В последние годы у нас появилась такая профессия – культурный менеджер. Современное искусство стало модным, и менеджеры к нему подходят именно с коммерческой стороны – найти необычный продукт и убедить людей, что он им нужен и без него им никак не обойтись. Когда зритель спрашивает, что ему почитать о современном искусстве, ему чаще всего рекомендуют «Как продать за $12 миллионов долларов чучело акулы» Дона Томпсона, после чего у человека окончательно складывается впечатление, что все это – грандиозный обман, созданный только для получения прибыли.
Эта популярная книга рассказывает многое о рынке, и почти ничего об искусстве в его действительном значении генератора смыслов, общественного инструмента. Если над чем культурным менеджерам и стоит поработать в России в настоящий момент, то это над уничтожением собственной новоявленной профессии. Устранить ложную ситуацию, в которой искусство – некая непонятная штуковина, которую надо уметь всучить клиенту, и сделать так, чтобы люди сами стали в нем разбираться, получать удовольствие от того, что они видят и понимают, тогда даже и рынок, надо полагать, сам собой наладится. Сначала ценность, а потом, исходя из нее - цена.
Центр современной культуры «Гараж», сделавший современное искусство модным, и издательство Ad Marginem, сделавшее интеллектуальную литературу популярной, объединили свой опыт в совместной издательской программе. Основательница Фонда «Айрис» и Центра современной культуры «Гараж» Дарья Жукова так обозначает цель программы: «восполнить пробел в современном культурном ландшафте России. За последние годы в России сформировалось новое культурное сообщество – художников, кураторов и любителей современного искусства, но книг, которые помогали бы лучше понять эту новую культуру, на русском языке почти нет».
До конца этого года планируется издать 12-14 книг, среди которых будут представлены и архив, и современность, теория и художественная литература, написанная об искусстве или искусствоведами. То, что было издано, но тираж давно разошелся; то, что стало классикой на Западе, необходимой основой для дальнейших исследований, но у нас до сих пор не переведено, и произведения последних лет. В ближайших планах – Ролан Барт и две книги Сюзан Зонтаг, за права на издание которых пришлось серьезно побороться, «Краткая история кураторства» Ханса-Ульриха Обриста, «Грамматика множеств» Паоло Вирно, авторский сборник статей Бориса Гройса «Политики поэтики», книга эссе букеровского лауреата Джона Бёрждера «Блокнот Бенто».
У Бёрджера - яркая биография, одним из знаменитых эпизодов которой является то, что в 1972 году половину денежного приза букеровской премии, полученного им за роман «G», он отдал ультралевой организации «Черные пантеры», да и сейчас, в свои 86 лет, не утерял радикализма. «Блокнот Бенто» в чем-то напоминает 4-х серийный фильм Ways of Seeing, сделанный Бёрджером для BBC, сценарий которого был издан после в виде книги. Там – о скрытой в визуальных образах идеологии, здесь – плод размышлений писателя о том, что могло быть в записной книжке философа Бенедикта Спинозы. Это как бы восстановленный писателем вместе с набросками блокнот философа, имевшего талант рисовальщика. В целом – это проивзедение о смысле рисования.
Как рассказал Бёрджер в интервью Анне Асланян на радио «Свобода», когда ты рисуешь, то идентифицируешь себя с изображаемым предметом, и далее начинаешь чувствовать связи между всем, что существует в мире, с прошлым опытом человечества. И это не какая-то духовная практика, отвлекающая от современности – напротив, способ понять лучше, что происходит сейчас. Современную ситуацию писатель называет «экономическим фашизмом». Если промышленный капитализм знал, что такое время, то финансовый капитализм близорук, и режет время на короткие несвязанные куски скорейшей прибыли. Время и единство всего сущего, которые дано нам познать в процессе рисования, вскрывает эту недальновидность капитализма.
Одновременно с первым изданием на английском языке в 2012 году выйдет книга Джонатана Литтелла «Триптих. Три этюда о Френсисе Бэконе». Ad Marginem уже встряхнул публику, оперативно издав получивший Гонкуровскую премию роман «Благоволительницы» этого же автора. Кроме того, интересно будет соединить впечатления от книги Литтелла с единственным обращением французского философа Жиля Делеза к изобразительному искусству - трудом «Фрэнсис Бэкон. Логика ощущения» (СПб.: Machina, 2011). Применительно к российской художественной ситуации, где в искусстве все время ищут коммерческие основания, а живопись так уж вообще считается самой продажной формой искусства, знакомство с этими посвященными творчеству живописца произведениями может подействовать очень отрезвляюще. Да, работы Бэкона продаются дорого, но он того стоит. Это не реабилитация живописи, но курс реабилитации для тех, кто болен верой в исключительную силу маркетинга.
Из художественной литературы – роман «Утц» Брюса Чатвина, эксперта по импрессионизму в аукционном доме Sotheby's, обозревателя отдела искусства и архитектуры «Санди Таймс», заядлого путешественника. Его роман «The Viceroy of Ouidah» (1987) о работорговле в Западной Африке был экранизирован Вернером Херцогом. Роман «Утц» - о чешском коллекционере фарфоровых безделушек, детективная история, в которой являются тени рабби Лёва, Кафки, Майринка, и китайских алхимиков. Он уже публиковался в журнале «Иностранная литература», но прошел незамеченным, даже несмотря на такой немаловажный для маркетинга факт, что именно Брюс Чатвин был самым знаменитым пользователем Молескина, и говорят, именно он изобрел для него это название.
На презентации издательской программы «Гаража» и Ad Marginem в рамках 7-го московского международного открытого книжного фестиваля в ЦДХ были представлены две первые книги серии - «Nobrow. Культура маркетинга. Маркетинг культуры» Джона Сибрука и «Кино» Жиля Делеза. Отдельно Михаил Котомин, представлявший издательство, отметил, что они гордятся дизайном книг. И не зря. Ощущение значительности и привлекательности изданию тут не пытаются придать с помощью твердого переплета с яркой картинкой, выборочной ламинацией, мелованной бумагой, как у нас в России, к сожалению, принято. В этой серии издаются настолько весомые тексты, что нет нужды в оформительских понтах, и потому даже огромный том Делёза в мягкой обложке и на скромной бумаге не весит почти ничего. Его можно носить с собой, читать в метро, и делать пометки карандашом. Ну и не то чтобы совсем без кунштюков – просто sapienti sat, и поэтому на суть книги Сибрука намекает штрих-код, который теперь есть почти на всех книгах как на товаре, только здесь он перемещен на лицевую сторону обложки с тыльной, а за «кино» отвечает черная обложка с несколько размытыми «титрами».
На презентацию был приглашен Джон Сибрук, дискуссию с которым провел Михаил Идов, главный редактор журнала GQ, человек, говорящий на одном языке с автором книги – не в смысле английского, но в смысле погруженности в одну и ту же нью-йоркскую тусовку. Эту книгу Сибрука Ad Marginem уже издавал в 2005, но тогда, по выражению Котомина, она была воспринята как «записка в бутылке», широкой публике не было понятно, к чему ее применить. В то же время во многих зарубежных университетах она входит в программу, и как после дискуссии из зала сообщила Мария Штейнман, доцент кафедры теории и практики общественных связей РГГУ, эта книга с момента ее первой публикации стала частью ее курса по рекламе и массовой культуре, на этом материале было защищено уже десять диссертаций. То есть для научной работы она и в 2005 году была хороша, но сейчас она, надо думать, найдет намного более широкую аудиторию – потому что с тех пор самообразование, в том числе и культурное, стало очень популярным.
Вкратце – Сибрук ввел понятие nobrow, как нечто новое по отношению к предыдущему разделению на культуру элиты – highbrow (примерно «высоколобую») и lowbrow («узколобую») – массовую. В какой-то момент границы между ними стали размываться. Как подчеркнул Сибрук, в Америке никогда и не было классовой разницы, как например, в Великобритании, были культурные классы, и вот они исчезли. Эталоны высокой культуры вроде журнала The New Yorker перестали диктовать стиль и характер увлечений и стали следовать за информационным шумом (buzz), прислушиваясь к тому, что обсуждают люди.
В России исходная ситуация другая. Как отметили в ходе дискуссии, у нас скорее массовая культура была нормой, а элитарная – экзотикой. Советский художественный андеграунд, наверное, стоит счесть разновидностью элитарной культуры – но и московские концептуалисты, и соц-артисты, и позднейшие течения программно включали массовую культуру в свои произведения.
Культуру nobrow Сибрук подразделяет на «большую сеть» (big grid) и «малую» (small grid). Большая стирает географические и национальные различия - как пример такого явления он приводит голливудские блокбастеры, которые смотрят по всему миру. Малая сеть, сообщества, фан-клубы - то, что делает вас особенным, момент четкой идентификации – то, что является «вашим».
Эти сети, как, например Youtube, намного шире, чем Голливуд, но аудитория становится очень фрагментированной. В 80-е появились кабельные каналы, где было 100-200 специализированных тем, вроде «животные», «женщины», «кулинария». Сейчас этих тем намного больше – тысячи. Как отмечает Сибрук, «большие сети чувствуют нечто аутентичное в маленьких сообществах и приводят их на вершину волны». Его любимый пример такого рода – маргинал Курт Кобейн, ставший звездой для всех. Из этой маргинальности уже научились извлекать коммерческую пользу – обратите внимание на рекламу в Youtube.
Сибрук говорил о смешении культур как о чем-то весьма демократичном – ну смотрите, раньше парикмахер был слугой, а теперь он уважаемый человек, создатель стиля. Элита может быть вашей субкультурой, но это уже не значит, что вы находитесь выше, чем какие-то другие субкультуры. В ответ на вопрос Котомина, а не теряет ли при этой многовариантность большая сеть, Сибрук сказал, что все в порядке: большая сеть существует на уровне Голливуда и становится сильнее, чем когда либо - мы не теряем точку соприкосновения. А чрезвычайно оригинальный и странный круг интересов, отделяющий вас от других, типа пристрастия к каналу на Youtube, у которого кроме вас еще только пара десятков фанов - то, что позволяет вам себя идентифицировать как личность.
Из сказанного получается, что и становление личностью, и ощущение себя частью общества – результат чьего-то культурного маркетинга. Демократичность nobrow можно поставить под сомнение - выбор предметов для увлечения настолько широк, что результат выбора не имеет никого общественного значения и является сугубо частным делом. Это всего лишь пресловутый глобальный супермаркет, в котором можно удовлетворить любые потребности. Надо думать, что в университетах книгу изучают те, кто хочет научиться делать наиболее успешные культурные товары. В рамках этой серии она скорее часть попытки снова наладить «большую сеть», но основанную не на голливудских блокбастерах, а на серьезных текстах, принципиально важных для понимания культуры.
