В ночь с 8 на 9 октября умер Жак Деррида, последний из поколения великих французских философов-шестидесятников, к которому принадлежали Ролан Барт, Мишель Фуко, Жиль Делез, Э.Левинас, Ж.-Ф.Лиотар…
В последние десятилетия у Деррида был рекордно высокий индекс цитирования в трудах по гуманитарным наукам. На его лекции в Париже собирались студенты, профессора и просто любопытствующие со всего мира, места занимали минимум за полчаса до начала. Деррида появлялся, как всегда элегантный, в вельветовом костюме, не выпуская изо рта трубку, раскладывал книги и окидывал аудиторию проницательным взглядом. Шум постепенно смолкал… Стоявшие в проходах присаживались на ступеньки. В первом ряду обычно сидела его жена Маргерит (психоаналитик и переводчица, она перевела на французский труды Владимира Проппа). Тематика курса – «Ответственность, свидетельство и секрет» - требовала от слушателей как минимум хорошего знания текстов Хайдеггера, однако это ничуть не смущало неподготовленных энтузиастов: одним было важно послушать музыку философских рассуждений, другим просто посмотреть на знаменитость, насладиться магической харизмой.
В чем же состоял феномен всемирной известности Деррида, алгоритм его влияния? Ведь это было не просто явление очередной университетской звезды - его имя давно воспринимается как haute couture французской философии, наподобие Диора или Шанель в моде.
Бросим взгляд на его интеллектуальную биографию. Философ родился 15 июля 1930 года в алжирском городке Эль-Биар. В юности любимый круг чтения составляли книги Валери, Андре Жида, Руссо, Ницше. В Парижской Эколь Нормаль его наставником стал Луи Альтюссер, левый мыслитель, приверженец идей Маркса. Его уроки не прошли даром: с юности Деррида стал сторонником левых политических убеждений. Он неоднократно выступал против апартеида и в поддержку прав иммигрантов во Франции. В 1981 году все газеты мира поместили репортаж об аресте Деррида в пражском аэропорту за участие в полуподпольном научном семинаре, устроенном местными диссидентами. И все же, хотя Деррида совершал активные жесты публичного интеллектуала, ему были ближе последовательные просветительские действия. Он стремился критически разобраться, что из наследия левой политической мысли реально работает сейчас – не случайно одна из его книг посвящена «Призракам Маркса» (1993). Вместе со своими учениками Жаном Люком Нанси, Филиппом Лаку-Лабартом и Сарой Кофман он на протяжении ряда лет выпускал серию книг «философия в действии» и разработал специальную программу по реформе философского образования во Франции. Эта исследовательская группа пользовалась поддержкой правительства Франсуа Миттерана, поощрявшего подобные академические инициативы. Самое яркое достижение Деррида на этом фронте – открытие в 1983 году Международного философского колледжа: Деррида был избран его первым директором.
В философских кругах Деррида серьезно заявил о себе много раньше - в 1967 году одновременно вышли три его книги: «Письмо и различие», «О грамматологии», «Голос и феномен». В них был впервые разработан главный интеллектуальный проект Деррида, который позднее получил название «деконструкция». Этот подход подразумевает свободную скептическую критику привычных и оттого почти неосознаваемых аксиом европейской культуры. Основная мишень деконструкции – тайная догматика, скрытая в застывших языковых клише, в подспудной метафорике терминов. Типичная деконструктивная стратегия – тщательный анализ самых, на первый взгляд, периферийных и невинных элементов языка, таких как вводные обороты, частицы, предлоги, префиксы, в результате чего в большинстве безобидно-прямолинейных высказываний «вдруг» обнаруживаются неожиданные расширения смыслов и дотоле скрытые противоречия. Подобные «неувязки» и «оговорки» Деррида обнаружил у таких авторов, как Платон, Гегель, Гуссерль, Хайдеггер, Фрейд…
Столь разные имена объединяет одно существенное свойство, которое Деррида именовал «логоцентризмом». Это словечко обозначает традиционную для европейской культуры ориентацию на слово как на высший авторитет, и особенно на живое слово – залог присутствия говорящего человека. Раньше, допустим, говорилось: пусть данное явление значит то-то и то-то, а вот на самом деле за ним скрываются Бог, Бытие, Смысл жизни, Природа, Истина – в зависимости от ценностной установки всегда отыскивался некий скрытый сакральный конструкт, обеспечивающий мыслителю «мягкую посадку». Благодаря трудам Деррида философское доверие к подобным центрирующим мифологемам было утрачено: мифологемы оказались при ближайшем рассмотрении лингвистическими фикциями, получающими наполнение в зависимости от контекста. В противовес логоцентрической «метафизике присутствия» Деррида выдвигал альтернативную систему категорий, главная из которых – письмо как особый дискурс, символический аналог мышления в целом. Его вызывающий тезис «Нет ничего кроме текста» («Il n’y pas de hors-texte») подразумевал предельное расширение понятия текстуальности: вся жизнь становилась текстом.
В середине семидесятых к Деррида пришла популярность и за пределами Франции. В Йельском университете, куда Дерида приезжал с лекциями, вокруг него сложилась группа филологов, использовавших идеи деконструкции применительно к анализу литературного текста. Эта группа - Пол де Ман, Д.-Х.Миллер, Д.Хартман и Х.Блум – впоследствии получила название «Йельская школа» и прославилась сборником «Деконструкция и критика» (1979), вызвавшим немало дискуссий. С тех пор Деррида постоянно преподавал в американских университетах и практически каждая его новая книжка после публикации во Франции сразу переводилась на английский. Так заработала огромная индустрия гуманитарного знания, целью которой было толкование идей Деррида. Если продолжить аналогию с haute couture, то здесь идеи Деррида доводились до потребительского уровня «prêt-a-porter».
Деррида всегда имел репутацию эзотерического мыслителя, и его поздние работы оказались еще более сложными для восприятия, нежели три ранние книги шестидесятых годов, которые теперь ретроспективно представляются относительно ясными. Философ стал экспериментировать с возможностями философского письма. Как правило, тексты Деррида построены по принципу двойного сообщения - форма значит столько же, сколько и содержание. “Почтовая открытка”(1980) выдержана в жанре эпистол фиктивной возлюбленной и грандиозной переписки философов от Платона до Фрейда. В поздних трудах он любил пользоваться такими языковыми средствами, как расширенные этимологические ссылки, анаграммы, каламбуры, сочетание различных шрифтов на одной странице. В сочинении “Глас” (1974) текст набран двумя колонками, в которых шли параллельные рассуждения о Гегеле и Жане Жене. Такой интеллектуальный дизайн настраивал на поиск совпадений и различий, требовал особого критически-внимательного настроя. Читатель, ориентированный на поиск единой концепции, сталкивался с феноменом запрограммированного «рассеивания» смысла (одна из ключевых книг Деррида так и называлась «Рассеивание» (1972). Отсюда, между прочим, вытекает любопытная особенность работ Деррида: они как будто снабжены специальными устройствами-ловушками против упрощений и банализирующих пересказов. Каждый раз, когда возникает обманчивая однозначность трактовки, Деррида обязательно делает еще один виток, наращивающий возможности понимания. И даже в таком сугубо популярном жанре, как интервью, Деррида с неизменной хитростью «выворачивался» из журналистских силков, сопротивляясь любым ярлычкам и категоричным определениям, которые навязывали ему активные собеседники.
Наиболее ярко этот парадокс – противоречие между популярностью мыслителя и трудностью его сочинений – продемонстрировал скандал вокруг присуждения Деррида почетной степени доктора Кембриджского университета в 1992 году. Противники Деррида активно выступали против него в печати, и вскоре весь Кембридж, а затем и все британские гуманитарии разделились на два лагеря: за и против французского философа. В итоге кембриджские профессора при решающем голосовании все таки высказались «за». Между тем сам маэстро во время этой истории спокойно объяснял любопытствующим репортерам, сидючи дома в саду в парижском пригороде Рис Оранжис, что шум вокруг почетной степени – это проблема английского университета, но ни в коем случае не Жака Деррида. Его позиция имела солидные мотивировки: к этому времени он уже был почетным профессором многих университетов, его труды выходили огромными тиражами, а количество книг и диссертаций о нем росло с каждым годом. Его популярности не помешал даже тот прискорбный факт, что после смерти его друга Пола де Мана выяснилось, что тот сотрудничал с фашистами в годы оккупации Парижа и писал откровенно антисемитские статьи… Деррида принял этот вызов: написал размышление и о Поле де Мане, и книгу об ангажированности Хайдеггера, назвав ее «О духе: Хайдеггер и вопрос» (1987).
По мере укрепления международной репутации Деррида его влияние распространилось на новые сферы: после литературной критики пришел черед архитектуры. Совместно с Бернаром Чуми Деррида проектировал павильоны в парижском парке науки «Ла Вилетт» - эти павильоны стали образцами нового течения – деконструктивной архитектуры. А вскоре Деррида совершил еще один необычный жест: он устроил выставку «Мемуары слепого» в Лувре, для которой собрал экспозицию из автопортретов, после чего выпустил книгу о зрении и слепоте под названием «Истина в живописи» (1978).
Впечатляющая экспансия была совершена и на территорию юриспруденции. Деррида впервые заговорил на темы законодательства и права, когда его пригласили в Вирджинский университет на празднование двухсотлетия подписания американской Декларации независимости. Тогда французский философ при огромном стечении народа… деконструировал ее текст, задав простой вопрос: а кто, собственно говоря, является автором сего документа? И тут выяснилась любопытная вещь: текст написан Томасом Джефферсоном, однако «юридически он пишет, но не подписывает». Шаг за шагом Деррида отследил, как ответственность автора перекладывается на плечи представителей Штатов, на весь народ, на всех «добрых людей», но и они в своем стремлении к независимости ссылаются на Господа Бога. В итоге коллективный автор Декларации независимости триумфально растворился в пустоте, зато в рубриках гуманитарного знания появилась новая область: «деконструкция и право».
Но самой неожиданной сферой применения идей Деррида стала мода: в 90-е годы на подиумах замелькали коллекции молодых бельгийских дизайнеров Мартина Маржиела, Анн Демелемейстер, Дриса ван Нотена и Дирка Биккемберга. Радикальные новации бельгийцев – ассиметричный крой, игры с лицом и изнанкой, необработанные наружные швы – сразу принесли им популярность сначала в кругах европейской богемы, а затем и в мире высокой моды. Этот стиль окрестили «деконструктивная мода»… Впрочем, этот альянс представляется более чем закономерным – работа авангардной мысли в культуре породила свой материальный аналог: коль скоро жизнь насквозь текстуальна, почему бы тексту не превратиться в текстиль?
В поздних работах Деррида продолжал поражать своих поклонников неожиданными темами и парадоксальными трактовками. Свою книгу “Давать время”(1992) он начал с высказывания мадам де Ментенон “Король занимает всё мое время, остальное я отдаю Сен-Сиру [1], которому я желала бы отдавать всё свое время”. Первая глава книги целиком посвящена толкованию этой антиномии в рамках концепции дара Марселя Мосса, после чего Деррида обращается к Бодлеру и пытается проанализировать описанный им в эссе случай, когда нищему подали милостыню фальшивыми монетами…
В 1990 и в 1994 годах Деррида выступал в Москве. На лекции знаменитого философа собирался весь интеллектуальный бомонд, после чего имя Деррида стало синонимом постмодерна и пошли русские переводы. Из них выделялся своим профессионализмом перевод «О Грамматологии», выполненный Натальей Автономовой (2000).
… В своем последнем интервью, когда журналист Le Monde спрашивал неизлечимо больного философа об его отношении к смерти, Деррида ответил с обескураживающей простотой: «Я так и не научился жить. Научиться жить – это значит научиться умирать, учитывать, чтобы полностью принять, абсолютную смертность (без спасения, без воскрешения, без искупления)… Такова старинная философская заповедь со времен Платона: “философствовать – значит учиться умирать”. Я верю в эту истину… но я так и не научился принимать смерть». Но далее – и без этого невозможно представить ход мысли Деррида – он вдруг делает последний логический пируэт, вводя понятие «survivre» -«выживать, переживать самого себя». Он говорит: «выживание – это жизнь после жизни, жизнь, превосходящая жизнь, и то, что я говорю, не смертоносно, напротив, это высказывание живого человека, который предпочитает жить и переживать свои высказывания… это самая интенсивная жизнь»…
И мы верим: старому магу удалось его последнее заклинание - в это поверить легко – коль скоро «нет ничего кроме текста».
[1] Сен-Сир – школа для девочек под патронажем мадам де Ментенон.
