэтому наш комитет посчитал важным пересмотреть существующую концепцию федерального закона о культуре. В этой работе приняли участие не только депутаты Государственной Думы РФ, но и культурологи, научные работники, творческие деятели. По итогам обсуждения нам будет необходимо облечь поступившие и высказанные предложения в форму законодательных норм. Это наша главная задача и основная трудность.
— Речь идет о пересмотре принципов функционирования культурных учреждений в России?
— И это тоже, но во главу угла мы ставим все же человека и его возможности реализовать права как потребителя, так и производителя культурных продуктов. Понятно, что гражданин, так сказать, «вырастает» на основе национальных ценностей, моральных идеалов, общественных норм и правил. Однако на развитие личности в целом влияет более сложная и многообразная совокупность условий, в которых происходит воспроизводство культурного кода и усвоение его. Поэтому одним из базовых понятий разрабатываемой концепции стало понятие «культурного пространства».
Культурное пространство не только вмещает в себя российские национальные особенности, но и интегрируется с зарубежными и глобальными тенденциями в креативной сфере. Голливудские фильмы, французская мода, итальянский дизайн, молодежные субкультуры, сообщества геймеров и ролевиков, фанаты английских футбольных клубов — все это те реальности, которые давно стали неотъемлемой частью нашей жизни. Чтобы использовать существующие мировые культурные достижения и сохранить при этом национальную идентичность, мы должны отразить их взаимодействие в собственной концепции российской культурной вселенной. Кроме того, введение понятия культурного пространства позволяет ставить вопрос о его равномерном и адекватном распространении на всей территории Российской Федерации. Ведь у нас есть регионы, в которых доступ граждан к культурным ценностям затруднен. Жители Москвы живут, по сути, в ином культурном пространстве, чем жители Владивостока или Калининграда. Это неравенство необходимо искоренить, но до сих пор вставал вопрос о критериях. Если мы будем опираться исключительно на статистические данные о количестве библиотек, художественных школ, музеев и театров, то не получим ли искаженную картину? Ведь наличие и численность учреждений культуры — это только один из параметров единого и неделимого культурного пространства.
— Другим немаловажным параметром становится фактор участия человека в культурной жизни.
— Да, есть некий формальный шаблон. Под этим еще с советских времен понимается, как правило, возможность гражданина посетить библиотеку, музей, концерт или выставку. Соответственно, считается, что реализация права на участие в культурной деятельности зависит от того, как много существует доступных учреждений культуры, если где-то их не хватает, то откроем новые, что вроде бы позволит решить данную проблему. Но как быть в тех случаях, когда эта инфраструктура есть, но ею не пользуются? Можно ставить театральные постановки, на которых не увидишь зрителей, содержать музеи, куда не ходят посетители, открывать библиотеки, где не берут книг. Поэтому необходимо осознание, где именно видит себя современный человек в культурной среде, где он может и хочет реализовать себя, причем не только как потребитель, но и как своего рода творец. Понятно, что концепция федерального закона о культуре не дорожная карта, которая указывает людям, куда и зачем они должны идти. Адресатом в данном случае являются органы власти на местах, региональные и муниципальные, которым законодатель подсказывает, что сегодня может послужить точками доступа к культурным продуктам, в каких учреждениях культуры испытывает потребность человек, где может быть удовлетворен его спрос. Допустим, сельский клуб в том понимании, в каком он сложился в прошлом веке, вряд ли будет привлекательным для потребителя. Поэтому определение базовых компонентов, функций такого учреждения культуры (это касается и многих объектов городской инфраструктуры) становится насущной потребностью.
— Думаю, что здесь важно также максимально точно определить, что мы понимаем под учреждениями культуры и культурным потреблением. Ведь студент, который не читает печатных изданий, вполне может пользоваться интернет-изданиями или электронными библиотеками, а домохозяйка, равнодушная к театру, может смотреть фильмы и постановки по телевизору.
— Несомненно. И здесь я склонен согласиться с подходом директора Российского института культурологии Кирилла Разлогова, который он озвучил во время парламентских слушаний по федеральной концепции политики в сфере культуры. Одна из проблем, с которой мы столкнулись, это то, что мы говорим «учреждение культуры», а, скажем, телеканалы и интернет-сайты не являются учреждениями культуры. То есть часть культуры, которой живет немалая доля населения страны, к учреждениям культуры не имеет никакого отношения. И главный вопрос — как вышеперечисленные институты органически вписать в культурное пространство, где они выступали бы не просто в качестве информационных носителей культурных продуктов, но и одними из основных производителей, генераторов культурных ценностей.
— Если иметь в виду право человека на доступ к культурным ценностям, то вначале должна появиться потребность реализовать это право. Нужно ли стимулировать спрос на культуру?
— Об этом говорится в разделе концепции, посвященной введению художественного образования. Необходимо дать детям возможность получать базовые знания в сфере культуры и искусств в рамках общеобразовательной школы. Мы хотели бы зафиксировать это как обязательный элемент школьной программы обучения, введя преподавание основ музыки, стихосложения, изобразительного искусства. Дети должны получить возможность петь, танцевать, сочинять стихи на уроках. Активное преподавание творческих дисциплин — это гарантия развития образности мышления, целеполагания, интеллектуальных способностей, расширения эмоционального восприятия. Помимо обязательного преподавания основ художественного образования мы в рамках обычной школы предлагаем создать систему художественного образования со ступенями начального профессионального, среднего и высшего профессионального. Профессиональное художественное образование требует своего места в образовательной системе страны с разработкой и стандартизацией учебных программ. Сейчас, к примеру, в Госдуму внесен законопроект, закрепляющий правовой статус детских школах искусств, вводящий обязательную итоговую аттестацию учеников ДШИ и выдачу им свидетельства об окончании школы искусств.
— До сих пор мы говорили о потребителях культурных благ, пассивном праве на культуру. А что концепция предлагает активным производителям культурного контента, самим творцам?
— Ряд положений концепции направлен на то, чтобы урегулировать этот процесс. И не только в отношении признанных творцов, но и любого другого гражданина страны. Сегодня, в XXI веке, мы говорим не столько об учреждениях культуры, сколько о месте личности в культуре. Однако процесс производства культурного блага человеком отрегулирован слабо, нет четкого социального и правового статуса творца. Проблема заключается в неадекватном законодательном статусе творческих союзов, поскольку деятельность их членов приравнена, по сути, к обычной предпринимательской деятельности. В концепции федерального закона о культуре содержится определение творческой деятельности как отличающейся от предпринимательской тем, что создается не просто некий товар, а благо, то есть общественно важный продукт, обладающий культурной ценностью. Соответственно, лицо, создающее этот благо, не просто предприниматель, а свободный творец. Он не получает прибыль от торговли или оказания услуг, ему не платят фиксированную зарплату, поэтому данная творческая деятельность требует выделения в отдельное производство. Творцу необходима социальная защищенность: пенсия, пособие по безработице, оказание медицинских услуг.
— Не могу не затронуть такую проблему. С одной стороны, есть право автора на охрану своего произведения. С другой стороны, реализация этого права зачастую мешает свободному обороту культурных благ, что, кстати, мешает не только потребителю, но и самим производителям, которые варятся в собственном соку, не имея возможности ознакомиться с тем, что делают другие. Как быть?
— Существующее законодательство по охране интеллектуальной собственности четко определяет, что без согласия автора никто не может размещать в свободном доступе его произведения. Вместе с тем, соглашусь, культурное благо несет и просветительско-образовательную функцию, приближает человека к знаниям, чем занимаются те же библиотеки. Когда защита авторских прав стала эффективной, библиотеки оказались ограничены в правах. Думаю, что здесь все же нужно ослабить защиту интеллектуальной собственности, облегчить доступ читателям к культурным благам. Но задача эта должна решаться через урегулирование отношений с авторами.
Возможность создания внутри публичной библиотеки копии произведения без согласия автора, на мой взгляд, не влечет существенных потерь для самого творца. Разумеется, это актуально только для некоммерческого использования.
— Григорий Петрович, до сих пор речь шла о том, что государство может сделать как регулятор культурной политики. Сейчас я хочу спросить о том, в чем государство должно ограничить свое вмешательство, чем оно не должно заниматься в принципе.
— Государство не имеет право вмешиваться в творческую деятельность, свободу творчества. В идеале желательно, чтобы государство стало гарантом, что никто другой не будет вмешиваться в творческую деятельность. Однако отмечу, что свобода автора творить не означает отсутствия ограничений на распространение культурного продукта. Творец должен разделять ответственность за распространение тех произведений, которые он создает.
Беседовал Станислав Стремидловский, "Российские вести".
