В сообщениях о смерти Виталия Вульфа в новостных лентах, его в основном называют известным телеведущим, хотя из своей долгой, 80-летней жизни телевидению он посвятил последние 20 лет. Программа «Серебряный шар» появилась на экранах в 1990 году. До этого была длинная жизнь – юридическое образование, многолетнее увлечение театром, кандидатская диссертация, потом докторская. Но если человек много лет появляется на телеэкране, именно это станет главным, чем он запомнится широкой публике.
Итак, 1990 год. Единственное пока в нашей стране время, когда для создателей телепрограмм массовый зритель представлялся таким же, как они сами – интеллигентом, заинтересованным серьезными вещами – политикой, историей, культурой, искусством. И до, и после телевизионщики свои вкусы считали тонкими и взыскательными, а вкусы массового зрителя – примитивными, если не убогими. Тогда казалось, что если с помощью СМИ дать широкой аудитории возможность прикоснуться ко всему самому лучшему, важному, то изменится народ, изменится страна, изменится мир. Этот период представляется сейчас, два десятилетия спустя, по меньшей мере, наивным. А тогда на телевидение начали активно звать людей, которые много чего знают и способны об этом рассказать, увлечь, открыть простому человеку новый, мало известный ему мир. И эти идеалы шестидесятников действительно начали воплощаться в жизнь. На этой волне пришел на телевидение Вульф. На экранах стали появляться мало известные прежде широкой зрительской аудитории люди, точнее, широко известные, но в узких кругах. Некоторые из них на короткое время становятся телезвездами. И это тоже произошло с Вульфом. Можно привести и другие примеры. На телеканале «Россия» появляется большой цикл Юрия Лотмана «Беседы о культуре», и канал очень этим горд – сами посудите, у нас САМ ЛОТМАН. Хорошо, наверное, что тогда не было систематических замеров аудитории, вряд ли они бы порадовали руководителей телеканала.
Что касается Вульфа, то его на канал «Останкино» привел чрезвычайно популярный тогда Влад Листьев. Вульф соглашается стать телеведущим, он тоже хочет заниматься просветительством. Как и многие тогда, он уверен, что это очень важно - люди должны и хотят узнать как можно больше о великих фигурах нашей культуры. Когда Виталия Яковлевича попросили придумать название для своего проекта (хотя таких терминов как «продукт» и «проект» тогда, разумеется, еще не было), название пришло в голосу сразу и совершенно случайно: «Серебряный шар». Почему? Вульф сам на знал, только ссылался на аналогию с Серебряным веком. Когда его спрашивали, что означает это название, его автор отвечал: Ничего. Впрочем, ничего не бывает совсем случайным и тем более бессмысленным. Все-таки это название запомнилось и сохранилось на долгие годы. Если продолжить аналогию с его любимым периодом истории, можно предположить, что шар – это наша планета, серебряная, как во времена Ахматовой и Пастернака. И на этой планете будут жить, посмотрев цикл, такие же замечательные, просвещенные, культурные люди.
Не обсуждался и формат программы, отчасти потому, что и этот термин появился на телевидении позже, а в основном потому, что форме подачи материала тогда не придавали очень уж важного значения. Главное, как тогда казалось, чтобы интересный человек интересно говорил, а все остальное приложится. Несколько позже этот формат начнут иронично называть «говорящая голова» и считать моветоном: телевидение – это, прежде всего, яркая картинка, желательно динамичная, быстро меняющаяся, а все остальное уже вторично. Понятно, что немолодой, элегантный, со своеобразной речью человек, который просто рассказывает о людях, которыми он восхищается, со многими из которых был знаком и хорошо их помнит - это типичная «говорящая голова», и вряд ли ее ожидает массовый зрительский успех. Но в начале карьеры Вульфа на телевидении запрос на такие содержательные разговоры был все-таки существенным, поскольку интеллигенция еще задавала социальные нормы. Не случайно до таких высот скакнули в то время тиражи толстых журналов. Более того, зритель еще не знал, что главное для телепрограммы – это высокий темп, равно как читатель не возражал против длинных статей в журналах и газетах. Никто не ожидал, что перемены произойдут так быстро и будут столь кардинальными.
Очень важным элементом культуры той эпохи был интерес к именам, вера в репутации, опора на бэкграунд ведущего, его авторитет. Как помнят зрители и читатели того времени, возвращались забытые и запрещенные имена, появлялись имена новые – в политике, прежде всего, но и в культуре отчасти тоже. Когда проводились опросы телезрителей, люди называли десятки имен ведущих программ, сегодня с трудом вспоминают несколько: Андрей Малахов, Малахов+, кто-то еще. Тогда имя Вульфа быстро стало на слуху, многим зрителям понравилась манера подачи, которая казалась аристократической, чуть ли недореволюционной. Тогда это был большой плюс, так как переосмысливалась история, появилось то, что стали называть «черным сознанием», когда все послереволюционное, советское оценивалось негативно, а дореволюционное (настоящая Россия, настоящая история) позитивно. И Вульф, всем своим обликом, манерой речи, напоминающий русского аристократа (во всяком случае, каким его представляло массовое сознание) со своими рассказами о людях, об именах, оказался телевидению начала 90-х годов впору, как перчатка по руке.
Конечно, Вульф был не один на телевизионном пространстве. Таких рассказов интересных людей о себе самих или о других фигурах культуры, искусства на телевидении было немало. Блестящий пример – многолетний цикл программ Леонида Филатова «Чтобы помнили» о драматической судьбе знаменитых прежде советских актеров, умерших в забвении или трагически погибших по вине тяжелых социальных обстоятельств советской эпохи. Примерно тем же занималась авторы и ведущие студии «К-2» на Российском телевидении, на телевидение со своими друзьями пришел обаятельный Зиновий Гердт и многие другие.
Пройдет несколько лет, ситуация в обществе начнет меняться, изменится и телевидение. Прежде всего, свою социальную роль утратит интеллигенция, она перестанет задавать ценности, а шестидесятники – наивные и идеалистичные с точки зрения наступающей эпохи – станут чуть ли не ругательным, а то и прямо ругательным выражением. Вульф будет продолжать работать на телевидении, у него всегда будет свой зритель, но его будет все меньше, и он будет стареть. Зритель Вульфа – представитель советской интеллигенции, уходящая натура. Молодой зритель «говорящие головы» смотреть не то чтобы не любит, не умеет. Через пять минут разговоров он начинает скучать и тянется за пультом, чтобы переключиться на другой канал, где будет поярче и поживее. Это станут называть клиповым сознанием, и оно формировалось в России стремительно.
На следующий день после кончины Виталия Яковлевича я спросила своих 20-летних студентов, ровесников «Серебряного шар», кто из них хоть раз жизни смотрел передачи Виталия Вульфа. В недоуменной тишине (о ком или о чем речь?) поднялась одинокая рука – откликнулась одна-единственная девочка. Когда я спросила эту студентку, почему она посмотрела передачу Вульфа, а речь шла именно об однократном просмотре, выяснилось, что героя программы она не помнит, а посмотреть на Вульфа ей настоятельно рекомендовали ее дедушка и бабушка – его большие поклонники. Естественно, я поинтересовалась, чем занимались ее дедушка и бабушка, сильно подозревая, какой ответ я услышу. Конечно же, оказалось, что до выхода не пенсию они были инженером и учительницей. Классический вариант вульфовского зрителя нулевых годов - слои населения, в наибольшей степени сохраняющие ценности старой советской интеллигенции. Это зрители, типичные по возрасту (пожилому), образованию (высшему) и роду занятий зрители канала «Культура». Вульф работал на других каналах, но в ценностном отношении это был как раз герой зрителей «Культуры». На всякий случай, я посмотрела, как отреагировали на уход Виталия Яковлевича молодые, продвинутые пользователи Интернета. Разумеется, практически никак – это герой не их романа с телевидением.
Имена, судьбы, жизненные драмы – все это осталось на российских телеканалах нулевых лет, только телевидение изменило свой подход и свои ракурсы. Теперь нужен был скандал, из области воспоминаний и анализа разговор о знаменитых людей перешел в экзистенциальную область – жизнь и смерть, причем с обязательным элементом скандала. Разнообразные «последние 24 часа жизни» собирали и собирают действительно массовую аудиторию, о них говорят, они попадают в социальные сети. Готовят такие программы еще при жизни героя, чтобы тело еще не остыло, а у нас уже в эфире, пока не ушел информационный повод. Несчастная мать-актриса, которую забросил сын-наркоман, и она умерла в нищете и забвении. Наоборот, знаменитая мать, которая отобрала у несчастной дочери последнюю рубаху…, простите, квартиру и пр. Для Вульфа, как и некоторых его коллег, а зачастую и ровесников, частная жизнь была еще делом приватным, «большая стирка» чужого белья для него невозможна по определению, он был слишком брезглив, чтобы становиться прачкой. Слишком интеллигентен для этого, но интеллигентские ценности современным телевидением во многом воспринимаются как устаревшие, не соответствующие времени. Если обратиться к словам Пушина, то разница в рассказе об известных людях в большинстве современных телепрограмм и у Вульфа такая: для первых известный человек «мал, как мы, он мерзок, как мы», для Вульфа: «Врете, подлецы!»
Все нулевые годы интерес к спокойному и обстоятельному рассказу об известном человеке был невысок, слаб был запрос не на порченную, а настоящую репутацию. Поэтому программы, подобные «Серебряному шару» ставили в эфир глубокой ночью, исходя из представления о том, что обычному человеку после работы хочется расслабиться, а не слушать заумные и скучные вещи. А вот ночью, когда интеллигенция бодрствует, а простой зритель уже видит третьи сны, можно показать и «говорящую голову», то есть привлечь внимание целевой аудитории этой программы. Почему творческую интеллигенцию, которой не надо на работу в 9.30, приравняли к интеллигенции вообще, это разговор особый. Возможно, «интеллигенция» превратилась в вежливый эвфемизм для обозначения образованных пенсионеров? Уж аудиторию своих программ телевизионщики знают очень хорошо.
Но в самом конце нулевых пусть слабо, пусть пока еще мало заметно, но наметился новый тренд. Словно почувствовав его, некоторые Интернет-ресурсы, а потом и телеканал «Культура» начали возвращаться к неспешному рассказу о людях ушедших, а подчас и ныне живущих, и стилистика Вульфа, его «Серебряного шара» потихоньку начала становиться востребованной. Толчок к этому во многом дал «Подстрочник», в котором старая женщина Л.Лунгина неспешно рассказывала о своей жизни. Об этом проекте внезапно активно заговорили, стали его обсуждать. Я уверена, что сейчас, после ухода Вульфа, некоторые его «шары» покажут по телевидению – как это ни цинично звучит, но смерть человека для телевизионщиков – лучший информационный повод. А если есть информационный повод, то зрительская аудитория всегда увеличивается. Возможно, передачи посмотрят и некоторые молодые люди. Скорее всего, они покажутся им старомодными, но вдруг и обаятельными в своей старомодности? Но самым важным мне кажется даже не это. Когда-то Раневская остроумно заметила, что плохая роль – плевок в вечность. Люди, о которых рассказывали Вульф и его коллеги, ушли от нас в вечность, и забвение их – это расточительность общества, как раз плевок в вечность нашей культуры. Не которые ушли давно, другие совсем недавно. После кого-то остались съемки и воспоминания, от других визуального ряда практически не сохранилось. Мы не увидим, какими они были, как читали свои стихи или исполняли свои роли, что им нравилось, а что вызывало раздражение или отвращение. Пусть воспоминания не заменяют прижизненных съемок, но и тех, кто помнят или помнили, тоже остается все меньше и меньше, они сами – уходящая натура. Скоро не останется никого, кто помнит многих наших великих, знаменитых или просто замечательных соотечественников, а без них история неполна, в ней зияют дыры. Рассказы Вульфа о советском театре могут быть сегодня интересны немногим людям, немногим телезрителям, но что мы знаем о завтра и послезавтра? Это живое свидетельство очевидца и участника событий, встречи, дружба с людьми. История – это ведь не только события, но и люди. Вульф за 20 лет своей телевизионной жизни подарил нам сотни устных телевизионных портретов – это настоящее богатство, пусть сейчас не слишком востребованное, но заинтересованным людям его хватит надолго. Очень надеюсь, что если на телеканалах, где он работал, о Вульфе будут снимать и показывать фильмы, они будут в стилистике самого Вульфа, то есть чистого, серебряного, а не агрессивного грязно-желтого цвета.
